– По-видимому, пытаясь спуститься по лестнице…

– По-видимому, – Чантурия взял ее за руку. – Прямо скажем, я нахожусь в затруднительном положении. С одной стороны, мы не обнаружили ничего, что дало бы нам основания считать эту смерть умышленной. Но теперь ясно, что я не могу сообщить о ней в свою «контору», не подвергая всех нас очень серьезной опасности.

Они тихо сидели, обдумывая ситуацию. Наконец Чантурия спросил:

– Теперь мы должны предположить самое худшее. А самое худшее заключается в том, что все знают: вы нашли брата. Об этом известно не только мне, но и мафии, и кому-то еще в моем Комитете. Самым безопасным для вас было бы, если бы другие считали, что вас нет в живых.

Алина и Мартин ничего на это не ответили.

– По-моему, вы намеревались изложить мне свою версию того, что происходит. С чем, по-вашему, все это связано?

Мартин, помедлив, ответил:

– Это связано с плутонием.

– Плутонием?

– Юрий узнал, что в руки мафии попало некоторое количество плутония, достаточное, чтобы сделать ядерную бомбу, а может, даже не одну. Он предпринял попытку продать информацию ЦРУ, но кто-то убил того, с кем он вышел на связь.

– Хатчинса?

– Да. Он хотел получить миллион долларов за информацию. Миллион и побег отсюда.

– Что-то невероятное! – воскликнул Чантурия. – Каким же образом мафия изготовила бы ядерное оружие?

– Откуда мне знать! Вы специалист – вы и разгадайте.

– А что же делал ваш брат для мафии? – спросил Чантурия Алину.

– Не знаю. Он никогда не говорил мне, что работает на них. У него была и настоящая работа для прикрытия. По работе ему приходилось надолго уезжать из Москвы. Он мог делать что угодно, пока отсутствовал.

– И где же он работал?

– Он был шофером грузовой автомашины.

– Грузовой автомашины? – переспросил Чантурия.

Ему наконец-то показалось, что в конце туннеля что-то мелькнуло. Еще предстоял долгий путь, но определенно замерцал свет.

– А он говорил, куда ему приходилось ездить?

– Я же просил не вести допроса, капитан! – вмешался Мартин. – Ни сейчас, ни потом.

Чантурия вскинул руки.

– Это же не игрушки, Бенджамин! Это… это… – Не сдержавшись, он несколько раз стукнулся лбом о стол. Затем откинулся и оглядел их с нарочито простоватым видом:

– По-дурацки все это, не правда ли?

Но и этого оказалось достаточным, чтобы преодолеть возникшее недоверие. Мартин глянул на него с дружеским участием.

– Это же очень важно, ну, пожалуйста, скажите, – попросил Чантурия.

– Он говорил, что ездит по всей стране, а иногда и за рубеж, но, конечно, лишь в соцстраны.

– Конечно.

– Я никогда не знала, где у него правда, а где ложь. Важно ли это?

– Не знаю, – ответил Чантурия. – Не знаю, важно это или нет.

Вдруг вопрос задал Мартин:

– А он когда-либо ездил в Казахстан?

После некоторого замешательства Алина ответила:

– Да, он говорил, что ездил.

– В Казахстан, – уточнил Мартин. – Юрий говорил, что плутоний украли в Семипалатинске, с испытательного полигона в Казахстане. – И, обратившись к Алине, спросил: – А что, если Юрий и в самом деле был шофером? Если он и вправду гонял машину в Казахстан и за границу?

– А ваш брат никогда не называл имя Турок? – спросил Чантурия Алину.

Казахстан – вот почему имя Турок внезапно выскочило у него в голове. Казахстан – это одна из советских мусульманских республик. А Турок ведь наполовину казах.

– Да, кажется, называл, – сказала Алина. – Турок. Да, называл. Он тоже шофер…

– Вы его когда-нибудь видели?

– Нет.

– А ваш брат работал вместе с ним или на него?

– Работал, но с ним или на него – не знаю.

– А что вы знаете о его работе? Какие грузы, маршруты?.. Что-нибудь знаете?

Она задумалась, потом, переводя взгляд с одного гостя на другого, с тихим торжеством объявила:

– Румыния. Он водил машины в Румынию вместе с Турком. Да, так. Припоминаю. Когда он захотел встретиться с Чарльзом, он мне сказал, что вскоре поедет в Румынию. Это была его вторая поездка туда. Он явно ждал ее, был как-то странно возбужден.

