Вячеслав прошёл по участку формообразования и сварки секций тех самых топливных баков. Из толстых сверкающих металлических листов огромных размеров специальный станок делал полуцилиндры. Это были заготовки для топливных баков из специального сплава. Компоненты ракетного топлива подразумевали применение жидкого кислорода и жидкого водорода, температуры которых приблизительно минус двести градусов Цельсия, поэтому сплав, из которого изготавливался бак, должен быть устойчивым к этой температуре и не становиться хрупким, должен выдерживать огромные перепады температур внутри и снаружи, должен хорошо свариваться, должен быть лёгким и ещё много чего должен по своим характеристикам, понятным только специалистам.

Вячеславу было известно, что создавали такой сплав почти три года, работали лучшие специалисты авиационной и космической отраслей, и в конце концов их работа увенчалась успехом. Три долгих года и два огромных института с числом сотрудников не менее трёх-четырёх тысяч в каждом. И вот он, материал, которого ни у кого в мире нет. Только у нас.

Обычно в больших научных коллективах всегда обнаруживаются лидеры, способные показать путь, спланировать работу, предугадать или вывести решения, приводящие к результату. Эти лидеры могут быть зелёными выпускниками вузов, отработавшими в организации полгода, могут быть и опытными работниками предпенсионного возраста, и совершенно необязательно им быть назначенными начальниками или маститыми учёными. А число этих лидеров всегда незначительно, от силы человек пять-шесть. Но это именно они додумались, как создать этот материал, единственный на нашей планете.

Чуть дальше стоял огромный стенд, на котором два полуцилиндра соединяли между собой лазерной многопроходной сваркой. Получался цилиндр, который перевозили на специальный фрезерный станок.

На этом станке с числовым программным управлением внутренняя стенка цилиндра превращалась в сотовую конструкцию, то есть фрезеровались квадраты со стенками как между собой, так и с наружной стороны. Толщина этих стенок составляла всего-навсего три миллиметра. В стружку превращалось почти девяносто процентов материала, но прочность конструкции от этого не страдала, а вес снижался в десятки раз. Потом стружку тщательно собирали, взвешивали и отправляли на переплавку. За стружкой следили, пожалуй, тщательней, чем за соблюдением режима на предприятии: ещё бы, ни в коем случае ни кусочка этого уникального сплава не должно было попасть куда-то помимо стен завода.

А вот и стенд сварки цилиндров между собой для изготовления топливного бака. Останется приварить боковые крышки – и бак готов. Именно здесь, на этом стенде, сварили тот самый шов, который лопнул во время гидроиспытаний. Технология сварки уникальна, разработана специально для создания криогенных топливных баков; стенд тоже уникален как по степени автоматизации, так и по размерам. Вячеслав отметил, что на нём никаких работ не ведётся.

А далее стенд для проведения гидроиспытаний – закрыт и опечатан, видимо, до выяснения, так сказать, обстоятельств происшедшего.

Вячеслав свернул в небольшой боковой проход, поднялся в лифте на четвёртый этаж и добежал до приёмной директора.

В приёмной постепенно собирались участники совещания. Коллегам Богдашева – руководителю отдела герметичности Артёму Толубяну и металлургу Дарье Архиповой – как-то удалось прибыть чуть ли не за полчаса до назначенного времени, а Виктор Казаков запаздывал, как всегда. Практически одновременно с Вячеславом в приёмную вошли главный сварщик завода Пётр Николаевич Кузьмин и главный дефектоскопист Алексей Разин.

