Потом свернул снова. Но тут уже резко замедлил ход. Впереди в заборе показались ворота.

Сейчас уже закрытые. Впереди в конце улицы шел Лавруша. Высокий и прямой. Будто палку привязал к спине.

— Тпру, залетные! — Фрол говорил потише, не орал. Натянул вожжи. — Полегче, полегче.

Из-за ствола дуба у забора отделился Якунчик. Прыгнул к нам. Уселся передо мной, рядом с Фролом. Извозчик проворчал:

— Не мешай мне, — пихнул парнишку в бок. — Вишь, я еду?

Мы почти остановились. Управляющий вышел на Таганку и тоже поймал извозчика. Того, что привез Томского, нигде не видно.

Наша повозка двинулась следом. Я спрятался в глубине экипажа. Мы тоже поехали по Таганке. Несмотря на вечернее время, на улице полно народу.

Прямо на нас чуть не наехала тройка лошадей, запряженных в телегу. Кучер пытался их остановить. Лошадь слева фыркнула прямо в лицо Якунчику.

Копыта звонко стучали по мостовой. Справа на дорогу вышел поп в длинной рясе, с крестом на груди и с посохом в правой руке. Пошел через дорогу, не глядя. Наши лошади чуть его не задавали.

— Куда прешь, батюшка⁈ — заорал Фрол.

Поп не ответил. Мы ехали за управляющим еще полчаса по городу. Выбрались в район Большого Каменного моста.

Это мост через Москвы-реку. Соединяет Замоскворечье и Белый город. Недалеко от Неглинки и Водовзводной башни Кремля.

Правда, сейчас вместо каменного построили металлический. Тоже большой и внушительный. За мостом множество каменных зданий, но дальше уже лачуги и бараки.

Повозка с Лаврушей углубилась в лабиринт. Мы осторожно последовали следом.

Вот тут я уже задержался. Если наш умелый управляющий такой опытный и многомудрый, то может заметить слежку.

Если уже не засек. Поэтому желательно принять меры предосторожности. Я приказал Фролу остановиться.

— Дальше я сам, — сказал я ребятам. — Ждите тут. А то он нас увидит.

Якунчик не возражал. Он уже увидел, что дело пахнет жареным.

Слоняться рядом с Каменным мостом вечером так себе затея. Особенно в хорошем костюме. Мигом обдерут, как липку.

Только Фролка нахмурился.

— Не добежишь ведь, вашблагородь. Тут столько рванья шляется. Прирежут.

Ну, это постараться надо, чтобы меня прирезать. Я усмехнулся и покачал головой.

— Ничего не будет, не боись. Слетайте за Ритом, он, наверное, уже вернулся домой. Если что, он поможет мне выбраться. Я буду оставлять хлебные крошки.

Фрол пожевал губами и прикрикнул на лошадь. Потом переспросил:

— А что за хлебные крошки? Краюху покупать будешь?

Я покачал головой и достал гвоздик из мешка.

— Нет, конечно. Я буду рисовать три крестика на заборах. Так и найдет. У нас это давний сигнал. Рит уже знает.

Я оставил помощников в повозке, натянул капюшон на голову, остался только в своем черном костюме. Почти сразу же слился с тенями, падающими от заборов на пыльную дорогу.

Тут же ускорил шаг, почти побежал, потому что повозка с Лаврушей уехала далеко вперед. А потом и свернула влево.

Я торопливо помчался следом, стараясь шуметь как можно меньше. Когда пробежал мимо одного забора, там залаяла собачка. Я не остановился.

Тормознул только перед самым поворотом. Нацарапал гвоздем крестики, на верхушке забора, на уровне груди. С той стороны, где начертаны крестики, туда и надо поворачивать.

Завернул за поворот и увидел, что повозка остановилась. Вдали, через три дома. Заборы тут покосившиеся, деревянные, за ними одноэтажные домики, внутри территория покрыта кустарником и деревьями.

Впрочем, снаружи тоже полно растительности. Ветки деревьев нависали над улочкой.

Я прижался к забору и отправился вперед. Из переулка сбоку вышли двое мужчин.

Сразу свернули налево и не обратили на меня внимания. Впрочем, я тут же замер на месте и почти слился с темным забором.

Повозка тронулась с места и затарахтела колесами по улице. Я видел, что пассажир сошел с нее и вошел в калитку в низеньком заборе, высотой всего по грудь. Я надеялся, что это мой клиент.

