Путь наш закончился конечно же у храма, где мы коллективно помолились под пение самого важного местного попа — я его даже запоминать не стал, зачем? На этом основная часть программы на сегодня закончилась, и меня отвезли ужинать и ночевать в губернаторский дом — в них традиционно останавливаются важнейшие гости губернии.

Почта нагнала меня во время переодевания к ужину в губернаторском доме, на которой помимо меня набьется человек сорок местной чиновничьей и армейской элиты и мои князья. Первым делом конечно же телеграмма от царя: «Эпидемия инфлюэнцы от Томска до Стокгольма. Будь осторожен. Титулы с землями и прочее утвердил. Больше никаких подарков двуперстым — негоже старцев из Синода расстраивать, тяжело им. Пересмотр границ губерний назначен на послезавтра. Государственный Совет одобрит. Доволен тобою. Перед тем, как отправишься в Томск, удостоверься, что не подхватишь инфлюэнцу. p.s. Английский посланник каждый день плакаться приходит, да и пес с ним. Титулами разбрасывайся поменьше, пусть и по заслугам — обнаглеют. По возвращении нас с тобою ждет очень долгий разговор, Георгий».

От последней строчки я невольно поежился, но, подняв взгляд выше, успокоился. Александр мною доволен и успешно отбивается от «англичанки», которой очень интересно, чего это такое на Тихом океане творится! И еще одна важная деталь — столичные попы недовольны тем, что их монополия пошатнулась. Что ж, в свое время разберемся и с ними. «Долгий разговор»? Да с удовольствием — мой план Августейшему папе точно понравится, он же в новейшей российской мифологии проходит под прозвищем «самый русский царь». Да, миротворец, а от моего плана целой серией войн разит за версту, но он же не кретин и прекрасно видит, как Великие державы движутся к неизбежной зарубе по переделу мира.

И «инфлюэнца»… В эти времена так называют грипп, и его эпидемия в отечественных газетах описывается, в том числе принятые властями карантинные мероприятия, очень схожие с теми, что довелось пережить мне. В голове щелкнуло — вот же предельно простое средство уменьшить ущерб и спасти множество жизней! На ужин должен прийти главный местный врач, поговорю с ним про «инфлюэнцу», а пока продолжаем разбирать корреспонденцию. Так, телеграмма от губернатора новорожденной Николаевской губернии:

«Ваше Императорское Высочество, в княжество Рассветное один за другим прибывают корабли с японскими солдатами, коих успело накопиться великое множество. Ваш друг князь Арисугава ссылается на ваши слова о том, что таковое положение дел совершенно приемлемо. Множество китайцев из княжества Рассветное перебираются ближе к Николаевску — указ о переименовании мною уже отдан. Верный вашим приказам, я обязан уточнить — китайцы уходят из Рассветного в целости, сохранности и с имуществом, и никто не чинит им препятствий. Також высланные мною наблюдатели докладывают о том, что японские солдаты не чинят беспорядков и грабежей. Прошу Ваше Императорское Высочество о дальнейших указаниях».

Что ж, ожидаемо — добропорядочный китаец от японца как правило ничего хорошего не ждет. В обратную сторону тоже работает, а условный добропорядочный кореец одинаково ненавидит обоих.

Мелькнувшие в голове реки потенциальной крови заставили ощутить тошноту. Придется привыкнуть и абстрагироваться при помощи рассуждений о благе для родной страны и будущих поколений, которые, конечно, будут жить лучше и веселее. Взяв себя в руки, я поплескал в лицо водой из умывальника, дал Андреичу меня вытереть, набросал ответ Якову Павловичу — «японцам не мешай, выдавай новым жителям по тридцать рублей» — и велел Остапу отправить телеграммой, сам засев за ответы Романовым. «Сестренки» мне заранее нравятся — поначалу они сильно горевали по Николаю, поэтому их послания производили гнетущее впечатление, но теперь они отошли, и переписываться стало интересно. Не буду про щеночков говорить — пусть будет сюрприз, а маленькому Мише расскажу, чтобы оценил, насколько старший брат ему доверяет.

Далее — наполненная благодарностью телеграмма отцу, лейтмотивом служит тезис «ты мне доверяешь, а я не подведу». Получившуюся кипу бумаг унес казак Василий, поторопился я Остапа отослать.

