Обнимает меня, взяв в кольцо своих рук, они больше не на бедре и не сжимают мое плечо. Пока я удивляюсь этому внезапному мужскому порыву нежности, я не могу пошевелиться. Слишком необычно и сбивает с толку. Но я понимаю, что это была жестокая попытка усыпить мою бдительность, когда он вдруг накрывает мой рот своим.

Рукой обхватывает меня за плечи, привлекая к себе ближе, а другой рукой удерживает меня за затылок.

Его язык внутри меня, и мне это не нравится. Я зла и бью кулаками мужчину по спине: свихнулся?! Какое тут может быть удовольствие, когда меня целуют насильно! Это худший поцелуй в моей жизни: некоторые парни умеют всё испортить одним неправильным ходом, а ведь так всё хорошо начиналось… ладно, почти хорошо… ладно, совсем плохо, он изначально мне не нравился.

Не сразу, но мне удается решиться на отчаянный шаг: одновременно укусить его язык и дать коленом в пах. Последнее было сделать трудно, ибо он крепко зажал меня бедрами так, что и не сдвинешь ни одну ногу, ни вторую.

Больной придурок!

Наконец оттолкнув от себя его разгоряченное тело, я не мешкаю, выбегаю на лужайку и, чтобы сбить его со следа, бегу в противоположном направлении от фруктовых деревьев. Чтобы сделать круг вокруг дома и выйти туда, где меня ждет знакомая турецкая кладка стены из натуральных природных камней с короткими острыми пиками сверху, которые перелезть не проблема, если знаешь куда и как наступать. Думаю, грабители тоже в курсе, что такая защита частных владений вовсе не защита. Пики легко обойти, если ты сильный мужчина или если вся твоя жизнь – это танцы и гибкость тела. Мне повезло.

Почти повезло. Если бы палка с той стороны ограждения осталась на месте. Но подставки для ног больше нет, она накренилась и упала. И почему высота стены с уличной стороны превышает высоту внутренней? А можно было как-нибудь всё-таки выровнять что ли землю и нормально строить заборы, а не по-турецки, твою мать?!

Придется прыгать? Да я же так себе все ноги переломаю.

Прыгать слишком чревато последствиями, поэтому, когда мимо проходит какой-то парень в синих рваных джинсах и легкой распахнутой ветровке цвета хаки, под которой видна обычная черная водолазка, я не теряю времени на стыд и страхи, не медля, выпаливаю сверху:

– Эй, мужчина, помогите спуститься, а!

Он останавливается не сразу, но все-таки его ботинки перестают шуршать по асфальту где-то в метрах пяти от меня. В первые несколько секунд ничего не предпринимает, будто прислушивается стоит, и я решаю снова дать знать о себе на случай, если парень посчитал, что посторонний голос ему послышался.

– Помоги. Пожалуйста.

Он поворачивает голову, задирает ее вверх и, наверное, прищуривается, чтобы лучше меня видеть сквозь ветки неряшливой пожелтевшей ясени, а потом уже поворачивается сам. Кажется, его брови взлетают вверх от изумления, не могу сказать точно, на мир легли первые тени сумерек, и черт его лица не разобрать. Но на вид молод, тридцатку бы я не дала; в крайнем случае, двадцать пять.

– Здесь слишком высоко, – продолжаю я, надеясь, что на мою просьбу о помощи этот парень всё же откликнется, – я хоть и в кедах, но боюсь, что сама всё же не спущусь. – Быстро оглядываюсь на особняк, не видно ли поблизости одного придурка, и снова с мольбой смотрю на парня. – Не стой там, помоги, чего тебе стоит? У меня машина есть, могу довезти, куда хочешь, только, пожалуйста, поторопись. Если меня здесь кто-то увидит, я погрязну в долгие объяснения и не выпутаюсь из этой глупой ситуации до полуночи. Оно мне надо? Я спать хочу, мне в универ завтра.

Мужчина направляет шаг к ограждению и застывает подо мной. Я смотрю на него, он на меня.

Темно-русые волосы, с оттенком прохладного потемневшего пепла, стрижены коротко, почти под ноль, никакой модельной стрижки. Лицо выражает легкую скуку, но на полное равнодушие это не похоже. Также он симпатичный, но это к делу не относится.

