— На чужих он, может, бросаться и не будет, трусоват, — пояснила хозяйка, — но своим лаем мертвого поднимет!

Марина с наслаждением вытянулась на кровати с металлической сеткой. Вроде их давно не выпускают, а они все есть и есть. Такие вот скрипучие, продавленные под грузом многих тел, но воз поди ж ты… Она хотела полежать в темноте и поразмышлять над тем, что сегодня случилось. С тех пор как от нее ушел муж, у Марины не было времени спокойно расставить все на свои места.

Едва она пришла в себя после странного провала в сознании — на целых десять дней! — как родственники тут же выдворили ее на отдых, который тоже проходил так интенсивно, что Марина не имела времени именно подумать обо всем без спешки…

Но она лишь приготовилась думать, как подкравшийся сон властно сгреб ее в свои сладкие объятия.

А проснулась она именно от объятий, но уже не крылатого бога сновидений, а кого-то вполне материального. Было темно. И этот кто-то недвусмысленно шарил горячими руками по ее телу, заклиная:

— Тише! Только тише!

Марина, еще не разобравшись, кто это, стала так отчаянно сопротивляться, что та самая кровать из металлолома, на которой она спала, яростно заскрежетала.

— Пустите! Кто вы? — тоже шепотом потребовала она, пытаясь удержать тяжелое мужское тело на вытянутых руках.

— Саша я, Саша! — хрипло дохнул ей в ухо мужчина и словно в подтверждение своих слов коснулся бородой ее шеи.

— Да плевать мне, что Саша! — уже по-настоящему рассердилась Марина, а каким-то краем сознания отметила, что прежде в такой ситуации она бы впала в панику, а вовсе не чувствовала злость. — Я не собираюсь ни с кем здесь трахаться!

«Фу, как грубо!» — хмыкнул все тот же внутренний наблюдатель, которому отчего-то было смешно. Со стороны.

— Хорошо, не будем здесь, — легко согласился лежащий на ней, невидимый в темноте Саша, — давай возьмем одеяло и пойдем на берег моря. Там классные лежаки, и вода рядом…

И тут зажегся свет. Как пишут в книгах, вспыхнул. В голове Марины тоже вспыхнул сигнал тревоги: «Берегись, сейчас начнется!»

В дверях комнаты стояла Кира в кокетливом кружевном халате, наброшенном на голое тело — оно как раз таки из этого халата вываливалось, с трудом удерживаемое единственной пуговицей, — и прикрывала рот ладонью, словно закрывая в нем крик.

Нелепее положения, в котором Марина очутилась, трудно было и придумать. Саша даже не сделал попытки тотчас спрыгнуть на пол, а словно закаменел на ней, усугубляя ситуацию. Изобрази теперь Марина сопротивление, оно выглядело бы не натуральным, а как бы запоздалым откликом на зажегшийся свет.

Наконец Саша медленно сполз с нее и примиряюще проговорил:

— Ладно тебе, Кира, ничего же не было!

— Да. У меня не в порядке третий позвонок, и ваш муж решил мне его вправить, — не удержавшись, добавила Марина; что за бес поселился в ней? В самые неприятные минуты только и делает, что ерничает.

— Проститутка! — ударил в уши визгливый женский голос, и Кира метнулась к ней, как кошка в каком-то детском мультике, которая летела когтями вперед.

Марина обреченно замерла на месте, отчего-то представляя себе, как ей в лицо сейчас вцепятся эти красные наманикюренные когти, и весь отпуск ей придется провести либо в комнате, которую она сняла, либо вернувшись домой каким-нибудь ночным автобусом… Она даже глаза зажмурила и невольно приподняла подбородок, словно подставляя себя этим когтям, но тут опять раздался визг, на этот раз полупридушенный.

Марина приоткрыла один глаз и увидела, что Кира сидит на полу у ног Саши и он крепко держит ее за запястье.

— Дела-а, — медленно произнесла Марина и, почувствовав в себе некий кураж, наверное, как облегчение от того, что самого страшного не произошло, сказала Кире: — Вообще-то проститутки — это те, которые отдаются за деньги, а у вашего мужа даже карманов никаких нет.

Саша взглянул на нее и чуть заметно покачал головой: мол, смотри, а то я сейчас ее отпущу.

