– Ты сама проницательность, – усмехнулась девушка.

– И с кем же ты решила пободаться?

– С человеком, которого боюсь и ненавижу, – улыбнулась сама себе девушка. – Человек, играть с которым опасно, играть с которым не нужно. Но если я хочу стать свободной, то не могу избежать этого, – говорила она, продолжая разглядывать свои руки.

Макс нахмурился. Сегодня он решил быть легкомысленным, но, кажется, с намеченного пути придётся сойти. Слишком задумчивый и печальный вид приняло выражение лица его будущей супруги. Вечный блеск в глазах померк, остался лишь слепой отчаянный вызов.

– Барабанная дробь, – всё ещё иронизировал Артемьев. – И это?

– Мой отец, – усмехнулась она.

– Ох, суперкрутой папа Савченко.

– Не то слово какой, – уныло подтвердила девушка.

– Переиграть такого серьёзного человека, боюсь, даже моей дорогой жёнушки, будет не по силам.

Светлана вернулась и аккуратно поставила перед ними горячие только поджаренные тортильи и соусы. За ней появились ещё две официантки у каждой из которых в руках была деревянная доска, на которой прямо на маленьких сковородках испуская потрясающий аромат и много пара шипело и шкворчало мясо с овощами. Их аккуратно поставили перед гостями и удалились. Зал моментально заполнил терпкий аромат специй и жареного мяса. От него бы захотелось есть даже сытому.

– Хм-м-м, – протянул Артемьев, плохо различимый за клубами пара. – Эффектно подали.

– Ужасно хочу есть. Вообще, сюда лучше всего подойдёт текила, но так как нас с тобой ещё на банкет, а я за рулём, то лучше всего освежит мохито.

Лера схватила мягкую лепёшку и, ловко оторвав от неё кусочек, зачерпнула им из сковородки месиво из мяса, овощей и соусов, и закинула в рот. Прикрыла глаза и с наслаждением прожевала.

– Обожаю, – протянула она.

Макс последовал её примеру и начал с удовольствием есть.

– Кстати, твой отец будет на нашей помолвке?

– Всё зависит от плотности его графика. Мне будет намного комфортнее, если его я его там не обнаружу, а ещё лучше, если он вообще уедет из страны, – бормотала девушка, интенсивно жуя. – Но, зная его манию контроля, отец, скорее всего, захочет лично убедиться, что я подчинилась его сумасбродной выходке.

– Милые у вас отношения. От тебя прям так и веет дочерней любовью, – хмыкнул Максим.

– Этот человек самолично методично убивал её во мне долгие годы. Савченко никогда не был любящим отцом.

– Я не знал.

– Откуда тебе, знать? Тебя ничего, кроме себя, не интересует, – отозвалась Лера без претензии, будто просто констатируя факт.

– Вот давай только без вот этих вот претензий, – отозвался он морщась.

– Хорошо. Мой отец отказывался от меня всякий раз, когда я не поступала так, как ему хотелось, – пояснила она. – Выбрасывал меня на улицу с голой задницей, блокировал все счета, угрожал знакомым. Он делал всё, чтобы я ползла к нему на коленях, дабы не отправиться на панель или паперть. В нашей семье всегда был сын, прекрасный наследник и чудесный ребёнок. Его, однако, отец тоже воспитал под жутким давлением. Брат так и не смог ни разу вырваться из-под его власти. Кирилла полностью задавили, и он смирился, в конце концов. Не удивлюсь, если братец и чихает по расписанию, составленному отцом. Хотя всё ещё есть вероятность, что Кир просто ждёт, пока старик загнётся, чтобы взорваться атомной бомбой. Я же вечно вызывала на себя гнев и осуждение.

– Чего от тебя хотел отец? – спросил Максим, действительно заинтересованный её рассказом.

– Послушания, преданности семейному делу и полного безоговорочного контроля надо мной. Он всегда мне внушал, что я позорю семью. Когда я решила заняться своим бизнесом, он полностью отказался от меня и выписал из семейного древа. Это было воистину эпичное событие. Нас тогда долго обсуждали в прессе.

– Не помню, прости, – виновато покачал головой Артемьев.