А потом парень, не произнося ни слова, протягивает ко мне руки, готовый мне помочь слезть.

– А, да-да, сейчас, – обрадовавшись, начинаю я суетиться, крепко держась за железные пики. – Как лучше? Прыгнуть на вас и вы подхватите… или аккуратно спуститься спиной к вам?

Его губы дергаются в кривой усмешке – я его позабавила, просто отлично.

Ох, Лера, крепись, сейчас будет стыдно, если я не угадала. Черт, я этого никогда не делала, не попадала в такую нелепую ситуацию, не перелезала через чужой забор.

– Ладно, я спускаюсь, – предупреждаю я и поворачиваюсь к стене лицом.

Да уж, никогда бы не подумала, что буду вынуждена довериться совершенно незнакомому мужчине. Ну, интуиция, не подведи. Во всяком случае, продлится это недолго, пару мгновений – и я свободна. Потом можно будет удирать к машине, сверкая пятками, если парень начнет приставать, как тот, от кого я только что убежала. Главное – почувствовать почву под ногами, а там решу, стоит ли пугаться.

– Вы держите, да? – Чувствую, как незнакомец сначала хватает одну мою ногу и, крепко её придерживая, берется за бедро другой. Его твердые пальцы скользят вверх к талии по мере моего снижения. – Только не отпускайте, – зачем-то говорю я, хоть и почти уверена, что парень позади меня на мерзавца не тянет. Это всё бесконтрольный страх, он диктует, что мне говорить и о чем думать. Конечно же, парень не позволит мне упасть, практически нет сомнений в том, что я наткнулась не на умственноотсталого или конченого психа, которому чьи-то сломанные кости в радость. Вроде вполне нормальный парень.

Наконец я отпускаю железки, и меня подхватывает незнакомец, который, кстати, очень приятно пахнет. Шлейф его парфюма мгновенно обдает мое дыхание, когда я наваливаюсь на него спиной, а наши лица оказываются в случайной близости. Когда он ставит меня на землю, не решаюсь повернуть голову, чтобы не напороться на его изучающий взгляд, ведь прекрасно всеми клетками кожи ощущаю, что именно в эту секунду он без стеснения вглядывается в мое лицо. Его дыхание щекочет мою левую щеку.

Смахиваю со лба непослушную прядь.

– Можете уже отпустить, – неловко шепчу я, и только тогда он убирает руки с моей талии. Делаю несколько быстрых шагов от парня и оборачиваюсь, застенчиво и нервно улыбаясь, торопливо одергиваю вниз свитшот и поправляю кожанку. – Спасибо.

Что странно, у него глаза тоже зеленые, но не такие яркие и ядовитые, как у подонка Шприца. С легкой серой дымкой, но зеленее, чем мои. У меня они серо-зеленые, и совсем невыразительные, как мне кажется.

Поразительное совпадение для одного вечера – а еще говорят, зеленые глаза редкость. Так вот же они мы, за последние полчаса двоих встретила.

Он продолжает лениво изучать мое лицо, держа руки в карманах брюк. И вдруг я слышу его голос, серьезный такой, не мальчишеский – детство в этом мужчине не сохранилось. В нем не осталось наивности, и его голос, как ничто иное, прямо олицетворяет этот факт.

– Не похожа, конечно, но я не могу не спросить. Ты воровка? Что делала в этом доме? – Короткий косой взгляд в сторону упомянутого дома, почти безразличный, но очень выразительный.

Я тут же хмурюсь.

– Не воровка, – возражаю я, почти обидевшись, но еще больше засмущавшись, – я просто… просто не хотела заходить через ворота. Там опасные ребята стоят, а… – я теряюсь и начинаю слегка спотыкаться на словах, – причина… короче, цель моего визита пришлось бы долго объяснять. Решила сократить путь. – Пожимаю плечом, мол, в моем поступке нет ничего такого.

– Проникнув в чужой дом без ведома хозяев? – голос пропитан ощутимым скепсисом. Его тон будто говорит мне: "Это называется незаконным проникновением, ты в курсе?"

– О, поверьте, хозяева уже в курсе, – киваю я, а в голове за одно мгновение проносится образ нахального животного, поцеловавшего меня против воли.

– Разумеется, если они обнаружили пропажу. Например, взлом сейфа? – Снисходительный взлет русых бровей.