– Я же с работы пришла, с дежурства, – сообщила безо всякого смущения Алла Ивановна, – вот и схватила ведро, ключи бросила на столик в прихожей и побежала.

Я пожал плечами, все ещё удивляясь, в чем смысл выноса мусора тотчас по приходу с ночного дежурства.

– Так чем я могу вам помочь? Я же не спец по вскрытию дверей.

– А слесарь, если появится, то только в восемь, – простонала соседка. – И что же теперь делать? Сидоровы, как назло, в отпуск укатили, так бы я к ним зашла посидеть. Илья, ну сделай что-нибудь!

Пригласил соседку войти, натянул джинсы и полез искать какой-нибудь инструмент, заранее зная, что ничего, кроме молотка, пассатижей и рыболовных снастей не имеется. Как ни странно, нашел потрёпанный временем гвоздодёр и попытался побороться с замком, точнее, постоял с фомкой в руках, тупо глядя на железный занавес. Плюнул, позвонил 911, пригласил Аллу Ивановну на кухню выпить чаю или что она там найдет, если найдет. Вскоре явился Петруха, растрёпанный и донельзя возбуждённый. Выдав вместо приветствия затейливый эпитет, он прошёл в комнату и рухнул на диван, поинтересовавшись, нет ли у меня чего выпить.

– Рано ещё, потом сходим, – урезонил его я, уже чувствуя себя министром по чрезвычайным ситуациям местного масштаба.

Из кухни появилась соседка, введя в ступор Петруху, невозмутимо поздоровалась с ним и сообщила, что приготовит яичницу из двух… трех? яиц, поскольку нашла таковые в холодильнике.

– Это кто? – спросил ошеломлённый приятель.

– Соседка захлопнула дверь, ждём спасателей.

Спасатели явились через четверть часа, когда мы втроем уплетали яичницу на кухне. Когда соседка была водворена в свою квартиру, а эмчеэсники уехали, весьма доброжелательно пожелав быть внимательней с ключами, я вернулся к себе и обнаружил Петруху за осмотром Софьиного чулка.

– Слушай, Илыч, а я тебе не помешаю? – игриво поинтересовался Петруха. – У тебя тут…

Он уже уцепился за кружево, но я успел перехватить руку, схватить чулок и, скомкав, спрятать в первое попавшееся место.

– Ладно, не спрашиваю, понял, – ухмыльнулся Петруха. – Мне уйти?

– Не помешаешь, – сказал я. – Всё о'кей, ноу проблем.

– Ладно, верю, – ответил друг.

– Что там у тебя? С чего это Ленка с утра твои вещи выкидывает?

Впрочем, вопрос был скорее риторическим. Петруха не только не отличался верностью, но был страшно невезуч, поскольку постоянно влипал и нарывался, то попав на глаза жены с очередной девицей, то оставив телефон в открытом доступе.

– Я утром домой вернулся, причём, что самое обидное, на работе был, аварию устраняли до утра… так она, зараза, даже слушать не захотела, разоралась, схватила чемодан, костюм, рубашки и всё в окно выкинула, дура… Хрен я теперь вернусь! Поживу у тебя пару дней, лады, Илыч? К родителям идти – легче застрелиться. Квартиру сниму, пошла она к черту!

– Живи, что с тобой поделаешь, – согласился я.

– Сына заберу! – продолжал кипеть Петруха, – чтоб она из него бабу не вырастила.

– Заберёшь, – кивнул я.

– Думаешь, шуточки? Нет, всё, кончено, хватит!

По правде говоря, Петруха уходил от жены уже не впервые, точнее, она его уходила, и почти каждый раз он кантовался у меня, пока не наступало перемирие меж враждующими сторонами.

Продолжать сон было бесполезно, и я включил ноут, а Петруху, не спавшего ночь, пережившего стресс и имеющего сегодня отгул, сморило, и вскоре он похрапывал на диване за стеной, а я углубился в приключения пилота Симириуса Эрокина, который оказался лицом к лицу с людьми, страдающими от неведомой прежде болезни – неспособности контактировать друг с другом, отчего они вымирали, поскольку человек по сути существо стадное, желающее быть понятым себе подобными и иногда понимать себе подобных. Увело меня далеко и, перечитав написанное, понял, что половину нужно отправлять в топку.

Днем смотался в редакцию, чтобы подписать договор. Софью Санну, разумеется, там не нашел, чем был вполне доволен, но взял у Бонни-Жанны номер её телефона. Вернувшись, застал Петруху лежащим на диване в компании бутылки пива и книги – второе было для него весьма нехарактерно. Более того, книгой, которую он читал, оказалась пресловутая «Потерянная в любви».

– Слушай, Илыч, я тут книжку у тебя нашел, видать, твоя с чулком оставила, а? Слушай, хорошо пошло, эта баба, как её… – он глянул на обложку, – Софья Шведова… неплохо излагает, все по делу. Не читал?

– Гм, – сказал я. – Под пиво, наверно, неплохо, но не читал.

– Ну-ну, – пробормотал Петруха и погрузился в книгу.

С выходными и рыбалкой не повезло: во-первых, зарядил, да так и не перестал лить, мелкий холодный дождь, промочив до костей. Во-вторых, пришлось брать с собой несчастного Петруху, который был совсем не рыбак. В-третьих, просыхали и согревались известным способом, но никто из нашей компании традиционно не знал, в какой момент мы становимся достаточно сухими и согретыми. В-четвертых, вспомнили за сугревом прошлогоднюю июньскую поездку на Ямал, где чуть не заблудились в тундре. В понедельник утром пришлось запивать пивом последствия и тосковать о вольном ветре. Разумеется, Софье Санне я не позвонил, как и не открыл её книгу.

Текущую неделю можно было бы смело отнести к сюжету «Затравленная», хотя, более жизненно прозвучало бы «Потерянная». Конечно, отчасти я сама себя растеряла, но это не умаляло изломанной безысходности общего положения дел и состояния вещей. Неожиданное, по словам Ильи Ильина, «пересечение планетарных орбит», и, что еще существенней, последствия этого пересечения, напрочь выбили меня из кривой жизненной колеи. Я понимала, что веду себя с Ильиным нелепо, по-детски. Глупо кокетничала, зачем-то всучила ему свою карамельно оформленную книгу, скрывалась от него, тянула с ответом по поводу совместной работы, но я не знала, как себя вести, не могла найти, нащупать подходящую линию поведения, потому и кидалась из крайности в крайность. Ему же, кажется, было всё равно. Впрочем, в кои-то веки мужики переживали из-за какого-то там секса по пьяни… по телефону, по слухам и прочим причинам? Для них это, как стакан воды. Или водки? «А для тебя?» – задала я себе космический вопрос и не нашла ответа хотя бы потому, что не могла вспомнить этого самого секса, как ни пыталась. А был ли секс? Может, секса-то и не было? И что о том помнит Ильин? Если помнит…

Правда, признаться, в ситуации имелись и забавные моменты, в частности, двойные «Потерянные», в которых я углядела… нет, не руку судьбы, а, скорее, творческий полет вершителей судеб. Хоть обращайся за помощью к матушке, Татьяне Петровне – в миру. В «миру», потому что моя мама, имея высшее техническое образование, всю жизнь проработав инженером-проектировщиком тепловых котлов, в зрелом возрасте ударилась в мистику и заделалась народной целительницей, гадалкой и звездочетом в двенадцатом поколении под псевдонимом «бабушка Фёкла». Это имя носила её бабушка, то есть моя прабабушка, и я сильно сомневаюсь, что она считала звёзды. Немного придавленная чередой неприятных совпадений, я чуть было не отправилась к матери с визитом – а вдруг получу какой-то толковый совет, но притормозила, вовремя подумав, что ради смутного совета придется рассказывать всю историю или её часть, а этого совсем не хотелось.

Вдобавок ко всему в воскресенье ожидалось прибытие из-за океана Вероники, которую нужно разместить в моей однушке плюс вытерпеть её присутствие в течение неведомо какого периода. Короче говоря, в субботу, абсолютно потерянная как в космосе, так и в любви, я, оставшись в ночной рубашке, отключила мобильник, точнее, не зарядила сдохнувшую батарею; не включила компьютер, дабы тупо не смотреть на жалкие десяток строк начатого, да так и не продолженного романчика, и устроилась на подушках в пикантной компании с «Потерянными в космосе». Должна же я оценить качества вероятного коллеги по перу, хотя бы ради того, чтобы критиковать его со знанием дела.