Один он покрутил в пальцах и с силой бросил на пол. Я невольно зажмурился, ожидая, что кристалл разобьется, но вместо этого в углу кабинета вспыхнула арка портала.

— Вас уже ждут на той стороне. Желаю удачи.

Я закусил губу и сделал решительный шаг в сверкающее поле. Только в последний момент все-таки не удержался и зажмурился.

Через мгновение меня уже обнимала матушка. Она сильно постарела, пока мы были в разлуке. Седина уже разбавила цвет ее волос, а возле рта пролегли морщины. Она похудела и осунулась.

Мы стояли в центре какого-то подвала. Ни единого окна, все стены выложены серым кафелем. Похоже, было на помещение морга.

— Сынок! — выдохнула Мария Федоровна и залилась слезами.

— Он?.. — противный ком встал в горле.

— Нет. Еще нет, но... — она взяла меня за руку, — пойдем.

Она повела меня наверх.

***

Отец лежал под белым одеялом на широкой кровати. Вокруг него мерцала знакомая мне бледно-зеленая полусфера. Выглядел Николай Александрович очень плохо.

— Он спит? — шепотом спросил я матушку.

— Да. Он смог так долго продержаться! Но доктора хотят вывести его из целебного сна, потому что... нет изменений.

Из ее глаз хлынули слезы.

Я присел рядом с кроватью и с тоской посмотрел на отца.

— А можно подержать его за руку?

— Мне не разрешают! Говорят, что это может нарушить целостность слоя или что-то там, я половину слов не поняла.

— И что дальше? Они просто уберут это поле и все? Он умрет?

— Он не умрет! — вскричала Мария Федоровна, сжав кулаки. — Ты слышишь меня? Не умрет!

Меня с головой накрыло ее отчаяние. Я переводил взгляд с нее на отца и даже понятия не имел, что мне сейчас сделать.

— Мам, прости меня. Конечно, он не умрет. Он же сильный. Он — Вереховцев!

Я сжал в ладони ее тонкие пальцы и направил в ее измученный организм тонкий поток силы.

Эмоции матушки постепенно стали выравниваться, и она успокоилась.

— Как ты? — спросил я.

— Когда ты рядом, мне значительно легче, — она слегка улыбнулась. — Расскажи, как там дела в академии?

— Да как обычно, то учеба, то перемены, — я облегченно выдохнул.

Мы проговорили еще час, пока мой желудок не заурчал. Матушка хлопнула себя по лбу и умчалась в больничную столовую, добывать для меня ужин. А я остался наедине с отцом.

— И как тебе помочь, а? — бормотал я под нос.

Мне нужно как-то пробраться под целебное поле и прикоснуться к отцу. Но как это делать и не нарушить процесс лечения?

Я вглядывался до боли в глазах в зеленоватые искры, смотрел магическим зрением — все без толку. Потоки так были мудрено распределены, что, порви я один — рассыплется все!

— А вот и я! — в палату вошла матушка с маленьким пакетом. — Сегодня у нас с тобой на ужин бифштекс и рис. Жаль, что все немного остыло.

— Спасибо тебе.

Мы быстро поели безвкусную больничную еду. Я и не ждал от нее большего. Не бутерброды и хорошо. А то могли и какую-нибудь рисовую кашу на воде подать.

— Мам, а когда его выведут из этой штуки? — я кивнул на полусферу.

— Утром, — ее голос звучал глухо. — Все решится утром.

Я упал к ее ногам и горячо зашептал:

— Все будет хорошо! Его организм справится! А наша любовь поможет! Верь мне!

Она порывисто меня обняла и снова заплакала. Мне было горько видеть ее в таком состоянии.

В дверь постучали. Она медленно открылась и на пороге появился лысый мужчина в очках и белом халате.

— Мария Федоровна, завтра в 9 утра я буду выводить Николая Александровича из целебного сна, — он тепло посмотрел на матушку и повернулся ко мне. — Вы его сын? Спасибо, что так быстро прибыли. Вашей матери нужна поддержка. Еще раз искренне соболезную.

Матушка мгновенно вспыхнула гневом, я до боли сжал ее пальцы и покачал головой. Она распахнула глаза и вдруг выдохнула.

— Доброго вечера, — я глянул на целителя. — Какие прогнозы?