– Ничего удивительно, после примирения Савченко приказал почистить все сети, чтобы об этом ничего не осталось в публичном пространстве. И не сказать, чтобы он меня принял. Я осмелюсь предположить, что отец теперь не против моего существования. Хотя это ненадолго, – её задумчивая улыбка стала какой-то недоброй.

– Почему ты вообще бунтуешь? Чего тебе не хватает? С таким отцом, его властью и деньгами, можно и поиграть в послушную дочку и оттяпать кусок от Starlight Terrace Hotel.

– Знаешь, эти взгляды, когда на тебя все смотрят, но видят только твою фамилию, только твоего отца? Любой мой успех, любую победу воспринимали так: папочка подсуетился и купил дочери первое место. Сколько я не старалась, сколько ни лезла из кожи вон, меня бы никогда не признали и не увидели за широкой тенью отца.

– Это тебя так угнетало?

– Безумно. И он впервые заговорил со мной с момента моего ухода из дома, когда я действительно добилась успеха. Я прилетела из Латвии, после открытия там ресторана. В Москве нас пригласили на одно и то же мероприятие. Это было что-то! Он даже позволил сделать наш совместный снимок журналистам.

– Милый мужчина, – дёрнул плечами Артемьев, запивая особенно жгучий кусочек коктейлем.

– Просто душка! После этого он заявил, что если бы я не была частью семьи, то ничего не добилась бы. Ещё сказал, что признаёт меня лишь за то, что у меня хватило мозгов не опозорить его окончательно.

– Ого! И что ты ему ответила?

– К тому моменту я слишком хорошо знала отца. Мне было плевать, что он говорит. Я уже давно не часть ЕГО семьи. Во всяком случае мне так казалось, пока меня не заставили выйти за тебя замуж.

– Заставили? – ошалело воскликнул Максим. – Вы посмотрите на неё, заставили!

Лера рассмеялась, прикрывая рот ладонью.

– Не принимай это на свой счёт. Я воспротивилась бы любому мужчине, выбранному отцом, будь он даже самым потрясающим на планете.

– Вот-вот я именно такой, – Макс явно пытался разрядить обстановку, и Лера ему улыбнулась.

Подобный слишком серьёзный разговор тоже не входил в её планы, потому она была не против уже сменить тему.

– Конечно. И когда мы разведёмся, я верну тебя, как национальное сокровище.

– Слушай, а как же отреагирует твой отец?

У Леры как-то жутковато заблестели глаза и на лице появилась кривая улыбка.

– Я бы хотела увидеть его физиономию в этот момент, – сказала она, пристально смотря на жениха и будто сквозь него. – Он будет в ярости. Посчитает подобное поведение предательством.

– И чем тебе это будет грозить? – Спросил Артемьев, чувствуя, что дело пахнет жареным.

– Он попытается меня уничтожить, – совершенно буднично ответила девушка, пожимая плечами. – Так же, как и всегда, начнёт перекрывать мне кислород и добиваться полной капитуляции.

Максим прищурился, вглядываясь в её лицо и совершенно не понимая, что происходит в голове у этой женщины.

– И? – протянул он, не сводя с неё пристального взгляда.

– Я надеюсь, что смогу ему не позволить ничего такого, – спокойно ответила она, отпивая Мохито.

– Так ты всё ради этого и затеяла? – прищурился Макс.

– Да. Некоторое время назад он чётко дал мне понять, что все те иллюзии, которые я выстроила по поводу своей мнимой свободы очень и очень ошибочны. Он довольно убедительно объяснил, что до сих пор полностью контролирует мою жизнь, каждый вздох. И как бы я ни барахталась, у меня ничего не получится, – в её словах сквозили бессильная злоба и раздражение, плохо завуалированные под безразличие.

– Жёстко, – покачав головой, отозвался жених, вспоминая своего уютного домашнего отца, вечно сидящего на кухне с газетой в руках.

– Этого мужчину мягким не назовёшь. У меня не так много вариантов: продолжать барахтаться или смириться.

– Я так понимаю, для тебя второе неприемлемо, – спросил Артемьев, слегка наклонив голову.

– Правильно понимаешь, – улыбнулась ему девушка, глядя в глаза.

Улыбка вышла недоброй. Она сулила много проблем и головной боли, но при этом заражала Артемьева каким-то нездоровым куражом.