– Тебе очень идёт костюм. Мне несложно представить, как корабли рушатся о скалы только потому, что моряки увидели твоё лицо в воде и не смогли оторваться, – Мина улыбнулась, и я смог отвлечься от её взгляда только для того, чтобы сфокусироваться на губах – полных и мягких. Она приоткрыла рот, и я представил, как эти губы смыкаются вокруг моего члена. Тот начал набухать, но я проигнорировал возбуждение, стараясь сосредоточиться на разговоре. – Но умеешь ли ты петь?

Мина рассмеялась. Искренне и громко, как вчера в кафе. Я не знал, смеётся она над моим комплиментом или надо мной, но мне было всё равно – я хотел часами слушать её смех.

– Нет, – Мина слезла с островка, и я отступил, чтобы дать её пройти, – я немного умею танцевать и даже играть на пианино, но, к сожалению, не петь. У вас есть повар, может и пианино найдётся? – озираясь, спросила она.

– Есть рояль, но… – вспомнив, что нам пришлось бы для этого пробираться в сердце клуба, который я больше не хотел видеть до конца следующего месяца, я поморщился, – он далеко. Я могу заинтересовать тебя ещё чем-нибудь? У нас есть бассейн с подогревом на крыше и библиотека в моём кабинете.

Глаза Мины загорелись. Серьёзность и напряжённость, которые так меня удивили в клубе, постепенно отступали.

– Покажи библиотеку!

Я послушно повёл её по лестнице на второй этаж. По пути Мина с интересом расспрашивала о комнатах за дверьми, но я не стал вдаваться в подробности, сказав лишь, то это комнаты моих товарищей. Мы остановились у очередной двери, и Мина спросила:

– Можно?

Я кивнул, и она вошла в мои апартаменты. Несмотря на мрачность интерьера, мне нравилось здесь находиться больше, чем где бы то ни было в здании.

– Всё такое суровое, – со смешком сказала Мина. Она стала рассматривать мою личную библиотеку, легонько проводя пальцами по корешкам, – даже книги. Только классика, учебники по экономии и психологии… А как же чтение для собственного удовольствия?

Встав за столом и открыв один из шкафчиков, я достал хороший виски.

– А кто сказал, что я не получаю удовольствие от классики? – поинтересовался я, разливая виски в два стакана. Подойдя к Мине, я протянул один из них. Поколебавшись, она взяла стакан, немного отпила и забавно поморщилась.

– Классика для меня всегда ассоциируется с чем-то, что заставляют читать в школе, – проговорила Мина, продолжая разглядывать корешки книг.

– У меня не было нормального школьного образования, – пожал я плечами. – Но один человек сказал мне, что больше всего жалел о том, что так и не смог научиться читать и писать. Мне доставляет удовольствие читать самые сложные книги и понимать их. За нас двоих.

В горле застрял ком, от которого даже виски не помог. Силой воли я заставил воспоминания уйти на второй план. Я не знал, что на меня нашло – обычно я никому не рассказывал о себе. Мне не задавали вопросы. Я сам либо спрашивал, либо приказывал, и людям вокруг оставалось только повиноваться. Но Мина будто искренне интересовалась окружающей обстановкой и мной. Это сбивало с толку.

Словно уловив мои мысли, Мина прочистила горло и перевела тему.

– У тебя и шахматы есть! – пройдя на другой конец кабинета, она поставила стакан на комод и села за небольшой шахматный столик. – Ты умеешь? – заинтересованно спросила она.

– До гроссмейстера мне очень и очень далеко, – улыбнулся я, сев напротив неё. – Но мне нравится обдумывать ходы и отрабатывать приёмы. Это успокаивает, помогает сосредоточиться.

– Успокаивает? – хмыкнула Мина.

– Что, тоже не похоже на хобби для собственного удовольствия? – поинтересовался я, крутя стакан в руке.

– Нет, просто… – задумчиво пожевала губу Мина. – Для меня удовольствие – когда можно после долгого рабочего дня отключить голову и насладиться чем-то простым – музыкой, вкусной едой, глупым шоу. Но ты, наоборот, находишь удовольствие в ещё большем умственном напряжении.

Мина подняла взгляд своих зелёных с золотыми искрами глаз, и я удивился, как легко она считала меня. Не для многих было секретом то, чем мы занимаемся. Но она либо не знала, либо просто отбросила эту информацию, сконцентрировавшись на мне самом. Это новое ощущение притягивало и пугало одновременно.

– Наверное, это ещё больше напрягает и утомляет, да. Но также даёт возможность сконцентрироваться на чём-то одном, сделать разум острее, стимулировать его и в то же время – отвлечься от повседневных проблем… Здесь я могу всё… контролировать.

