– Мы должны выяснить об Осборне все, иначе нам обоим не выйти отсюда живыми.

Фон Хольден, улыбаясь, приблизился к Вере; в воздухе повисло облачко от его дыхания. Правая рука, – на поясе, за левым плечом – нейлоновый рюкзак. Он спокоен, нетороплив, уверен в себе – как в поезде с теми людьми. Как и Авриль Рокар за миг до расстрела французских агентов.

Только сейчас Вера поняла, что тревожило и мучило ее всю дорогу из Интерлакена, – до этого она была слишком взволнована и подавлена, чтобы сопоставлять факты.

Да, фон Хольден знал верные ответы на все вопросы – но по другой причине. Те люди в поезде были полицейскими. Нацистские убийцы – не они, а фон Хольден.

Осборн пробежал по узкому туннелю назад. В дальнем конце Ледового Дворца американские туристы садились в лифт. Он догнал их, когда двери уже закрывались, просунул руку в щель и втиснулся в переполненную кабину.

– Извините…

Двери закрылись; лифт пополз вверх. Что делать дальше? Осборн слышал, как кровь бьется у него в висках, будто стучит молоток. Лифт остановился перед входом в огромный ресторан. Осборн вышел первым, но затем отстал и снова смешался с толпой. За окнами стемнело; виднелись лишь заснеженные пики гор над ледником Алеч и сгущающиеся грозовые облака.

– Что поделываешь? – раздался за спиной голос Конни.

Осборн повернулся к ней и внезапно вздрогнул – от резкого порыва ветра зазвенели оконные стекла.

– Что делаю? – Осборн нервно разглядывал зал, двигаясь вслед за очередью к кассе. – Думаю… думаю, не взять ли чашечку кофе.

– Что случилось?

– Ничего. А что должно было случиться?

– У тебя, похоже, проблемы? За тобой что, гонится полиция?

– Нет.

– Ты уверен?

– Вполне.

– Тогда чего ты дергаешься?

Они уже стояли у самого прилавка. Осборн огляделся. Туристы усаживались за два сдвинутых стола. Американская семья, которую он видел в сувенирном магазинчике, сидела за другим столом. Отец показал в сторону туалета, и мальчик в курточке «Чикаго Буллз» направился туда. За столиком у двери оживленно болтали два молодых человека, пуская вверх сигаретный дым.

– Сядь со мной рядом и выпей это, – потребовала Конни, ведя Осборна от кассы к свободному столику.

– Что это? – Осборн взглянул на бокал, который Конни поставила перед ним.

– Кофе с коньяком. А теперь будь хорошим мальчиком и выпей это.

Осборн посмотрел на нее, поднял бокал и сделал глоток. Как быть? Они здесь – в здании или где-то рядом снаружи. Я не пошел за ними, значит, они придут за мной.

– Вы доктор Осборн?

Осборн поднял глаза. Перед ним стоял мальчик в «Чикаго Буллз».

– Да.

– Один человек велел передать вам, что ждет вас на улице.

– Кто? – нахмурившись, спросила Конни.

– У собачьих вольеров.

– Клиффорд, что это ты делаешь? Ты, кажется, собирался в туалет? – Отец мальчика подошел к нему и взял за руку. – Извините, – обратился он к Осборну и, уводя сына, продолжал отчитывать его: – Ты зачем пристаешь к людям?

Осборн вновь увидел своего отца на тротуаре – ужас в его глазах, руку, протянутую к нему.

Он вскочил из-за стола и, не глядя на Конни, направился к двери.

Фон Хольден залёг в сугробе, неподалеку от пустых вольеров, где днем держали упряжных собак. Черный рюкзак лежал рядом. В руках фон Хольден сжимал девятимиллиметровый автоматический пистолет «скорпион» – легкий, удобный, с тридцатидвухзарядным магазином и глушителем. Он был уверен, что Осборн вооружен, как и той ночью в Тиргартене. Неизвестно, насколько метко стреляет Осборн, но это и не важно: на этот раз фон Хольден не даст ему шанса.

В пятидесяти футах между фон Хольденом и входом в лыжную школу стояла в темноте Вера, прикованная наручниками к перилам, идущими вдоль скользкой тропинки. Она может плакать, кричать – все, что угодно. Вечер, темно, здание далеко, ресторан закрывается, и единственным, кто услышит и увидит ее, будет, когда выйдет, Осборн. Фон Хольден должен заполучить обоих в темноте, за вольерами, где будет удобней всего избавиться от них. Вот почему он оставил там Веру, которая исправно играла предназначенную ей роль; только теперь, кроме заложницы, она стала еще и приманкой.