— Давайте разойдемся по своим комнатам и поспим, — сменила тон на просительный Марина. — Я просто падаю с ног от усталости. Давайте отложим цирковое представление на завтра.

— На завтра?! — взвыла Кира и попыталась вскочить на ноги, но муж ей этого не позволил, и она опять покорно уселась возле его ноги.

— То есть я пошутила. Я хотела сказать, давайте поспим, а утром поговорим о том, кто прав, кто виноват.

— Утром ты соберешь свои шмотки, и чтобы я тебя здесь больше не видела!

— Дело в том, — уточнила Марина, — что я заплатила за эту комнату и по крайней мере неделю имею право жить здесь, в то время как вы грубо нарушаете Уголовно-процессуальный кодекс в части неприкосновенности жилища…

Вот это она загнула! Вика, наверное, описалась бы от восторга, услышав такую абракадабру.

Супруги обалдело уставились на нее, а потом Кира первая, а Саша за ней вышли из комнаты, оставив наконец Марину одну. Она думала, что больше не сможет заснуть, но, наверное, ее психика уже устала на потрясения реагировать. Марина заснула, едва коснувшись подушки.

Разбудила ее квартирная хозяйка, и, судя по доброжелательному тону, она еще не успела узнать, что произошло минувшей ночью.

— Мариночка, там тебя спрашивает какой-то молодой человек. Я сказала, что ты спишь, но он потребовал разбудить. Говорит, что он из комитета по надзору за отдыхающими.

— Надо будет написать в ООН о нарушении им прав человека или лично разогнать к чертям собачьим этот комитет! — вздохнула Марина, но хозяйка уже ретировалась.

Ничего не поделаешь, пришлось вставать. Она надела ситцевый костюмчик, который состоял из двух частей: длинной юбки до щиколоток и топика, открывающего широкую полоску живота. Виктория строго-настрого наказала: каждый день надевать что-нибудь новое. Она даже свой сарафан в гардероб сестры подкинула — для количества.

Главное — Марина надела свою широкополую соломенную шляпку, ту самую, дорогую, которая должна была придавать ей какой-то особый изыск. Ну да, по шляпке встречают, по чему-то там провожают…

Марина забросила в пляжную сумку купальник, большое махровое полотенце, выскочила за дверь и, пробегая мимо умывальника, ладонью плеснула на лицо водой. Ей так часто в жизни приходилось ждать, что она не только навеки возненавидела ожидание, но и старалась не заставлять ждать других. Тех, к кому хорошо относилась…

— Доброе утро, ваше величество, — проговорил Тимофей, который стоял, нависая над калиткой, наверное, приготовился долго ждать. — Ваша шляпка не слишком велика для этого маленького поселка?

— Как раз такая, чтобы закрыть от любопытных глаз мое до крови расцарапанное лицо.

— Что? — испугался он и сорвал с нее шляпу, но ничего такого не увидел и облегченно вздохнул. — Это ты пошутила, да? На мне, веришь ли, ажно шерсть встала дыбом. Думаю: кто посмел? Урою!

— Ох, какой ты, оказывается, агрессор!.. Но не стал бы ты бить женщину!

— Если на близкого мне человека кто-то поднимает руку, пол не имеет значения.

Марина с интересом посмотрела на своего спутника:

— Я всегда мечтала о таком защитнике! Но кто-то из великих сказал: берегитесь мечтать, мечты сбываются… Тимоша, друг мой, ты говоришь только о физическом оскорблении твоего близкого человека или и о моральном?

— О любом! — сказал он категорически.

— Можешь и моему бывшему мужу навалять?

— Почту за честь. Вы мне доверяете, мэм?

— А какие у тебя расценки?

— По ночи за каждое рыло.

Марина расхохоталась.

— Убери с лица это зверское выражение! Я же пошутила.

— А я — нет.

— Кто платит, тот девушку и танцует, — пробормотала Марина. — Шутки шутками, но мне откровенно не нравится направление нашего разговора. Ты — кто? Рэкетир? Разбойник с большой дороги? Сообщаю сразу, чтоб без недомолвок: никакой тяги к уголовному миру я никогда не ощущала. Выходцев из зоны не романтизирую. От блатных песен не тащусь!..