По пути в столовую я думал о том, что от Владивостока до Иркутска телеграмма добиралась два дня. Если Арисугава настроен решительно, «экшн» в том или ином виде уже начался, а значит не далее чем послезавтра я узнаю об его итогах. Мои «инструкции» Омельяновичу-Павленко критически опаздывают, но, полагаю, телеграмму мне он прислал чисто на всякий случай, навроде как я Александру — «фарш назад не провернуть, Ваше Величество»!

Стол губернатора ломился от вкуснятины: суп-пюре из рябчиков, слоеные пирожки с мясом — слоеное тесто в эти времена вообще уважают, не знаю почему, заливное из гусиной печени — гадость! — три вида салатов, морсы и квас. Из напитков посолиднее — вино из Франции и старая добрая водочка в запотевшем графине. Уважаемые господа выпивали умеренно, налегая на обильную закуску — завтра у нас Троица, через неделю после которой начнется пост, вот и предаемся чревоугодию про запас.

Помимо доктора, из стоящих упоминания господ здесь нашлись купец Второв — Александр Федорович занимает должность гласного Иркутской городской думы, на правах самого богатого человека города, надо полагать — и полная плеяда Гоголевских типажей: прокурор, полицмейстер, начальник казенной палаты — рулит местным налогообложением, так что крайне уважаемый человек — и другие сильные мира сего.

Важные дела за столом и в первый день знакомства обсуждать моветон, поэтому две трети застолья состояли из взаимоприятных обменов любезностями, тостами и разговорами «ни о чем». Наконец, потеряв терпение, я спросил про эпидемию.

Вытерев усы салфеткой, Игорь Иванович ответил:

— С мора все началось, Ваше Императорское Высочество — пневмония скот выкашивала. В Томск на убой больную скотину свозят, мясо по рублю пуд продается, корова от пяти рублей. Зимы ждали, думали с холодами уйдет болезнь, да тщетно — только усилился мор. Со скотины на людей и перескочила. Все, кто с западной стороны прибывают, ныне неделю в карантине содержатся.

Значит действительно много скота забили, если мясо так чудовищно подешевело. Здесь, в Иркутске, фунт по семнадцать копеек идет — на вывесках видел, сам по лавкам походить не успел.

— Железные дороги всё, — авторитетно заявил Афанасий Никитович Жаров, глава казённой палаты.

Считай, рулит местным налогообложением.

— Благо они для государство великое, — продолжил он, как бы расписавшись в поддержке Императора. — Однако вынужден заметить, что инфлюэнца у нас лютует значительно меньше, нежели там, до куда железные дороги дотянуть успели.

А ведь прав — дальше, на восток, эпидемия не пошла в силу огромных расстояний и неразвитой дорожной сети. Преодолевая тысячи километров на лошадях, носитель «инфлюэнцы» либо успевает выздороветь, либо, увы, умирает. Западная часть страны и Европа пострадали как раз из-за большого человеческого трафика. Высочайшая мама писала — в Петербурге госпиталя переполнены, больше ста тысяч человек «инфлюэнцей» заболели. Смертность, к счастью, не слишком велика: из ста человек выздоравливают девяносто девять, но все равно ужасная напасть — до госпиталей добираются сильно не все, и этих бедолаг оптимистичная статистика не учитывает. Эпидемия длится уже долго, а значит к концу этого года сформируется коллективный иммунитет, с грипп сойдет на нет сам собой. Но до тех пор…

— Инфлюэнца передается воздушно-капельным путем, — выкатил я всем известный в моем времени факт. — Сиречь — с невидимыми, очень маленькими капельками слюны и других телесных жидкостей, которые мы невольно исторгаем из себя при дыхании и беседе. Мы с вами, господа, за время этого прекрасного ужина успели множество раз обменяться содержимым наших легких и носоглотки.

Прежде, чем я поделился с присутствующими простым и дешевым способом уменьшить последствия эпидемии, управляющий акцизными сборами, грузный, тридцативосьмилетний мужик с модными бакенбардами, одетый в новенький мундир, внезапно рухнул на четвереньки, и, поблескивая плешью в пляшущем свете керосинок, пополз ко мне, взмолившись с отчаянием в голосе: