Для ответа на этот вопрос требуется тщательная работа с оригиналом, который, к сожалению, нам не удалось увидеть. Впрочем, наиболее вероятным представляется, что Винсы приобрели эту рукопись позже и присоединили к своему небольшому собранию: Кристиан Пьерар, автор описания кодексов Винсов, предполагает, что они купили рукопись Ла Марша около 1840 г., но неясно, откуда почерпнуты эти сведения.
6) Если в предыдущих случаях трактат Ла Марша представляет собой отдельное произведение, то рукопись Paris, Bibliothèque nationale de France, français, 5365[143] является одним из немногих конволютов, включающих трактат Ла Марша (f. 1–40). К нему приплетено еще пять текстов[144]. Среди них с бургундской тематикой связаны лишь рассказ о перезахоронении праха Филиппа Доброго и его супруги Изабеллы Португальской в усыпальнице герцогов Бургундских в Шартрез де Шанмоль в 1474 г., а также сокращенная хроника, которую считают выдержкой из «Хроники» Ангеррана де Монстреле.
На крышках переплета имеется суперэкслибрис с изображением французского королевского герба, что свидетельствует о принадлежности этого экземпляра к королевской библиотеке. Под новым переплетом с экслибрисом сохранилась более ранняя обложка из мягкой светлой кожи. Ханно Вейсман полагает, что в 1577 г. рукопись принадлежала купцу по имени или по прозвищу li Rondo[145], так как на последнем листе (132v) имеется запись «Се present libvre appartien а шоу <> | de Li Ronde, marchant demourant a | <> tant <> ce XXVIII jour | de febvryer, l'an mil | Ve soixante et I dix sept».
Между тем в манускрипте можно выделить две части: «Хроника» Монстреле написана другой рукой и на другой бумаге, а также отличается иным художественным оформлением и разметкой листа. В правом нижнем углу также имеется фолиация арабскими цифрами, отсутствующая в первой части. Кроме того, вторая часть явно была изначально большего размера, так как некоторые буквы попали в обрез. Таким образом, принадлежность этого списка трактата Ла Марша торговцу Ли Рондо может быть подвергнута сомнению.
7) Simancas, Archivo general, Secretaria del Consejo Supremo de Mandes y Borgona, Liasses et Libros, n° 2568. N1. F. 16v–60[146]. На первый взгляд, может показаться удивительным, что в небольшом испанском городе оказалось сразу две рукописи Ла Марша. Это объясняется тем, что в 1540 г. в Симанкасе был основан архив, в котором были собраны документы Испанской монархии и который комплектовался вплоть до 1844 г.[147] Эти копии, датируемые XVI в., по всей вероятности, представляют собой результат деятельности Габсбургов по освоению и осмыслению бургундского наследия, перешедшего к ним после брачного союза между Марией Бургундской и Максимилианом Австрийским. Такое предположение основано на том, что рукописи отложились в фондах Генерального архива Симанкаса, среди бумаг Верховного совета по делам Фландрии и Бургундии, вместе с множеством прочих документов самого разного, преимущественно дипломатического характера.
Интересно отметить, что подобное окружение служит индикатором отношения к произведению Ла Марша в Испании XVI в.: он воспринимался не как нарративный текст, а как документ, который копировали и рассматривали наравне с ордонансами, депешами, донесениями и прочим. Неслучайно трактату Ла Марша предшествует один из военных ордонансов Карла Смелого, и текст Ла Марша воспринимается как органичное продолжение законодательного акта. Вслед за последними словами трактата, на той же странице, помещен список пенсионов «времен короля дона Фелипе». На полях рукописи встречаются аннотации, свидетельствующие о том, что с текстом работали в XVIII в., причем эти записи сделаны на французском языке.