– Вторая поездка?

– Да. Однажды он уже ездил туда – вместе с Турком или же для него.

– А что за груз возил? – поинтересовался Мартин.

– Думаю, он и сам не знал. Ничего насчет груза не говорил. Эта первая поездка особого впечатления на него не произвела.

– Куда именно в Румынии они ездили в тот раз? —

спросил Чантурия.

– Не знаю. Помню только, он говорил, что в городах они не задерживались. Для него это как-то странно. Они останавливались лишь раз в каком-то лагере – да, что-то вроде военного лагеря. А оттуда он привез апельсины.

– Апельсины?

– Да. Он сказал, что ему дали их иракцы.

– Ему дали их иракцы, – как эхо повторили разом Чантурия и Мартин.

Вот они и вышли из темноты, занялся рассвет.

– А вот те трое, которые подожгли дом, – спросил Чантурия. – Вы сказали, их было трое. Вы их видели?

– Мы видели лишь двоих, – ответил Мартин. – Но был и третий – они вызывали его по радио.

– А называли какое-нибудь имя?

– Думаю, называли, но я не помню.

– Атман?

Мартин отрицательно покачал головой.

– Нет… Называли русское имя, но я его не помню.

– А те, которых вы видели, – какие они из себя? Мартин немного подумал.

– У одного довольно странное лицо. Какое-то сплющенное. Не то что неправильное, а… какое-то плоское.

Он заметил напряженный взгляд Чантурия и сразу же спросил:

– Вы его знаете?

– Возможно, знаю. А другой?

– У него усики, черные волосы…

– Он прихрамывает, – уточнила Алина.

– Вот оно что!

– Вы их знаете, – сказала она с уверенностью.

– Да, думаю, знаю.

– Значит, они из КГБ.

– Нет. Они не из органов, – он потер рукой щеку. – Они не оттуда.

– Кто же они тогда?

– Один из них, думаю, приятель вашего брата, Турок. А другой… Так-так, давайте лучше подождем.

Он твердо взглянул ей в глаза, так что она даже почувствовала себя как-то неуютно.

– Я постараюсь это выяснить, – пообещал Чантурия. – Попробую разузнать, что же случилось с вашим другом Кассиным. Но о многом спрашивать я не могу. Если мои вопросы дойдут до нежелательных ушей…

Она медленно кивнула и, чтобы не расплакаться, опустила голову.

На улице уже стемнело.

– Мы должны увести Алю отсюда, – сказал Чантурия. – Вы, Бенджамин, будете в безопасности у себя в посольстве, но ей оставаться здесь нельзя. Особенно сейчас, когда мы поняли, что кто-то еще знает о ее причастности ко всему этому делу. Если им станет известно, что она не погибла, – она погибнет. Может, ей укрыться в вашем посольстве?

– Мы уже говорили об этом, – заметил Мартин. – Она не хочет.

Чантурия посмотрел на Алину, и та отрицательно покачала головой.

– В мире полно странных людей, – сказал Чантурия. – И все же вы правы, Аля. Там, в посольстве, ваш друг Бирман задаст вам кучу вопросов, а я уже объяснил, что не желал бы, чтобы хоть один из ответов стал известен моим сослуживцам. Вы должны исчезнуть.

– Это значит, что кое-кому придется расстаться с ней? – встревожился Мартин.

– Прекрати разговорчики, я еще не исчезла, – потребовала Алина. – Я могу сама за себя решать, что мне делать. И никто не будет со мной расставаться ни на минуту. Спектакль в театре сейчас не идет. Никто меня не хватится несколько дней.

– А как с работой? С афишами для парка?

– Мы же живем и трудимся в Советском Союзе, Бенджамин. Кого интересует, пришли рабочие на работу или нет? Некоторые вообще не появляются, только числятся в платежной ведомости, а начальство прикарманивает их зарплату. Но я не знаю, где мне спрятаться. Если они знали Юрия, то смогут вычислить и моих друзей. Я не могу подвергать опасности кого-то еще.

Чантурия задумался на минуту-другую, а потом сказал:

– Есть одно место, где я могу вас спрятать.

Танина квартира находилась на восьмом этаже «сталинского» дома на улице Чкалова – части Садового кольца, опоясывающего центральную часть Москвы. По пути Чантурия предупредил ее по телефону-автомату, что придет с друзьями. О цели визита он говорить не стал.