Если Лавруша такой мастер в тайнописи, то он может знать и правила конспирации. Давно уже мог незаметно сойти с повозки, а вместо себя посадить кого-то другого, чтобы обмануть возможных преследователей.

Во всяком случае, я сам неоднократно проделывал такой трюк. Вместе с Ритом.

Я подождал, пока мужики пройдут дальше, потом отошел от забора и двинулся вперед. Впрочем, слишком далеко от забора не отходил, чтобы, если что, спрятаться опять возле него.

Пока шел, прикидывал, как быть дальше. Неужели я вот так, легко и непринужденно, вышел на след группы Красного Хаоса? Тех самых законспирированных заговорщиков? Неужели они прячутся именно тут, почти в самом городе?

Подошел к забору и заглянул внутрь. Небольшая территория, внутри разбросаны дрова, все заросло травой.

Забор примыкает к дому, до стены всего около двух шагов, на задний двор почти невозможно проникнуть. Окна закрыты наглухо ставнями и зашторены, из-за тех, что находятся справа, льется тусклый свет.

Я огляделся по сторонам, не заметил никого подозрительного и прыгнул через забор. Повозка, привезшая Лаврушу сюда, уже уехала. Мужики тоже ушли.

Надеюсь, я не упустил Лаврушу. Кстати, я до сих пор не знаю его фамилию, подумал я, пробираясь между дровами и огибая кустарник. Подошел к окну, попытался посмотреть в щелочку между створками ставней.

Так, что у нас там внутри? Комната освещена, чтобы увидеть как можно больше, я переступил с ноги на ногу, двигаясь вдоль створок.

Но ничего не заметил. Убогая спаленка, внутри столик и две кровати у стен. Разбросанные покрывала и подушки. Никого нет.

В комнате горел тусклый светильник, я внимательно осмотрел ее, чтобы убедиться, что внутри никого нет. Залезть тут или посмотреть дальше?

Если залезу в дом отсюда, могу нарваться на кого-нибудь внутри. Нет, лучше осмотреть дом снаружи. Обойду-ка я его по периметру. Загляну в каждое окно, узнаю, кто внутри.

Скорее всего, тут действительно может скрываться кто-нибудь из группы анархистов. Не приехал же Слесарь к девушке за любовными утехами. Хотя, всякое может случиться.

Поэтому я отправился к соседнему окну. Там тоже струился тусклый свет. Когда я подошел, сразу услышал голоса.

Мужские и грубые. Сразу чувствуется, что тут ведутся не простые беседы о садоводстве.

Я постарался, чтобы меня не было слышно. Стена дома сложена из кирпичей, но штукатурка уже осыпалась. Я присел, чтобы кусты у стены скрывали меня от посторонних взглядов.

Подобрался к окну еще ближе, чтобы слышать, о чем идет речь.

— Где Атаман? — спросил Лавруша. — Он что, ушел? Я же говорил, чтобы не выходили. Когда он будет?

Так, кого это имеет ввиду? Что за Атаман, черт подери? Или он это про вожака спрашивает?

Я не успел ничего узнать. Сзади стукнула калитка, по дорожке заскрипели ботинки. Я присел еще ниже, стараясь спрятаться за кустом.

Краем глаза увидел, как в вечерних сумерках мимо быстро прошел человек, подошел к двери и забежал в дом. Протопал по коридору, хлопнув дверью.

Кто-то ответил Лавруше, явно с усмешкой:

— А вот он, Атаман. Явился, не запылился. С ним и балакай.

Я тоже заинтересовался. Мне ведь еще любопытнее.

Как бы увидеть этого Атамана? Кличка соответствующая. Глава группы, надо полагать. Тот, кто может выходить из конспиративного укрытия, когда вздумается и возвращаться, когда придется.

Этого типа надо обязательно зафиксировать. Вот только сделать это весьма проблематично. Меня могут увидеть в щелку между створками ставней.

Ну, не меня всего, а движение. Эти люди сейчас настороже. Они как будто в засаде сидят и поэтому видят любое подозрительное изменение обстановки. Слышат любой шорох.

Так что, пока я остался на месте. Лежал почти распластанный на земле под окном. Слушал, о чем пойдет разговор внутри.

— Эге, какие люди! — это незнакомый голос Атамана. Сильный, громкий и звонкий. Чувствуется, что это энергичный человек. Знает себе цену. — А ты как здесь оказался? Почему не отправил кого-нибудь вместо себя? Или что-то случилось? Тебе нежелательно тут появляться без крайней необходимости.