– Я верну тебя домой. Пожалуйста, не вырывайся…

Он поднимает меня на руки. Мой взгляд полон неприязни, но я остаюсь безмолвной. Наши взгляды встречаются, и в его глазах я вижу решимость.

Князь помогает мне сесть на его коня, ласково поддерживая мою спину. Я чувствую его руки, теплые и уверенные. Затем сам он садится сзади, обнимая меня, чтобы убедиться, что я не упаду. Наши тела сливаются, и я чувствую его близость.

Тёмные деревья леса обрамляют наше движение, а ветер несёт метель. Подковы коня разбивают снежную наледь. Ветер бьёт по лицу, но я не ощущаю холода – внутри меня бурлит смесь чувств, словно огонь в камине.

Мы возвращаемся в деревню, выходя из снежного, пронизанного холодом леса. Солнце медленно клонится к закату, окрашивая небеса в глубокие оттенки красного. Дома стоят, утопая в снегу, из их труб веет дымом. В кафтане князя я неизбежно привлекаю внимание всех, кто замечает наш приход. Я чувствую, как тяжелый взгляд многих устремляется на нас, а мои мысли наполняются предвкушением разговора с Всеволодом. Он, вероятно, будет вне себя от ярости за то, что я отказалась от его помощи. Князь прижимает меня к себе, защищая от ветра, но вместе с этим я чувствую неловкость от его близости.

Приближаясь к крыльцу дома, я замечаю, как отец и матушка стоят там, выглядя встревоженными и напуганными. Матушка, покрыв голову платком, пытается укрыться от неведомой опасности, а отец, прижав ладонь к губам, выражает молчаливую тревогу.

Когда мы приближаемся, князь останавливает коня.

Борислав взглянул на моего отца, произнеся сухим тоном:

– Хочу вернуть вам вашу дочь.

– Благодарю вас, князь, – ответил отец, поклонившись.

Князь кивнул в знак понимания, после чего подал мне руку, чтобы я спустилась с его коня.

– Оберегайте её.

Князь внимательно следил, как отец забирает меня. Меня трясло от страха и холода, даже кафтан князя уже не приносил мне тепла. Множество людей вышло из своих домов. Все внимательно следили за происходящим. Не каждый день увидишь такое в нашей маленькой деревне: князь лично привозит девицу, да еще и в своем кафтане. Все шептались и смотрели на меня. Некоторые даже показывали пальцем.

Один из старейшин медленно прошел сквозь толпу людей, собравшихся вокруг, и склонился перед князем. Слова его были тихими, но четкими:

– Князь батюшка.

– Внесено ли имя этой девицы?

Старейшина поклонился.

– Да, князь батюшка. Имя Зоряны внесено в чашу.

Князь кивнул, не отводя глаз от меня. Его взгляд задержался на мне дольше, чем следовало, и это заставило мое сердце бешено биться внутри.

– Заберите ваш кафтан, князь, – произнес отец, его голос дрожал.

– Оставьте. Это подарок, – ответил князь и развернул коня, чтобы ускакать прочь.

Князь уходит, сдерживая какие бы то ни было чувства. В его движениях заметна решимость, словно он принял окончательное решение, не оставив даже малейших сомнений. Я остаюсь в объятиях отца, плача и дрожа от холода, который пронизывает меня до костей. Мой взгляд падает на сугробы снега вокруг, и на небо, окрашенное в оттенки розового и фиолетового от уходящего солнца.

В толпе замечаю Всеволода. Его лицо перекошено от злобы и отвращения, будто он видит что-то неприемлемое. Взгляд его прикован к кафтану, который я надела. Его внешность выражает сдержанное негодование. Он не понимает моих действий, но при этом не может оторваться от зрелища.

– Так вот как ты решаешь проблемы… – раздаются слова Всеволода, пронизанные яростью и ревностью.

Его лицо, обычно спокойное и благородное, теперь искажено гневом и отчаянием. Словно стихия, вырывающаяся на свободу из темных глубин его души.

– Почему, Зоряна? – его голос дрожит от злости и обиды, когда он подходит ко мне.

В его словах звучит искреннее непонимание и смятение. Всеволод стремится понять мои действия, но в его глазах мелькают мучительные чувства, открывающие его глубочайшие страхи и сомнения.

Я смотрю в его глаза, и внутри меня кипят разные чувства – грусть, страх.

