— Дариид, — понимающе кивнул Ридошан. — Что же, разумный выбор. Но, как понимаю, тебе, красавица, показывать документы на границе было бы не слишком разумно.

— Всё гораздо проще, — криво усмехнулась Кенира. — Дорога была трудной, в пути случилось многое. В общем, документов у меня больше нет. Вообще никаких.

— А у меня никогда и не было, — добавил я. — Даже не проси рассказать почему, всё равно не смогу. Особые обстоятельства.

Ридошан погрузился в мысли, задумчиво потирая переносицу. Наконец, он пришёл к какому-то решению.

— Времени, конечно, не так много, но, если постараться — можно успеть. Насчёт документов сами понимаете, пусть Крогенгорт — ещё та дыра, но я всё-таки здесь мэр. И предложить вам сделать фальшивые паспорта просто не имею права.

— Понимаем, — опустил я голову.

— Это значит, что паспорта должны быть настоящими! Правильно сделали, что заехали сюда, в наше княжество. Общество у нас тут не самое передовое, мы очень консервативны и многие вещи происходят по-старому, как сотни и тысячи лет назад. Для вас обоих, наверное, Крогенгорт выглядит глухим городишкой, но поверьте, по местным меркам у нас тут почти центр цивилизации. В настоящей глуши жителей до сих пор записывают в учётные книги, а о документах многие крестьяне и лесники не слышали поколениями.

— Но как это поможет в нашей ситуации? — поинтересовалась Кенира. — Даже если ты запишешь нас в такую книгу, вряд ли это поможет пересечь границу.

— Разумеется, — улыбнулся Ридошан. — Но подобная запись поможет получить документы. Обычно процедура занимает целые месяцы, но её можно ускорить. Это стоит немало стоит, но тех денег, что Ули выиграл вчера выиграл, хватит с лихвой. Вот только записать вас в книгу я не смогу. Это идёт против моих клятв, как официального лица.

— Подожди, — тряхнул головой я, пытаясь сообразить, к чему именно он ведёт. — Но ведь ты только что сказал…

— А вот что никак против моих клятв не идёт — так это усыновление и удочерение двух бедных сироток. Даже если одна из них намного меня старше. Ну а уже моим деткам очень скоро могут понадобиться документы. Увы, дети растут так быстро, оглянуться не успеешь, как они уже выпорхнули из родительского дома!

— Всегда мечтала о такой красивой дочурке, — хихикнула Галида. — И никогда не хотела возиться с пелёнками.

— У меня уже есть мама, — ответила Кенира, опустив голову.

— А теперь будет две! — рассмеялась наша новая «матушка».

–––––

● «В отличие от привычных по прошлой жизни французских карт, или более редких немецких, итальянских или швейцарских» — привычные нам карты (черви, крести, пики, бубны) — французские. Немецкая колода — 32 карты, где масти — жёлуди, сердца, листья, бубенцы (Eichel, Herz, Laub, Schellen). В итальяно-испанской колоде или швейцарской свои обозначения.

— Раленгорт, наша столица, — бодро объявил Ридошан, когда дорога свернула, мы проехали дорожный указатель, и за обочинами показались первые дома. — Конечно, не Федерация и не Королевство, но тоже, считай, сосредоточие цивилизации. Давайте сразу поедем к ратуше, а когда закончим, остановимся в гостинице. Владелец — мой хороший знакомый, в молодости немало с ним чудили.

Дорога в мире Итшес мне почему-то до сих пор представлялась в виде тряски на крестьянской скрипучей телеге, запряжённой для разнообразия не лошадьми, а ящерицами. И ящерица у Ридошана действительно имелась. Зелёный задаш, зверь с красивой переливающейся на солнце чешуёй, запросто тянул фургон своими шестью мускулистыми лапами, а металлические рессоры и вполне по-земному выглядящие колёса с тёмно-синими резиновыми шинами обеспечивали фургону не только приличную скорость, но и комфорт. Передние сидения тоже оказались вполне привычными мягкими кожаными креслами, так что ехать выходило практически так же удобно, как и в земном автобусе. От пыли и грязи, а также от капель эпизодически идущего дождя неплохо защищал встроенный в фургон артефакт.

— Думаешь, гостиницу твоего друга тоже стоит освятить? — спросил я.

