— Нужно идти, — проговорил он. — Готовы?

Землю продолжало легко потряхивать, и это очень тревожило. А еще тревожили и заставляли испытывать стыд люди, выглядывающие из окон. Женщины с детьми на руках.

Если бы он только мог вывести их всех!

— Готовы, — нервно ответил за всех дядя Ваня.

Ситников развел руки, настраиваясь на маму, стал выстраивать Зеркало — и оно, вставшее было овальным серебристым полотном, начало дергаться и идти волной. Он выдохнул, стиснул зубы, вкачивая в него резерв. Зеркало устаканилось, стало прозрачным — с той стороны в него уже заглядывали удивленная мама и Машка, на фоне, видимо, старого дома Четери. Сестренка радостно махала руками. Но держать переход было так тяжело, что Ситников со всей отчетливостью осознал, что в Рудлог он сегодня точно не попадет.

— Дядя Ваня, сначала вы с коляской. Тетя Тамара, вы идите только когда он выйдет с той стороны. И затем вы, Люй Кан. Вместе не идите, не выдержу, — проговорил он сквозь зубы. — Быстрее же!

Иван Ильич уже споро катил коляску в Зеркало. Света повернулась к Матвею, благодарно и слабо улыбнулась ему. В момент, когда она с отцом и малышом проходили сквозь пространственный тоннель, у Ситникова затряслись руки от перегруза.

— Теть Тамара, быстрее! — прохрипел он.

— А как же ты? — воскликнула тетя со слезой.

— Я не пойду, не осилю, — рявкнул он. — Быстрее!

Тамара Алексеевна, поняв, что момент для спора неудачный, бегом бросилась в Зеркало. Ситников застонал, чувствуя, как в глазах начинают лопаться сосуды.

— Теперь вы, — крикнул он массажистке. Та покачала головой.

— Закрывай, видно же, что надорвешься, — сказала она весомо. По-рудложски, с сильным акцентом, неправильно, но он понял. — Это знак, что не нужно мне уходить. Я пригожусь тут. Есть кому еще спины разминать. — И, пока он ничего не сказал, направилась обратно к двери.

— Матвей, Матвей! — со слезами одновременно кричали из Зеркала Машка и мама.

Он мотнул им головой — мама, как всегда, все поняв, обняла Машку и провела рукой по кругу, послав ему защитный знак. Он улыбнулся ей через силу.

— Матвей, мы тебя ждем! — кричала с той стороны Машка. Мама плакала. Ему не хватило сил даже кивнуть в ответ — он схлопнул Зеркало и опустился на мостовую. Его снова начало трясти и бросать в жар — и вдруг его подхватили сильные руки, кое-как протащили до теплой стены роддома у входа. Терновник понятливо расступился, и Матвей прислонился к стене спиной.

— Чем тебе помочь, великий маг? — спросила Люй Кан.

«Да какой я великий» — хотелось сказать ему. Но он разлепил губы и попросил:

— Если найдете, пожалуйста, принесите мне молока.

Молока в роддоме нашлось много, правда, козьего — как объяснила медсестра, детских смесей сюда не довозили еще в нужном количестве, да и роженицы, к которым не приходило молоко, предпочитали традиционно козье. Его хранили в стазисе с помощью амулетов.

Матвей пил — ему нацедили несколько кружек — и снова чувствовал, как плещет волнами по телу жар. Не так быстро и сильно, как в прошлый раз, но резерв восстанавливался, руки переставали дрожать.

Он вспомнил об обещании Вею Ши и дважды тронул сигнальную нить на руке. Подождал немного, но традиционной ответной вибрации, означающей «Понял, спасибо» не прозвучало. То ли борзой ученик не посчитал необходимым ответить, то ли, не дай боги, иномиряне оказались сильнее.

Вей Ши

Вей в бою, прыгая, вертясь, щелкая плетью во все стороны, видел, что одной группе иномирян удалось пробить лозу и сейчас они отступали вниз, паля в стены домов, в перегородки из хрусталя. И Вей лихорадочно думал, как отсюда, с другого конца площади, остановить их — ведь если они пробьются вниз, они выйдут как раз на Великую дорогу. А там пара шагов до роддома!

