С другой стороны — что Александру этот Теляковский? Подумаешь, отставка Енисейского губернатора! Да, это может изменить расклад сил в группировках при Дворе, но для Императора это пустая суета — этих группировок много, они все время пытаются друг дружку подставить, выторговав чего-нибудь для себя и своих протеже, и для оживления аппарата порой менять расклады даже полезно. Решено — отправлю телеграмму с просьбой разрешить мне снять Теляковского. Подмахнет — отлично, не подмахнет… Душевно поговорю с губернатором, и он подаст в отставку «по собственному желанию» — не того ранга деятель, чтобы на цесаревича демонстративно плевать и не слушаться.

— Полагаю, полученные вами сведения уже были отправлены в Охранное отделение? — спросил я.

— Планировались к отправке вчерашним вечером, но я счел разумным дождаться этого завтрака, Георгий Александрович, — улыбнулся подполковник.

Лояльность демонстрирует — это хорошо.

— Отправляйте, Василий Николаевич, — кивнул я. — И я отправлю, а дальше будем действовать по обстоятельствам.

— Слушаюсь, Георгий Александрович.

Довольный завтраком во всех смыслах, я вернулся в номер, кликнул Остапа с Кирилом, и с их помощью составил телеграмму на Высочайшее имя, напирая на то, что деятельность Теляковского вредит интересам Империи, которая конечно же хочет, чтобы ее провинции развивались, через это пополняя государственную казну. Отдельно добавил, что ссыльные да опальные здесь не при чем — все доносы получены от достойных, состоятельных людей, которые «верою и правдою» не первый год.

Донесение подполковника Курпатова, если бы к нему не прилагалась моя телеграмма, скорее всего утонуло бы в вале накрывающих «Охранку» бумаг. Коррупция им по боку, лишь бы социалистической ячейки в славном городе Красноярске не зародилось. Однако Александр, получив телеграмму от меня, как минимум даст себе труд навести справки, и тут нам поможет донесение подполковника. Да, я мог бы с ним сговориться, но мне ради личных интересов снимать провинциального губернатора нет смысла. Что местные могут мне дать такого? Денег? Да я Красноярск тупо в собственность выкупить смог бы, если бы такой юридический механизм существовал. Для толкового Императора «личное» — это интересы его государства. Александр, являясь в историографии крайне недооцененным персонажем, «толковым» является без сомнения — Россия под его рукою пусть не цветет, но развитием пахнет за версту! Экономический рост налицо, общественная безопасность поддерживается на максимально возможном в эти времена уровне, страна очень медленно, но вполне уверенно встает на рельсы модернизации — что это, как не доказательства компетентности правителя? Во мне Царь должен увидеть схожего во взглядах человека. Эта Империя когда-то перейдет в мою собственность, и мой личный интерес во всех начинаниях основан только на стремлении унаследовать как можно более могущественный организм. Скорми мне Теляковского, папа, от этого выиграем мы оба.

Базарная площадь мною посещалась в первый день — тогда я скупил здесь почти все, велев раздать съестное и не очень зевакам. Сегодня та часть рынка, которая в сельскохозяйственной выставке не задействована, подверглась той же процедуре, а мы с губернатором ходили по нарядным рядам, останавливаясь у прилавков полюбоваться поделками, необычной формы овощами и семенами, которые вывели местные селекционеры — их наличие в этом месте и времени изрядно меня удивило, но это — ложное, основанное на принижении достижений предков, ощущение. Я уже не раз об это спотыкался, но, полагаю, чудных открытий меня ждет еще много. Так же здесь нашлись помещенные в загончики коровы, бычки, лошади и хрюшки — все изрядных размеров, и, если бы я что-то понимал хотя бы лошадях — а бывший Георгий этой компетенцией, надо полагать, обладал, я бы непременно узнал породу и нашел, что сказать местным конезаводчикам. Нашел, впрочем, и так, но не по делу, а в целом:

— Лошади сопровождают человечество тысячи лет, и я очень рад, что в этом живописном краю добились больших успехов в их выведении.