– Почему, Зоряна? Почему ты отвергла меня? – спрашивает Всеволод. Его голос пронизан злобой и обидой.

Я судорожно ищу ответ. Мои глаза полны смятения и страха.

– Я не знаю, – бормочу я, чувствуя, как слабеют мои колени под напором его вопросов. – Я не могу объяснить… Я просто не могу.

Взгляд Всеволода становится еще более пронзительным. Его лицо выражает неподдельное разочарование и боль.

– Ты должна знать, что твоё решение причинило мне много боли, – говорит он тихо, но с неподдельной горечью в голосе. – Я думал, что мы… что у нас есть…

– Я знаю, – отвечаю я, чувствуя себя виноватой и бессильной. – Я просто… не знала, что делать. Я испугалась.

Его глаза остаются неподвижными.

– Ты должна была позволить мне помочь тебе, – произносит он тихо, но решительно. – Я всегда буду здесь для тебя, Зоряна. Но ты должна доверять мне.

Всеволод смотрит на меня. Его взгляд наполнен обидой. Я чувствую, как его глаза пронзают меня, пока он ищет ответы на свои вопросы.

– Ты заслуживаешь лучшего, – шепчу я, чувствуя себя виноватой за всё произошедшее.

Но прежде чем Всеволод успел ответить, в наш диалог вмешивается отец. Он подходит к нам с мрачным выражением лица, которое говорит о его беспокойстве.

– Теперь ничего не изменить, – говорит отец. Его голос звучит сдержанно. – Идем, дочка.

Пройдя через порог, ощущаю, как тепло дома медленно возвращает жизнь в холодное тело. Отец молча закрывает за нами дверь, и в комнате звучит лишь тихий треск дров в печи. Матушка садится на скамейку и сжимает в руках вышитую рубашку. Её глаза отражают страх и беспомощность перед неизвестностью, которая ожидает нас завтра. Рядом с ней на полу лежит рябина – символ моей несостоявшейся свадьбы. Её ягоды, красные как кровь, напоминают о неизбежности изменений, которые наступят в нашей жизни. Судьба, как ветер, переворачивает страницы, и мы лишь плывём по её течению.

Отец молчит, смотря в огонь печи в поисках ответов на вопросы, которые даже не осмелился задать вслух. Я чувствую его беспокойство, но в его глазах также мелькает решимость, готовность защищать свою семью любой ценой. Тяжёлый вздох матушки прерывает молчание, и она встаёт, подходя ко мне. Рука её ласкает мои волосы, словно она хочет вложить всю свою любовь и защиту в этот жест.

– Моя милая девочка, что же ты наделала…

Я молча киваю, стараясь подавить слёзы. Завтрашний день будет испытанием, которое придётся принять.

Отец вступает в разговор, прерывая мучительное молчание, которое окутало нас.

– Мы справимся, Зоряна. Ты не одна. Мы будем рядом с тобой в этот трудный час.

Слова отца становятся для меня опорой, на которую можно опереться в этот трудный момент. Однако, несмотря на всю силу семейных уз, внутри меня остаётся невыразимая тяжесть предстоящего расставания с жизнью.

– Где мои сёстры? Как они справляются с этим?

Матушка смотрит на меня с печалью в глазах, её руки нежно обнимают мои плечи.

– Они уснули, Зоряна. Слишком сильно плакали, даже не поев. Сердце разрывается от боли за них. Надеюсь, что они хотя бы немного забудут об этом во сне.

Моё сердце сжимается от боли за моих сестёр. Они также чувствуют тяжесть этого момента, и мы все находим свои способы справиться с бременем, которое на нас ложится. В этом мире темно и мы, как семья, стараемся поддерживать друг друга. Но даже в объятиях родных, каждая из нас остаётся одна перед своими страхами и сомнениями.

Я нахожу уютное место на печи, где тепло и уютно. Мне любезно уступают место, и заботливые руки мамы помогают мне переодеться в сухую одежду. В моём сердце всё ещё горит огонь страха, но рядом с семьёй это пламя становится тёплым и успокаивающим.

Братишка лежит рядом. Его маленькое тело ещё не осознало тяжесть происходящего. Он много спал из-за лёгкой болезни, и сейчас ему легче, чем нам. Обнимаю его нежно, пытаясь передать хоть частичку своей любви.