– Что, черт возьми, происходит?! Вы дадите мне спокойно отдохнуть или будете мучить меня до скончания веков?! Что я такого сделала, чтобы так издеваться надо мной? Оставьте меня в покое! Хватит того, что я ничего не помню!

Он возник из ниоткуда, просто появился посреди огненной массы, окружающей меня.

– Тебе здесь не нравится? – меня бесило ехидство, сквозившее в его словах. – Ты сердишься? Каждый, кто здесь находится, испытывает злость. Злость – это самое сильное чувство в мире. Оно может разрушать великие стены, убивать виновных и невинных. Злоба и ненависть правит в мире людей. Ты уже ощутила это на себе! Как жаль, что ты ничего не помнишь! Но я желаю поговорить с тобой! Ты не узнаешь меня?

– Нет. Мы встречались? – спросила я более спокойно, стараясь отрешиться от уже постоянно преследующей меня боли.

– О, да ты побеждаешь злость! Это мило! – мне даже показалось, что он улыбнулся. – Тебе не кажется, что я выгляжу немного странно?

– Это мягко сказано! – Действительно, вид у него был более чем странный. Он явно был человеком, но на лбу у него росли козлиные рога, вместо ступней были копыта, а кожа была настолько красного оттенка, что почти не отличалась от огня, окружающего меня. – Так мы встречались? – потребовала я ответить на мой предыдущий вопрос.

– Нет! Но я думал, ты узнаешь меня. Я не видел ещё никого, кроме тебя, кто не узнал бы меня.

Мне показалось, что существо, с которым я сейчас разговаривала, было немного обижено моим ответом. Мне захотелось его немного утешить.

– Я ничего не помню, – в который раз за сегодняшний день произнесла я эту фразу?

– Я знаю, – огорчённо сказал он, – но я думал, увидев меня, ты хоть что-нибудь вспомнишь…

– Может быть, вы мне поможете? – робко спросила я.

– Нет, Он не разрешил нам помогать тебе!

– Кто это Он?

– Он… Это Он, и всё! – рассердился мой собеседник. – Тебе велено вспоминать самой, вот и вспоминай!

– Подожди! – попросила я незнакомца. – Он дал мне понять, что я должна куда-то вернуться как можно скорее…

– Да?! – полуудивленно-полуутвердительно произнёс красный человек. – А что тут непонятного?

– Мне хорошо там, куда я попала… – попыталась объяснить я. – Там спокойно. И люди, которые меня приютили, они…

– Остановись! – незнакомец снова начал злиться. – Они даже постели тебе не постелили. А приютили они тебя, чтобы продать! Какая же ты наивная! Неужели ты не видишь, что ты… Чёрт побери! Нельзя же быть такой…

– Как продать? – перебила я его увещевания.

– Завтра увидишь! – расхохотался красный человек, медленно испаряясь прямо у меня на глазах…

Видение исчезло. Я снова скользила по межзвёздному пространству возле куба. Я взглянула на свои руки, покрытые волдырями от ожогов в тех местах, которых касалась цепь. Мягкие невидимые пальцы снова прикоснулись ко мне, моментально излечив израненное тело.

Теперь я понимала ещё меньше. Что им всем надо от меня? Они появляются и исчезают, говорят загадками. Они в моём сне и вне него. Они перемещают меня из одного места пространства в другое. Может быть, я просто игрушка для них? Что я должна вспомнить? Почему я то сплю, то не сплю, то сама не понимаю, сплю я или нет. Что тут вообще происходит? Я просто хочу отдохнуть! Я напряглась и попыталась связаться со всеми, кто меня окружал, но кого я не видела:

– Если вам что-то нужно от меня, скажите мне и отстаньте. Я хочу выспаться!

– Отдыхай! – услышала я Его голос и поняла, что теперь уже никто не побеспокоит меня.

