— Кто-нибудь может мне объяснить, что я здесь делаю? — Френни Полсен недоумевающе смотрела по сторонам, — Мистер…

— Агент Уилсон.

— Мистер Уилсон, почему вы задаете мне эти вопросы? Вы же не хотите сказать, что подозреваете меня?

— Мы допрашиваем всех, мисс Полсен.

— Это просто смешно. Я не понимаю, что я здесь делаю и почему полиция до сих пор не арестовала настоящего убийцу, хотя он вполне очевиден.

Фрэнк Уилсон вопросительно уставился на Френни. Та закатила глаза вверх.

— Элайджа Томпсон! Он все еще на свободе. Наверное, готовится к новому убийству, а в это время фбр и полиция зачем-то допрашивает обычную медсестру.

— Мисс Полсен, почему вы не хотите просто и прямо ответить на вопрос.

— Если вам так угодно: в ночь убийства бедняжки Салли я дежурила в больнице и это могут подтвердить все мои коллеги, когда отвратительный мистер Томпсон душил несчастную мисс Харисон, я была дома и трепалась по телефону со своей подругой Ритой Фейвор.

Прямо в момент допроса Френни Полсен в комнату вошел помощник шерифа Джонни Вивер.

— Простите, что прерываю, сэр, но вы должны это увидеть.

Агенты Уилсон и Кауфман, шериф Блейк, Джонни Вивер и еще один полицейский Лесли Бордовски собрались возле компьютера в кабинете Блейка. На экране воспроизводилось черно-белое видео, явно записанное камерой ночного видения. Старушка, в которой без труда можно было узнать Банни Калахен медленно шла по улице в сопровождении высокой блондинки, которую легко было идентифицировать как Салли Ричардсон. Бордовски нажал на кнопку перемотки и картинка сменилась на другую, где Банни уже более бодро тащила куда-то еловые ветки. Она была совершенно одна.

— Посмотрите на дату и время, сэр, — Джонни указал пальцем на цифры в углу экрана.

— Ночь убийства Салли. — от удивления шериф даже присел на угол стола.

— Но почему это видео оказалось у нас только сейчас? — в негодовании воскликнул Уилсон, — вы что, парни, даже не собрали все пленки с камер наблюдения?

— Мы собирали, — попытался оправдаться Джонии, — но это камера на частных владениях Ричарда Сноудена. Он только сейчас удосужился нам это передать.

Шериф обхватил голову руками. Дело принимало совсем уж скверный оборот.

— Я не понимаю, — Банни Калахен близоруко всматривалась в экран, — вроде бы это и впрямь я. Но я не помню, ничего подобного.

— Мисс Калахен, — шериф старался быть деликатным, — вы проверялись у врача? Ну, насчет памяти.

— У врача? — старушка рассеянно уставилась на Блейка.

— Да. Насчет проблем с вашей памятью, мисс Калахен.

— Но у меня нет проблем. Это просто… Я… Да, иногда что-то вылетает из головы, но ведь такое происходит почти с каждым, шериф, разве нет? И потом… Вы же понимаете, что у меня на попечении ребенок? — она перешла на шепот, — Я не хочу, чтобы нас Люциусом разлучили, мистер Блейк.

Фрэнк Уилсон наблюдал допрос пожилой леди через стекло из соседней комнаты. Его об этом настоятельно попросил шериф. Бедная старушка, она испугается незнакомца. Уилсон глядел на добродушное лицо Банни и видел то, чего не видела ни одна живая душа в этом здании, да и во всем городе тоже. Печать зла. Что-то захватило эту даму. Сама ли она призвала темную сущность или стала случайной жертвой демонического подселения, но в ней определенно соприкоснулась с чем-то страшным.

— Мисс Калахен, Банни, — шериф взял женщину за руку, — я просто хочу помочь. Мы все хотим помочь.

— О, шериф, это очень мило. Тогда отпустите меня, пожалуйста. Я хочу уйти из этого места. Бедный Люциус остался под присмотром Джорджины Пристон, и она, наверняка накормит его всякой гадостью.

— Мисс Калахен, — в комнату бесцеремонно вломился Остин Кауфман, — вы должны пройти медицинское освидетельствование у доктора. Нам нужно убедиться, что вы здоровы и отдаете отчет в своих действиях.

Он помолчал пару секунд и добавил: Или НЕ здоровы.

Банни умоляюще посмотрела на шерифа.

— Банни, если ты и вправду… — Блейк пытался осторожно подобрать нужные слова, — Банни, вполне возможно, что тебе нужна помощь. Медицинская помощь. В любом случае, я обещаю, — шериф присел на корточки перед старушкой и крепко сжал ее руку в своих, — Я клянусь, мы позаботимся о Люциусе. Я и моя семья.