— Как вам сказать, молодой человек...

— Говорите как есть. Мне важно это знать.

— Хорошо. Шансы невелики. Эта полусфера фактически все делает за него: фильтрует кровь, насыщает кислородом, выводит токсины. Сами понимаете, что может случиться, если мы это уберем. Но и держать его в таком состоянии... — он развел руками. — Тут поможет только чудо.

— Спасибо, доктор, — скрипнул зубами я.

— А вы интересуетесь медициной? — вдруг спросил он.

Я выпустил крохотную электрическую змейку. Она весело пробежалась по моей руке и свернулась на запястье.

— Немного. Если понадобится, то сердце запустить смогу.

Губы сами собой сложились в усмешку. Доктор вздрогнул, но не отпрянул.

— Достаточно рискованно без знаний воздействовать на человека магией, — очки блеснули в свете ламп, — впрочем, в случае крайней необходимости, такая процедура сможет помочь.

— Алексей, прекрати, — сердито сказала матушка. — Сейчас не время.

Мне стало стыдно. Я отпустил магию и извинился перед доктором. Он снисходительно кивнул и на прощание произнес:

— Вам нужно отдохнуть. Завтра тяжелый день.

Едва за ним закрылась дверь, матушка осела возле постели отца и заплакала. Я подошел к ней и крепко обнял.

— Он выживет, — шептал ей в макушку. — Выживет.

***

Нас разбудило яркое солнце. Оно пробралось в палату сквозь тонкие шторы и бликовало на бледно-зеленой полусфере над отцом.

На часах было уже восемь тридцать. Времени осталось совсем немного до прихода доктора.

Я покосился на матушку. Она еще дремала, сидя в кресле и завернувшись в теплую шаль. Не стал ее будить. Пусть лучше поспит, чем накручивает себя в ожидании неизбежного.

Но этому не суждено было сбыться. Буквально через пару минут дверь палаты распахнулась, и на пороге появился доктор.

— Пора, — сказал он, блеснув лысиной.

Матушка сразу встрепенулась и встала с кресла.

— Может, все же отложим? — с мольбой обратилась она к доктору.

Крепко сжав ее руку, я покачал головой.

— Я буду рядом, — поднял глаза и решительно добавил. — Начинайте.

Лысый кивнул и подошел к отцу. Целитель вызвал силу и прикоснулся к сверкающей полусфере. Она стала бледнеть и через несколько минут полностью исчезла.

Отец резко выдохнул, распахнул глаза и ошалело посмотрел на нас. Матушка обхватила его скрюченные пальцы и зашептала ему на ухо нежности.

Доктор тихо попрощался и вышел из палаты.

А мне оставалось лишь тупо смотреть на обрывки потоков магии.

Я был готов разрыдаться. Черная клякса распространилась на грудь, руки и перекинулась на ноги. Выглядело это ужасно.

Быстро взяв себя в руки, я отрешился от всего и сосредоточился на силе.

Прикоснувшись к мертвенно-бледному плечу отца, начал вливать в него силу. Капля за каплей.

Магия растворялась в нем, мгновенно исчезая в его немощном теле.

Пришлось увеличить поток. Темная и целительская силы сплелись в толстый жгут и начали расползаться под кожей.

— Что ты делаешь?! — вскричала мать, хватая меня за руки.

— Не мешай! — рявкнул я, не прекращая работать.

Сила бурлила во мне, клокотала под ладонями, плескалась брызгами.

Рядом с моими пальцами черная дрянь стала пузыриться и, наконец, осыпалась хлопьями.

Я продолжал напирать, пока не опустел резерв.

— Нужно забрать его отсюда, срочно, — выдохнул я побелевшими губами.

Мне удалось очистить всего лишь сантиметров двадцать. Требовалось больше времени, больше сил! И при этом нельзя было вызвать ни у кого подозрений.

Матушка, ничего не понимая, стала собрать свои вещи. Побросала все в сумку и вылетела в коридор. Через несколько минут вернулась с целителем и санитарами. Последние толкали перед собой каталку.

Мне пришлось закрыть собой свободный от черноты участок тела отца.

— Я забираю его домой. Организуйте доставку, — уверенно сказала матушка.

— Мария Федоровна, — пытался возразить доктор. — Это не целесообразно! Дорога может только ухудшить его состояние!