Пётр Николаевич был на заводе авторитетнейшей фигурой, непревзойдённым специалистом в различных видах сварных соединений. Он пришёл на завод после Куйбышевского авиационного института, начинал вместе с Соловьёвым, осваивал новую технику, разрабатывал технологии. Одно время кандидатура Петра Кузьмина рассматривалась на должность директора завода. Но не случилось. Коллеги понимали почему. Хоть и был Кузьмин великолепным специалистом, уважаемым человеком, но не довелось ему, в отличие от Соловьёва, стать членом КПСС. А значит, нечего было даже мечтать о должности директора. Да и в нынешнем статусе главного специалиста он держался только благодаря длительной совместной работе и дружеским отношениям с Соловьёвым. Может быть, это обстоятельство, а может, семейные неурядицы испортили характер Петра Николаевича, сделав его заносчивым, желчным, не допускающим каких-либо иных мнений, кроме его собственного. Вот и сейчас по выражению лица и взгляду Кузьмина на собравшихся Вячеслав понял, что главный сварщик займёт позицию «у меня всё в порядке, у меня всё работает, это у вас, остолопы, ничего не сделано и не доработано, а как сделать, вы не знаете, знать не хотите и никогда не узнаете».

Алексей Разин принадлежал к более молодому поколению инженеров, начавших работать на заводе в семидесятых, уже с иными, чем у Кузьмина, взглядами на жизнь и работу. Очень ответственный человек, великолепный специалист, Разин всегда считал, что он работает для того, чтобы жить, а не наоборот. Алексей всегда на первое место ставил интересы семьи, души не чаял в супруге и дочерях, но и свою работу тоже любил. Начальник огромного дефектоскопического хозяйства, состоящего из нескольких постов рентген-контроля, участков ультразвукового, магнитного, капиллярного контроля, стенда ультразвуковой эмиссии, участка толщинометрии, Разин отлично ориентировался в применимости методов, с большим удовольствием изучал ультразвуковой контроль, считая его наиболее перспективным методом. Характером Алексей обладал лёгким, был человеком общительным, уверенным в себе, обожал в редкие выходные выезжать на природу, посидеть у костра, побренчать на гитаре. В предыдущие приезды Богдашева на завод они очень быстро нашли общий язык. Вячеслав по вечерам бывал у Разина в гостях, где жена Алексея – по-домашнему Нюра, а на самом деле Анна – кормила его вкуснейшими пирогами с капустой и яблоками.

Разин искренне был рад видеть Вячеслава и тихонько сказал, пожимая ему руку:

– Глянь, какие силы подтянули, мы быстро с проблемой разберёмся.

Как только вошёл представитель конструкторского бюро Ринат Айтемиров, последовало приглашение пройти в кабинет Соловьёва. Там уже был Иващенко. Он расположился рядом с Соловьёвым во главе стола для совещаний, а справа от него был приготовлен ещё один стул. Соловьёв, не вставая, попросил внимания. Все затихли, и в этот момент дверь в кабинет открылась и вошла дама.

– Товарищ Анненская? – спросил Соловьёв. Получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Прошу, вот ваше место, – и указал на стул рядом с Иващенко.

В кабинете повисла абсолютная тишина, все присутствующие словно окаменели, уставившись на вошедшую женщину поистине неземной красоты. На заводе в большинстве своём работало мужское население, которое ввиду ненормированного рабочего дня и обстановки, далёкой от изящества, иногда просто дичало. А тут в директорский кабинет вошла женщина, которая многим показалась ангелом, спустившимся с небес.

Вячеслав сначала ничего не понял: пришла и пришла, мало ли красивых женщин на свете, но потом до него медленно, как до жирафа, дошло, что таинственного «товарища Анненскую» зовут Светланой, с ней он ехал в поезде, это её забрала с вокзала чёрная «Волга» и увезла в неизвестном направлении. Правда, Светлана переоделась. Заграничный пиджачок и легкомысленная юбка были заменены строгим деловым костюмом с небольшим галстучком, волосы собраны сзади в пучок, украшений ни в ушах, ни на пальцах не было.

«Вот это да! – подумал и чуть было не крикнул Слава. – Ну и явление!»

– Так вот ты какой, представитель ВПК, – прошептал рядом Разин. – А говорили, что карга какая-то старая приедет.

– Откуда ты знаешь, может, это и есть карга, только молодая, – отреагировал Вячеслав.