Далее мы переместились к загону с жизнерадостно похрюкивающим хряком. Животинку морковкой выманили на весы, которые показали гордые двадцать пять пудов. Для белой свиньи внушительный результат, но хрюшку жалко — у нее очень запущенное ожирение, а значит хряк с повеселившем меня именем Абдул-Хамид скоро помрет, причем с пониженной полезностью — из такого сала только жир топить, даже на засолку не пойдет — невкусно.

Не любит наш народ турков — после четырех столетий регулярных с ними войн другого ждать и не приходится, вот и назвал скотовод Клюев выставочную свинку в честь действующего султана.

Про Османскую Империю я справки наводил — она в эти времена представляет собой печальное зрелище, и только вмешательство больших геополитических акторов не позволяет нам освободить уже Константинополь. Позавчера увидел в добравшейся до нас с изрядным опозданием английской газете несколько напрягающую новость — Англия выписала туркам щедрый кредит, который будет использован для постройки двух броненосцев и закупки смертоносных железяк. Туркам оно во вред, потому что экономика и так на ладан дышит, но геополитически все очень логично — если русские усилились на одном направлении, значит нужно укреплять другие. Османская Империя — боевой хомяк старый и привычный. В Петербурге, полагаю, об этом узнали значительно раньше меня и сделали какие-нибудь выводы. Мне все равно — как не надувай Турцию, моим планам это не помешает. Но одно сказать можно точно — плановая (потому что два раза за век) Русско-Турецкая война не за горами, и скоро мужики начнут придавать себе моральной крепости кокетливыми вздохами: «эх, опять турка бить придется».

Покинув ряды с животными, мы пообщались с селекционерами семян, что вылилось в мой аж двадцатитысячный «донат» на развитие дальнейших экспериментов. От себя губернатор пообещал сегодня же распорядиться о расширении опытных посевов. Хорошо, что сегодня — завтра у него уже и полномочий на такое может не оказаться.

В рядах ремесленных меня обильно одаривали подарками. Шапочный мастер Щербинин, в частности, преподнес мне казачью фуражку и папаху собственной работы. Ему я подарил японскую соломенную шляпу, что вызвало в наших людях большую гордость — им «шапку травяную» на голове носить от нищеты не приходится.

Нищета, конечно, за соломенные шляпы некоторую ответственность несет, но основная заслуга принадлежит климату — в Японии большую часть года жарко, идет много дождей, солнце быстро сжигает кожу. У японцев даже потоотделение не такое, как у нас — кожа толще. Соломенная шляпа — шмотка в тех краях ультимативная, но это все нафиг не нужные красноярцам детали.

Мастера резьбы по дереву получили настоящую «бомбу» — изготовленную еще в Иркутске Матрешку. Там уже продается, а теперь пусь и местные немножко заработают — увы, емкость рынка не позволяет сколотить на этом капиталы.

Издатель Емельян Федорович свою шпионскую некомпетентность доказал с избытком: раз восемь мне на глаза попался, подавая настолько очевидные невербальные сигналы, что мне даже неловко стало — такой уважаемый человек, а ведет себя как влюбленная девица.

— Емельян Федорович, у меня есть ряд предложений касательно вашей типографии, — сжалился я, когда мы уже покидали ярмарку. — Приглашаю вас отобедать со мною в «Метрополе».

Вернувший было душевный покой губернатор — я общаюсь с ним как обычно, а организованную им «выставку» оценил по достоинству — обильно пропотел, ибо с издателем они давно «на ножах», и «Справочный листок Енисейской губернии» частенько был удушаем цензурой.

— Где это видано, чтобы за право посмотреть на цесаревича деньги брали? — делился возмущением Емельян Федорович под луковый суп, паштет из гусиной печени и курочку.

У меня, как актера, против продажи билетов желающим на меня посмотреть предубеждений нет, но цесаревича Русский народ лицезреть по возможности бесплатно должен, ибо зрелище сие для него радость великая и редкая, воспитанию патриотизма прямо способствующая. Короче — записываем продажу билетов на мою встречу Теляковскому в «минуса», и пофигу, что не в свой карман он выручку складывал, а в городскую казну.