Но не отойти — иначе без его участия порубят его людей. Один Ли Сой всех не прикроет.

И в этот момент на руке дважды дернулась сигнальная нить. Брат жены Мастера прислал знак, что ее удалось вывести из Тафии.

На сердце полегчало. Но до окончания боя еще было далеко — слишком много врагов пришло на эту площадь.

Терновник перестал расти — и его побеги трепетали над содрогающимся городом, как гигантские щупальца, меж которыми лавировали драконы. Он не переставал ловить раньяров и бить по площади. Бой длился, бой становился все ожесточеннее, иномиряне наступали все отчаянней. В какой-то момент Вея начало мутить от воя людей и иномирянских существ, от выстрелов и ударов, от утробного гула земли. Пространство вокруг было заполнено звуком — но внезапно в этот звук вмешалось что-то еще. Вибрация или шелест, треск и глухие удары.

Вей Ши, отбив удар очередной стрекозы, и понимая, что руки дрожат, что он почти без сил, завертел головой. И увидел, как над одной из улиц, поднимающихся ко дворцу, несутся около сотни стрекоз, то и дело пикируя вниз, словно пытаясь кого-то поймать.

А затем, ломая терновник, на площадь ворвалась гигантская водяная змея, на спине которой стоял какой-то человек, держась за высокие рога на лбу твари. Змея лихо развернулась, раздавив своим весом добрую половину инсектоидов, человек успел кувырком скатиться куда-то в сторону гвардейцев, когда тварь разлилась тоннами воды, которые плеснули до самых ворот, а потом потекли вниз, увлекая за собой в прорубленный тоннель трупы врагов и охонгов.

Остальные, очнувшись от оцепенения, бросились вперед — уже хаотично, зло и отчаянно.

Матвей Ситников

Солнце сверху жарило, от близкого тонкого канала, через который был перекинут горбатый мостик, тянуло водной прохладой. Матвей пил молоко и смотрел на небо, на бои, на зарево, то тут, то там поднимающееся над городом. Смотрел на свой щит, вдыхал ванильный запах цветов терновника, переживал волны жара по телу, чувствуя, как становится ему лучше… если нынешним переносом он выжрал резерв почти до донышка, то теперь там плескалась добрая четверть…

…когда вдруг на улицу недалеко от роддома рухнул, ломая крылья, еще один дракон, к нему сверху полетели с десяток стрекоз — и маги, и бойцы, оставленные у роддома, стали отстреливаться, защищая упавшего. Нападали сверху на стрекоз и другие драконы, часть опустилась на землю, чтобы защитить собрата, кто-то уже выставлял щит, кто-то хлестал по раньярам воздушными и водяными сферами, разрывающими им крылья.

Как-то внезапно на улице развернулся полномасштабный бой, и Матвей, ощутив, как по-дурацки он смотрится, сидя у стены со стаканом, поспешно выхлебал остатки молока, еще укрепил щит над зданием, чтобы его точно не взломали… и только направился за щит, чтобы помочь своим, как увидел, что на помощь врагам несется вниз с холма по Великой дороге отряд из почти полусотни охонгов, перепрыгивая через стреляющий лозой терновник. Они были метрах в двухстах от места боя, когда Матвей, быстро соображая, что он может сделать — и понимая, что почти ничего, потому что на массированные заклинания у него не хватит сил, а примитивными тут ничего не решишь, отступил назад, к мостику, чтобы выпустить хотя бы несколько Лопастей по стрекозам.

За спиной от содрогающейся земли мерно плескала вода. И ему в голову пришла безумная идея. Прямо как Дмитро нашептал.

Самые простые заклинания — те, для которых нужна одна-две стихии. А уж одно конкретное он знал на автомате — сколько раз подшучивали так над девчонками в общаге! Все дело в энергии, которую туда вложить. И в носителе, который поможет создать голема.

Он поднял с мостовой камешек, сунул палец в рот, слюной начертал на носителе знак и бросил в воду.

«Идеально для создания големов делать свиток и вкладывать его в материал, — учил их преподаватель по управлению материей. — Но это в идеале. Часто достаточно просто энергетического знака формы и формулы подчинения. А если нет того, на чем начертать знак, подойдет и мыслеформа. Правда, голем получится маленьким».