8) Предполагается, что экземпляр Wien, Österreichische Nationalbibliothek, 3360. F. 4v–65[148] был поднесен Оливье де Ла Маршем Максимилиану Австрийскому, так как на первых листах расположен трактат «Суждение о главных должностных лицах, коих должен иметь король, об их полномочиях и действиях»[149], посвященный Максимилиану Габсбургу и датированный следующим образом: 10 июня 1500 г., Брюссель. Обе части составляют единое целое по письму и оформлению. Таким образом, Ла Марш сначала написал трактат по заказу английского короля, а позднее, через 26 лет, послал его копию эрцгерцогу Австрийскому, предварив небольшим вступлением. Составители каталога рукописей Австрийской Национальной библиотеки, относящихся к истории Нидерландов, предположили, что этот кодекс составлен самим Ла Маршем по просьбе Максимилиана[150].
Против этой гипотезы свидетельствует то, что оформление рукописи слишком бедное для парадного подносного экземпляра, предназначенного особе королевской крови: из декоративных элементов имеются только рубрики и инициалы красными чернилами. В рукописи сделано значительное количество исправлений, причем переписчик не предпринял попыток как-либо закамуфлировать свои огрехи: пропущенные фрагменты текста просто дописаны на полях или над строкой. Таким образом, приходится усомниться в том, что этот кодекс был преподнесен Максимилиану. На полях рукописи имеется несколько маргиналий XVIII (?) в. Поскольку они связаны с датировкой и атрибуцией рукописи, то можно предположить, что их оставил анонимный библиотекарь, описывавший книгу.
9) Рукопись Wien, österreichische Nationalbibliothek, 3392[151] также представляет собой конволют. Кроме трактата Ла Марша[152] в нее включены два текста, которые уже ранее встречались нам под одной обложкой с произведением Ла Марша: рассказ о перезахоронении праха Филиппа Доброго и его супруги Изабеллы Португальской и анонимная «Сокращенная [история] Троянской войны» (рукопись Paris, Bibliothèque nationale de France, français, 5365, cm. № 6). Помимо этого, в конволют включены еще шесть произведений[153]. Тот переплет, который рукопись имеет сегодня, не первый, так как рекламы[154] обрезаны. Однако, поскольку весь манускрипт переписан на одинаковой бумаге[155], можно сделать вывод, что состав конволюта определился в момент его формирования.
На л. 212об. находятся три записи. Две из них представляют собой монограммы, а третья — нечто похожее на девиз в окружении виньетки, выполненной пером: «Je le veulx | Halewin»[156]. Из этого можно заключить, что кодекс принадлежал кому-то из семейства Алуинов, чья история тесно связана с бургундским двором[157]. Наиболее подходящим кандидатом представляется Жорж д'Алуин (1473–1537), автор трактатов по языкознанию и друг Эразма Роттердамского. Он был сыном Жана д'Алуина и Жанны де Ла Клит (Clyte), мадам де Коммин. Обе семьи состояли на бургундской службе уже на протяжении нескольких поколений, поэтому Жорж д'Алуин рос при дворе. Через свою мать он приходился родственником Филиппу де Коммину.
Библиотека, собранная Жоржем д'Алуином в своем замке, восхищала современников и потомков, в том числе Лодовико Гвиччардини[158]. Эта библиотека была распродана Шарлем де Круа, герцогом д'Аршотом (Аеrschot), одним из потомков Жоржа д'Алуина и Антуана де Круа, и следы ее сегодня потеряны[159]. В Королевской библиотеке в Гааге есть кодекс, содержащий перевод «Энеиды» на французский язык, выполненный Октавианом де Сен-Желе (Saint-Gelais) ок. 1500 г.[160], в котором имеются девиз «Je le veulx» и фамилия «Hallewin»[161]. Различные переводы и труды, посвященные «Энеиде», могли понадобиться Алуину, когда он составлял комментарий к «Энеиде». Суммируя все вышесказанное, можно с известной долей вероятности предположить, что кодексы из Гааги и Вены представляют собой осколки великолепной библиотеки Жоржа д'Алуина[162].