Я задумалась. Все они хотели, чтобы я вспомнила то, кем я являюсь сейчас или кем являлась ранее. Я им нужна. Но зачем? Они явно не люди. Те, кого я видела в деревне, очень сильно от них отличались и не имели таких физических и интеллектуальных возможностей. Очевидно, все они подчиняются тому, кого они, да и я тоже, называют Он. Хотя, может быть, я и ошибаюсь… Почему они так называют Его? Скорее всего, либо у Него нет имени, либо Он не удосужился сообщить своё имя кому бы то ни было. Он был горячим и слишком сияющим, но с Ним было спокойнее всего, как будто всё добро мира заключено в Нём. Те трое с зеркалами вообще не понятно кто, а последний… Даже думать о нем неприятно, хотя… кроме внешнего вида и обжигающих цепей ничего особенно ужасного в нём и не было. Во всяком случае, красный человек в отличие от всех остальных хотя бы о чём-то стал со мной говорить. Что это чудище имело в виду, когда говорило, что люди, приютившие меня, хотят меня продать? И кому это я так сильно нужна, чтобы меня покупать? Красного, кажется, очень развеселила эта ситуация… Посмотрим, обрадует ли она меня…

Светящийся человек сказал мне, что у меня нет времени, и я почему-то верила Ему. Я знала, что не обязана была подчиняться, но добро, которое исходило от него, не давало мне возможности уклониться от Его повелений, даже если они были высказаны как просьба. Скорее всего, именно это заставляло подчиняться Ему и других. Но красный? Неужели добро властно и над ним? Почему тогда он выглядит так неприятно?

Я взглянула на куб, неотступно, как тень, следующий за мной. Сейчас я должна отдохнуть. Мне почему-то не показалось, что люди, которые приютили меня, дали бы мне спать сутками. Я очистила свой мозг, убрала все мысли и просто, не думая ни о чем, начала скользить вдоль всюду сопровождающего меня куба.

Чья-то рука трясла меня за плечо. Я попыталась скинуть эту руку. Но тот, кому она принадлежала, был явно очень настырным. Всем своим нутром я чувствовала, что не привыкла так просыпаться. Слишком резко. Но всё же я открыла глаза.

– Ну, дочка, так нельзя… – Марья Антоновна с укоризной глядела на меня. – Мы встаём с первым лучом солнца. Ты уже большая девочка, пора подниматься!

– Доброе утро! – я потянулась, затем села на свою лежанку и попыталась руками привести в порядок растрепавшиеся волосы.

– Пора приниматься за работу! – ласково улыбнулась приютившая меня женщина.

Глядя на эту милую женщину, я не могла поверить, что она может продать меня кому-то. Может быть, красный обманул. Выглядел он неприятно… Да и… Я взглянула на запястья своих рук. Следы ожогов всё ещё болели.

– Что с тобой, девочка? – Марья Антоновна схватила меня за руки, разглядывая кисти. – Господи! – она в ужасе уставилась на меня. – Я не заметила этого вчера! Бедное дитя!

На глаза женщины навернулись слёзы. Мне стало немного не по себе оттого, что я заподозрила её в чем-то нелицеприятном. Подняв глаза и стараясь выглядеть как можно более спокойно, я улыбнулась и попыталась её утешить:

– Ничего страшного! Это пройдёт. Мне почти не больно!

Но мои слова произвели прямо противоположный эффект. Женщина схватила две чистых салфетки, быстро намочила их и обернула запястья моих рук, затем внимательно посмотрела мне в глаза и серьёзно спросила:

– А теперь объясни мне, кто мог такое сделать с тобой, девочка?

Что я могла ей сказать? Что во сне мне явился неведомо кто, заковал меня в цепи и рассказывал всякие небылицы о ней и её муже? Я молча смотрела на женщину, не опуская взгляда, и продолжала глупо улыбаться. Марья Антоновна покачала головой.

– Конечно! Ты же ничего не помнишь, девочка моя! – обречённо произнесла она. – Где-нибудь ещё болит?

Я решила не говорить ничего об ожоге на локте и ссадине на затылке и отрицательно покачала головой.

Теперь от стыда я уже готова была провалиться сквозь землю. Как я могла хоть на секунду заподозрить эту сердобольную женщину в таком низком поступке? И кому я поверила? Интересно, я всегда так плохо разбиралась в людях?

– А где Иван Никонорыч? – я внимательно оглядела комнату, желая перевести разговор на другую тему и отвлечься от внезапно нахлынувших на меня угрызений совести.

– Иван Никонорыч? – женщина удивлённо посмотрела на меня. – Сейчас лето, ему нужно работать. Летом всегда очень много работы.

– Работать? – мне почему-то не представлялось, что может делать с утра пораньше тот грузный мужчина, который вчера принёс меня, бесчувственную в свой дом.