На глаза пожилой леди навернулись слезы.

— Он — все, что у меня есть, Мэтью. Этот мальчик, мой дом, мой сад. Если меня определят в психушку или в этот пансион для выживших из ума стариков, мне — конец.

— Вполне возможно, что над вами назначат опекуна. — вмешался в разговор Кауфман. — У вас есть родственники, мисс Калахен? Помимо прочего, нам необходимо взять анализ ДНК. Если он не совпадет с найденным под ногтями Аманды материалом, то вопросы по части убийства девушек отпадут сами собой.

— О, я вовсе не против. Берите, что хотите.

Банни бросила на агента полный ненависти взгляд. От наблюдавшего эту сцену Уилсона не укрылось, что в глазах старушки промелькнуло нечто зловещее. Ей бы не помешал хороший экзорцист, — подумал Фрэнк, — а что, если обратиться к местному пастору. Конечно, разрешение на экзорцизм нужно брать в Ватикане, но у нас тут экстренный случай. Впрочем, мне скорее всего не поверят. Да уж, агент ФБР, умоляющий изгнать из подозреваемой в убийстве демона — тот еще кадр. Если это попадет в интернет, стыда не оберешься. Но надо же что-то делать. В том что результаты ДНК образов, собранных с тела Аманды совпадут с ДНК Банни, Уилсон не сомневался.

Шериф Блейк сидел в одиночестве и смотрел в окно кабинета. Он бы очень хотел отмотать время на полгода назад. Чтобы Салли Ричардсон была жива, Элайджа Томпсон все также вздыхал о ней и тайком рисовал портреты, чтобы Аманда Харрисон продолжала вертеться на шесте в “Алых губках” под сальные взгляды Джимми Хоупа, а Банни Калахен неспешно ковырялась в своем саду. Когда все пошло не так? Мэтью Блейк не мог принять мысль о том, что благодушная Банни, которая за всю жизнь и мухи не обидела, могла жестоко расправиться с молодыми девушками. Неужели ей бы хватило на это сил? С эти вопросом шериф обратился к доктору Дьюику.

— Ну, если предположить, что жертвы не были готовы к нападению и находились в расслабленном состоянии, не чуя опасности, то существует определенный процент вероятности.

— Но ей семьдесят.

— Да, в таком возрасте все же довольно тяжело задушить молодую, здоровую девушку. Если бы я был престарелой дамой, планирующей убийство я бы выбрал отравление или хотя бы точный удар тяжелым предметом в висок.

Шериф с открытой неприязнью посмотрел на доктора, но тот ни чуточки не смутился.

— Удушение и впрямь требует серьезной физической силы, — продолжал рассуждать Дьюик. — Нужно несколько минут сжимать горло жертвы, находясь на пределе собственных сил. Быть может, у мисс Калахен был сообщник и он прятался в лесу?

Этот вариант казался вполне логичным. Кто-то, поняв, что старушка стала слаба умом, решил использовать ее в качестве приманки. И Салли, и Аманда вряд ли отказались бы помочь Банни, попроси их та о какой-нибудь услуге. Но кто этот ублюдок и почему она ничего о нем не сказала? Действительно не помнит? Или покрывает? Зачем?

Шериф записал все эти вопросы в блокноте. Разговор с Дьюиком оставил крайне неприятное ощущение. Казалось, доктор что-то скрывает. У нас нет оснований для того, чтобы установить за ним официальную слежку, но стоит сказать Джонни чтоб присматривал за этим типом.

Агент Уилсон стоял перед домом, в котором жила мисс Калахен. Не было никаких сомнений, что в нем поселилось зло. Фрэнк навел справки о старушке. Дама все время вела праведную и благочестивую жизнь. Именно такие люди являются самым лакомым кусочком для демонов. Ведь нет ничего проще, чем завладеть душой бродяги или путаны, но душа праведника — сладкий десерт для обитателей ада. В полицейских отчетах сказано, что недавно женщина стала опекуншей найденного в лесу ребенка. Того самого, за которого она так переживала на допросе. Агент Уилсон был уверен, что именно мальчик — источник зла. Фрэнк ждал. Из дома доносился голос Банни. Слова было невозможно разобрать, но по интонации казалось, что старушка плачет и просит о чем-то. Агент решил подойти поближе, в конце концов весь городок уже судачит о том, что престарелая мисс Калахен подозреваемая в этих жутких убийствах. Так что, нет ничего удивительного в том, что агент ФБР ошивается возле ее дома. Уилсон притаился возле окна, с улицы его защищала от глаз прохожих довольно высокая туя.