За спиной у Веры, в сорока ярдах от нее, в конце туннеля Ледового Дворца открылась дверь лыжной школы, и в луче света показалась одинокая фигура. Блеснули сосульки над входом, затем дверь закрылась. Черный силуэт был ясно виден на фоне снега. Мгновение спустя человек шагнул вперед.

Вера видела, как приближается Осборн; глядя прямо перед собой, он шел по следу, проложенному днем мотосанями. Вера понимала, что сейчас Осборн особенно уязвим, потому что глаза его еще не привыкли к темноте. Оглянувшись, она увидела, как фон Хольден поднял рюкзак на плечо, шагнул назад и скрылся из виду.

Он привел ее сюда из Ледового Дворца через вентиляционную шахту, не сказав ни слова, приковал к перилам и ушел. Он тщательно продумывал каждый свой шаг. Не зная его планов, Вера была убеждена, что Пол идет прямо в расставленные сети.

– Пол! – Отчаянный крик Веры прорезал вечернюю тишину. – Он подстерегает тебя! Вернись! Вызови полицию!

Осборн остановился и посмотрел в ее сторону.

– Пол, не ходи туда! Он убьет тебя!

Осборн заколебался, затем метнулся в сторону и исчез. Вера посмотрела туда, где скрылся фон Хольден, но ничего не увидела, заметив только, что пошел снег. Было так тихо, что Вера слышала лишь собственное дыхание. И вдруг к ее виску прикоснулась холодная сталь.

– Не двигайся! Не дыши! – Осборн все сильнее нажимал на ее висок дулом револьвера, вглядываясь в темноту. Потом наконец заметил устремленные на него глаза Веры. – Где он? – прошипел Осборн. Взгляд его горел ненавистью.

– Пол! – снова крикнула она. – Боже мой, что с тобой?

– Я спрашиваю, где он?

О Господи, только не это! Вера вдруг поняла. Пол решил, что она – одна из них. Что она член Организации.

– Пол, – быстро заговорила Вера, – фон Хольден забрал меня из тюрьмы. Сказал, что он из федеральной полиции, что везет меня к тебе!

Осборн опустил револьвер, пристально вглядываясь в темноту. Внезапно раздался треск, похожий на выстрел из винтовки, и деревянный поручень раскололся надвое, освободив Веру; только запястья ее были по-прежнему скованы впереди наручниками.

– Вперед! – сказал Осборн, подталкивая Веру к вольерам.

– Пол, пожалуйста…

Осборн не слушал ее. Впереди была закрытая лыжная школа, дальше – деревянно-проволочные вольеры, а прямо за ними какое-то слабое голубоватое свечение озаряло падающий снег. Осборн схватил Веру за плечо и резко обернулся. Сзади не было ни души.

– Этот свет – откуда он?

– Это… это – вентиляционная шахта. Туннель. По нему мы вышли из Ледового Дворца.

– Он там? – Осборн повернул Веру лицом к себе. – Отвечай, быстро! Да или нет?

Сейчас, глядя на Веру, Осборн думал только о том, что когда-то он верил этой женщине, а она предала его.

– Не знаю… – прошептала Вера, цепенея от ужаса. В шахте столько поворотов и изгибов; если фон Хольден там, значит, притаился в засаде. Стоит войти в туннель следом за ним – и все кончено.

Осборн еще раз быстро оглянулся и подтолкнул Веру к голубоватому световому пятну. Слышен был только скрип снега у них под ногами и легкое дуновение ветра. Через несколько секунд они остановились у вольеров, совсем близко к свету.

– Он ведь не в туннеле, не так ли, Вера? Он в темноте, ждет, пока ты выведешь меня на свет – как мишень в тире. Ты даже не рискуешь – он ведь спецназовец, снайпер.

Как он не понимает, что случилось с ней, почему ей не верит?!

– О Господи, Пол! Да послушай же…

Вера повернулась, чтобы взглянуть в глаза Осборна, и вдруг осеклась. В снегу, прямо перед ними, освещенная голубоватым сиянием, протянулась цепочка следов. Осборн тоже увидел эти следы, присыпанные свежим снегом, они вели прямо в туннель. Фон Хольден был здесь несколько секунд назад.