Пока я допивал виски, Мина задумчиво разглядывала меня.

– Покажи, как ходят фигуры, – попросила она. – Я раньше смотрела, как играют в шахматы, но всё это кажется какой-то сложной наукой.

– На самом деле всё просто, – я поправил фигуры и стал показывать ходы каждой из них. Мина внимательно слушала, немного хмуря брови. Объяснив, я спросил:

– Не хочешь сыграть партию?

– Хорошо, – медленно проговорила Мина, – но при одном условии.

Я приподнял бровь, и Мина хихикнула.

– Если я проиграю, ты покажешь, где находится рояль.

Я кивнул не задумываясь. Пусть нам снова пришлось бы вернуться в клуб, я не мог упустить возможность больше времени провести с Миной.

– Договорились, – она протянула руку над доской, и я снова пожал её. – Ну а теперь покажи всё, что умеешь.

Партия длилась до смешного недолго, но я старался показывать Мине на ошибки. Девушка продолжала с интересом слушать, и мне хотелось поделиться с ней как можно большим.

– Ты сказала, что классика ассоциируется у тебя со школой. Тебя сильно заставляли учиться? – спросил я, пока моя фигура проглотила очередную пешку Мины.

– В детстве я не совсем понимала, зачем столько учиться, а потом ещё и работать, – Мина с сожалением посмотрела на убитую пешку. – А потом меня больше интересовало всё разбирать и собирать.

Я вопросительно посмотрел на Мину, и она очаровательно смутилась.

– Мне всегда было интересно, как работают различные устройства, от радио до компьютеров. Правда, у меня получалось только ломать. Собирать так, чтобы прибор снова заработал, не выходило. Сначала меня ругали, а затем отец стал специально покупать на распродажах поддержанную технику, чтобы я её разбирала. Постепенно я научилась не только собирать так, чтоб техника работала, но и чинить сломанные приборы.

– У тебя так много талантов, – с восхищением заметил я.

– Зачем заниматься чем-то одним, если можно попробовать всё? – пожала она плечами. – Но в шахматах таланта у меня явно нет. Может, мне стоит взять у тебя уроки? – Мина с напряжением всматривалась в фигуры, пытаясь продумать следующий ход. Я невольно залюбовался её милым личиком с нахмуренными бровями и прядями волос, выбившимися из хвоста и падавшими на глаза, отчего Мина то и дело заправляла их руками за уши. Но те не слушались и упрямо продолжали закрывать ей обзор.

Поддавшись внезапному порыву, я встал и, нагнувшись, дотронулся пальцами до её виска и убрал прядь от глаз. Пальцы задержались у уха, и Мина удивлённо вскинула голову. Увидев что-то в моём взгляде, она, словно испуганная лань, вскочила с места и задела шахматный столик, отчего несколько фигур упали с доски на пол. Она попятилась к комоду, и я прижал её, не давая пути к отступлению. С наслаждением и жадностью я вдохнул её аромат – цветочный и в то же время терпкий. Он опьянял гораздо сильнее виски. Её грудь прерывисто вздымалась, и я, как завороженный, с упоением любовался её шеей с лихорадочно бьющейся жилкой. Положа руку её на шею, я аккуратно сдавил её.

Не в силах больше сдерживаться, я хотел прильнуть к её губам, но Мина отвернулась. Взяв её за подбородок, я всмотрелся в её лицо и сразу же убрал руку с шеи. В глазах читался неподдельный страх, вся она будто сжалась в напряжении. Я напугал её.

– Ты сказал, что только покормишь, – громко заметила она, но голос её дрожал.

– Прости, я… – охрипшим голосом прошептал я. – Не бойся меня.

Поглаживая рукой щёку, я дотронулся губами её полных губ. Оторвавшись, я посмотрел на Мину, боясь, что сделал ошибку. Но она чуть заметно расслабилась. Запустив руку мне в волосы, она притянула моё лицо к себе. Её прикосновение в лифте застало меня врасплох. Но сейчас оно не казалось неприятным, наоборот – меня всего окутало приятное тепло. Улыбнувшись, Мина поцеловала меня. Нежный поцелуй перерос в страстный, и я непроизвольно застонал. Губы Мины оказались сладкими, хоть она недавно съела пиццу, и я утонул в её вкусе, смешанном с запахом духов. Мои руки начали опускаться, и я схватил её за талию, сильнее прижав к себе. Мина лихорадочно водила руками по моему телу, и от её прикосновений я готов был взорваться.