Оборвав мысли, свернувшие не на ту тропинку, я завернул за угол дома и направился к казармам, одну из которых спешно заводили под крышу. Надеюсь, через несколько дней можно заселять ее, а то часть бойцов до сих пор живет в палатках. Хорошо, лето сейчас. Ночи стали теплые, а протекающая неподалеку Чернявка приносит легкую прохладу, но вместе с ней и тучи комаров. Заиленные берега — та еще проблема, которую нужно срочно решать. Иначе насекомые житья не дадут.

Я уже разговаривал со старшиной насчет углубления русла хотя бы от Пустоши до устья. Викар посоветовал обратиться к Джарвису — старшине портовой артели, как раз занимающейся чисткой и углублением гавани, а также строительством причалов. Берет он, правда, неимоверно дорого за свою работу, но зато у него есть специальная баржа, с помощью которой протралить Чернявку не составит особого труда.

— Шевелитесь, ленивые селедки! — раздался рык Гуся, расхаживающего вдоль неровного строя рекрутов. — Вас ждут незабываемые впечатления! Если думаете, что вчера вы хлебнули дерьма полной ложкой — а это была только легкая пробежка с бревнышком на плечах — то ошибаетесь! Сегодня у нас полигон! Кто-нибудь хочет уйти сейчас, пока не поздно?

Я с интересом следил за новоиспеченным сержантом, оказавшимся самым лютым учителем новичков. Его уже грозились побить, на что Гусь презрительно кривил губы, показывая, в каком месте он видел эти детские страшилки.

Рекруты помялись, но никто не вышел из строя. Пятнадцать человек от двадцати до тридцати лет сейчас проходили курс молодого бойца по методике, которую я обкатывал еще на Инсильваде. Все эти бревнышки на горбу во время бега, ямы с вонючей болотистой водой, комбинированные препятствия в виде ростовых щитов, лабиринтов и прочих строений выматывали парней до изнеможения. Вечером они даже не ужинали — замертво падали в палатках на соломенные матрацы.

— Красавцы! — усмехнулся Гусь, оглядывая замерших рекрутов. — Решили показать свое упрямство и смелость? Ну-ну. Напрааа-во! Шагом марш на полигон!

Строй колыхнулся и четко развернулся в сторону ворот, ведущих на Пустошь. Охранник распахнул их и с солеными шуточками провожал рекрутов. Как только последний из них оказался с внешней стороны стены, закрыл их, грохоча железным засовом. Строго по уставу караульной службы. Никакой расслабленности, даже если в радиусе десяти лиг не видно врага.

— Командор, тебе следует посмотреть на это, — услышал я за спиной голос дона Ансело, нашедшего меня за осмотром хозяйственных построек: кузницы, конюшни, крытого сарая для телег и инвентаря.

— Что случилось? — обернулся я, с подозрением глядя в хитрые глаза приятеля. В его щегольских усах прячется улыбка. — Котрил пришел сдаваться?

— Почти угадал, — рассмеялся Михель. — Но решать тебе.

Я не особо удивился, разглядев топчущихся возле ворот Рича и невысокую девушку в коричневом дорожном плаще и в сапожках, покрытых пылью. Озаву узнать было нетрудно. Даже не знай я ее в лицо, но стоящий рядом с ней смущенный пластун всем своим видом показывал, что это именно та самая чародейка, за которой мы присматриваем уже несколько месяцев.

Махнув рукой одному из стражников, чтобы тот открыл одну из створок, я стал ждать, когда Рич с девушкой подойдут ближе. Дон Ансело занял позицию в двух шагах от меня, да еще недвусмысленно положил руку на рукоять шпаги. Смешно. Если чародейка захочет шарахнуть по нам своим заклятием, нам ничего не поможет.

— Здравствуйте, господин Сирота, — чуть глуховатым и напряженным голосом произнесла Озава и обозначила поклон. Все же она была магом, и подобные знаки уважения раздавала не каждому.

— Добрый день, Озава, — как можно дружелюбнее произнес я, уже понимая, зачем она пришла вместе с Ричем, и откровенно разглядывая чародейку. Ну не повезло девице с внешностью: простое округлое лицо несет на себе печать грубоватости и тяжелого детства, чуть великоват нос, брови почти обесцвечены, что создает иллюзию их отсутствия. А ведь Рич и в самом деле испытывает к ней какие-то чувства! Н-да, любовь зла! Я вижу, как он обеспокоенно смотрит на мою реакцию и готов — в самом деле готов! — броситься на защиту Озавы. Мне интересно другое: неужели ему удалось перетянуть на нашу сторону чародейку? Даже Аттикус удивленно застыл возле крыльца, увидев, кто к нам пришел. — Проходите в дом, не пугайтесь этих жутких рож.