Не то, что я был бы хоть капельку против. Как священнику и паладину мне и так предстояло распространять веру своей богини и нести её слово. Вот только та готовность, с которой Ридошан и его жена решили принять новое вероисповедание, настораживала и пугала.

— Конечно стоит! — бодро ответил Ридошан, останавливаясь на перекрёстке и пропуская две повозки и омнимобиль. — Его постояльцам здоровый сон тоже ничуть не помешает. Особенно, когда такими постояльцами некоторое время станем мы. Ули, в чём дело? Что за лицо? Расскажи папочке!

— Я всё никак не могу понять, — признался я, игнорируя хохот своего свежеиспеченного «отца», — почему ты так уверен, что все трактирщики примут госпожу с открытыми объятиями? Ты-то понятно, у тебя имеются особые обстоятельства. Вернее, имелись.

— Знаешь, Ули, это не моё дело, но иногда ты поражаешь какой-то прямо-таки детской незамутненностью. Такое впечатление, что ты действительно впервые выбрался с глухого лесного хутора, отрезанного от мира.

— И это недалеко от правды, — не стал отрицать я. — Так просвети же меня, «папочка»!

— По твоим глазам я вижу… Эй, ты куда прёшь, слепой крецаш! Поцелуй своего раттагара под хвост! Ну так вот, богов, конечно, много. Но, если так подумать, тех, кто заботится о сне, а уж тем более о разуме, я не припомню. Как думаешь, если бы Мирувал мог дарить исцеление не только телу, а Ризвинн не только помогала преодолеть боль и выжить в бою, существовали ли бы приюты безумцев? О таких эфемерных и неосязаемых вещах, как сон и отдых, я и вовсе не говорю. И какова должна быть реакция человека, торгующего, по сути, этими самыми сном и отдыхом, на существование бога, который обеспечит ему поток постояльцев. Да такой, что не хватит рук, дабы подсчитывать чёрные курзо! И это я говорю про обычных людей, а не касаюсь выжженых и безумцев! И полностью молчу об исцелившихся выжженых!

— Исцелившихся выжженых? А при чём здесь они? — удивился я. — Ведь стоит избавиться от проблемы, как быть твоими постояльцами они тут же перестанут.

Ридошан запрокинул голову и громко расхохотался, это едва не привело нас к аварии на перекрёстке. Выслушав поток сквернословий от поворачивающего извозчика и выдав длинную вереницу ругательств в ответ, он пояснил:

— Перестанут? Наоборот! Каждый из них станет моим самым верным и самым долгосрочным, нет, постоянным клиентом!

— Поясни, — сдался я.

— Кажется, я поняла, — подала голос Кенира. — Сила госпожи не только позволит вернуть магию, но и не даст потерять её снова!

— Именно! — воскликнул Ридошан. — Видишь, Кенира знает! Каждый выжженый потерял магию из-за того, что хотел стать сильнее. И представь, что произойдёт, если такой человек сможет становиться сильнее и дальше, но магию не терять? На какие расходы он будет готов пойти?

Я не стал объяснять, что обстоятельства у Кениры совсем иные, лишь кивнул, признавая правоту слов.

— С этим понятно, но почему тогда ты не против, если я буду призывать её благодать на каждую из гостиниц, где остановлюсь? Да, ты говорил о главном храме, но прозвучало не очень убедительно.

— И сомневаешься ты совершенно зря, — ответил Ридошан. — Это действительно преимущество и очень сильное. Знаешь, сколько паломников посещают места Справедливого Суда Керуват, Слияния Тысячи Сердец Фаолонде или там Вознесения Ризвинн? Но есть, конечно, и другая причина. О нашей богине, силе её и милости, никто не слышал. И чем более она станет известна, чем большее количество людей начнёт возносить ей молитвы перед сном, тем лучше всем нам. Говорят, Мирувал когда-то был мелким божком на одном из островков Архипелага. А теперь глянул бы ты на его храм в… Да хотя бы даже здесь, в Раленгорте! Хочешь, заедем? Посмотришь!

— Давай сначала закончим дела, — мотнул головой я. — Признаюсь, мне не слишком нравится, к чему всё идёт. В итоге получается, что милосердие Ирулин смогут получить лишь те, у кого имеется много денег и кто сможет снять комнату, за которую ты залупишь немалую цену.