— Да мне по чину пугаться не положено, — тряхнула головой чародейка и уверенно зашагала по дорожке, придерживая на сгибе локтя корзинку.

Рич пристроился ко мне и тихо прошептал, чтобы я не давил сильно на девицу, она сама все расскажет.

— А ты за нее уверен?

— Как за себя.

— Не спеши с такими выводами, — предупредил я Рича. — Ты же понимаешь, что ее придется долго проверять?

В доме Озава с любопытством огляделась, отдавая долг тому, кто обустраивал внутреннее убранство комнат. Здесь было и в самом деле уютно, утреннее солнце било в большие окна, заливая светом золотисто-желтые полы.

— У вас хорошо, — сказала она, когда я, Рич, Аттикус и дон Ансело ввалились следом за ней. — Давно не ощущала такие радостные чувства от жилья.

— Проходите в столовую, — показал я рукой направление. — Нам нужно поговорить. Наверное, что-то случилось, отчего вы решились прийти в лагерь своего врага.

— Я вас врагами никогда не считала, — Озава поставила корзинку на подоконник, а сама осторожно села на краешек стула. — Даже когда посылала «холодный огонь» на Пустошь.

— Ага, то есть вы признаете свое участие в этом спектакле? — я незаметно для нее кивнул дону Ансело и Ричу, чтобы они встали за спиной девушки, готовые к любому развитию ситуации. Сердечная привязанность еще не повод расслабляться.

Пока Озава раздумывала, признаваться ей или сокрыть какие-то мелочи, могущие погубить ее, я открыл один из ящиков буфета, достал оттуда коробку с пахитосами, взял одну и неторопливо раскурил, используя те самые «волшебные» огневые палочки — спички. Сизый дымок потянулся витиеватыми струйками к открытому окну.

Я поставил перед собой жестяную пепельницу и стал ждать, когда Озава заговорит.

— Да, «холодный огонь» — дело моих рук, — вздохнула она. — Котрил попросил меня как следует напугать строительную артель и отряд господина Сироты, но без смертоубийства. Я выполнила его задание. Надеюсь, никто не пострадал?

— Ну, если не считать испуганных артельщиков, — хмыкнул я. — А нас застращать не так просто, как кажется вашему нанимателю, сударыня. Вы знаете, что мы с боем вырвались из пиратского плена, захватили корабль и сумели уйти от погони?

— Да, такие слухи давно ходят по Акапису, — кивнула Озава.

— Не слухи это, а самая настоящая правда. Не без приукрашивания, конечно же, чтобы весу в обществе прибавить. Рэйдж, наверное, тоже использует такие хитрые приемы.

— Я с ним больших дел не веду, — чародейка старалась не смотреть на меня, играя скромную простушку. Напускная боязнь той, которая играючи может наслать на весь отряд какую-нибудь заразу, меня нисколько не ввела в заблуждение. Пока не пойму, с кем имею дела, девицы здесь не будет.

Видя, что я жду продолжения, она добавила:

— Котрил никогда не делится со мной планами. Полгода назад он лишь попросил собирать всякие слухи про «черных», то есть про вас, господин Сирота. Ничего больше, кроме разовой волшбы на Пустоши, я не выполняла. У меня есть доход, без дела не сижу. Бытовая магия имеет широкое применение, с ней даже боевая не сравнится. Поэтому горожане охотно шли ко мне.

— Здесь есть еще два «бытовика», — напомнил я.

— Да, мне известно о них, — кивнула Озава. — Я с ними договорилась, что не буду отнимать всю работу, поэтому приходилось хитрить, отсылать людей к ним со словами, что помочь может только господин Гролл или Вульвейк — так зовут моих коллег.

— Я понял, — окутавшись ароматным дымом, вглядываюсь в лицо чародейки и пытаюсь увидеть в ее глазах хоть один намек на игру. Но замечаю только растерянность, как будто девушка сама до сих пор не понимает, зачем пришла к штурмовикам. — Расскажите о себе. Детство, юность мне не интересны, разве что в общих чертах. Как вышло, что вы, простолюдинка, стали магом, как познакомились с Котрилом, откуда у вас такой серьезный артефакт из дорогого кристалла. Если вы хотите найти в отряде защиту и стать его неотъемлемой частью, придется открыться. Обещаю, что не причиню вам вреда, если пойму, насколько вы искренни.