— Жаль, что нам не особо по пути, — где-то далеко, в тысячах миль от него вздохнула Кенира. — Хотя, кто знает?

Возможно, она говорила что-то ещё, но Нриз уже не слушал — его наконец-то сморил сон.

Каждый раз, когда я просыпаюсь (хоть технически правильнее будет «засыпаю»), мне приходится совершать один и тот же набор действий, эдакий еженощный ритуал. Я устраиваюсь поудобнее в мягком кресле, на удобном диване или попросту в пушистом облаке, и занимаюсь сортировкой воспоминаний — по порядку перебираю события, произошедшие за этот день. Делать это, конечно, необязательно, ведь в моей голове и так находится всё, что видел, слышал, пробовал на вкус, осязал и нюхал Нриз. Но такие воспоминания пассивны, лежат пыльным багажом на задворках сознания — до тех пор, пока их не вытащит на поверхность шальная мысль или случайная ассоциация. И для того, чтобы не просто «быть в курсе» жизни Нриза, а давать оценку его действиям, реагировать на происходящее и строить дальнейшие планы, требовалось «перематывать видеокассету», проигрывать и переживать эти события заново. Пусть большая часть воспоминаний приносила лишь раздражение, стыд и желание нанести Нризу тяжёлые телесные повреждения, пусть после них кулаки сжимались в бессильной злобе, а сердце наполнялось отчаянием, но… Если смалодушничать и уступить своим слабостям — лучше сразу распрощаться с любыми надеждами на освобождение. Да, возможность провала остаётся огромной при любых стараниях, но без них можно сразу ставить крест на любой надежде. Говорят, удача сопутствует подготовленным, а мне требовалась вся удача мира.

Увы, суперкомпьютера с бесконечными аналитическими способностями и абсолютной памятью в моём распоряжении не имелось — он был неотделимой частью личности Нриза и доступен не больше, чем управление телом во время бодрствования. Но и обычным человеком я больше не являлся. У главного и единственного священника, жреца и паладина богини снов имелись свои трюки.

Сегодняшний день выдался необычайно богатым на события. Выбрать победителя в конкурсе «кто за сегодня больше отличился» было трудно, практически невозможно. Рахар, устроивший разгром в стиле ниндзя из гонконгских боевиков, при этом не потревожив чуткий сон людей, лежащих в паре шагов от его буйства. Кенира, сорвавшаяся после этого разгрома, и подарившая Нризу полную свободу. Или сам Нриз, который совершенно внезапно показал, что под этими бесконечными слоями жира скрывается нечто, напоминающее человека.

История Кениры, которую та рассказала напоследок, оказалась на удивление мрачной и тяжёлой. Стали полностью понятными причины её бегства, получили объяснение связанные с этим бегством странности. К примеру, всеобщий розыск, но без участия полиции, спешка и отчаяние, благодаря которым Жорефу удалось загнать её в угол и заставить купить самое ущербное животное отсюда и до Закатного континента.

Нриз преподнёс сюрприз. Он оказал ей помощь, проявив себя не привычным бесполезным мудаком, а неожиданно надёжным и умелым спутником. Но, конечно, без глупостей и нелепостей обойтись не могло.

Закончив знакомиться с общей канвой событий, я приготовился воспроизводить особо забавные или важные моменты в виде сотканной из снов иллюзии. Особенно хотелось воочию увидать безумно смешную сцену, когда Нриз, получив свой Поводок, начал жрать из котелка, словно ненасытное животное. Или, когда накинулся на Кениру, которая явно не понимала, как реагировать на сексуальные поползновения двух центнеров жира. Вот уж точно, «бойся своих желаний»! Увы, на этих коротких сценах всё и закончилось — Нриз нашёл в себе силы остановиться и поставить ограничение в виде кодового слова. Немного даже жаль — теперь без прямого приказа самому себе он больше никогда…

Меня аж подбросило. Причём, буквально — я взлетел на добрый десяток метров и бухнулся прямо на задницу в мягкие упругие облака. Осознание значимости этих событий накатило так полно и внезапно, что у меня задрожали руки. Я вскочил и ухватился за голову, не веря, боясь поверить в случившееся. Но нет, сомнений не оставалось — в этой божественной лотерее ничтожных шансов мне каким-то образом удалось вытянуть главный приз! Все чувства, копившиеся десятки лет жалкого существования в глубинах собственного мозга, выплеснулись наружу единым потоком. Гнев, ненависть и презрение соседствовали с предвкушением и надеждой. Мне было безумно страшно обмануться, но дальше терпеть не оставалось ни малейших сил.

Не думая — у меня не осталось сил на связные мысли — я призвал Нриза в сон. Он возник, соткавшись из тумана, всё такой же жирный, такой же нелепый и такой же омерзительный. Обрюзгшее лицо, заросшее отвратительной рыжей с проседью бородой, будто являлось злой карикатурой на мой привычный облик. Огромная туша, затянутая в светло-фиолетовый костюм, казалось, вот-вот продавит эфемерную ткань сновидения и улетит куда-то в пустоту. И взгляд, невидящий взгляд идиота, неспособный ни сфокусироваться, ни обрести ясность, ни даже сменить направление.

— Ну что, кусок говна, — зло расхохотался я, — говоришь, теперь ты сам себе хозяин? Думаешь, умудрился спрятаться и избавиться от меня навсегда?

Конечно же, он не ответил — эта мразь всё так же оставалась неспособной ни видеть, ни слышать. Если раньше это бесило, то теперь вызывало лишь очень недоброе предвкушение.

Я призвал силу богини, изменяя законы этого мира. Изменения были невелики и невооружённым взглядом не заметны. В одной священной книге говорилось, что сначала было Слово. В моём мире подобное слово тоже имелось. Но теперь его не мог ни произнести, ни написать, ни даже подумать никто, кроме меня самого.

— Эй, Нриз! — крикнул я ему в лицо. — Директива: услышь меня, увидь меня, пойми меня!

С широчайшей улыбкой, которая едва не разорвала моё лицо напополам, я смотрел, как из его глаз уходит стеклянный блеск и в них появляется осмысленное выражение.

— Кто ты? — спросил он, глядя прямиком на меня, а не сквозь.

— О, ты, наконец-то соизволил почтить меня своим присутствием? Оказал честь, удостоив разговором? Я тот, кого эта мразь Эгор не сумел до конца уничтожить.

— Не смей оскорблять Хозяина! — крикнул он и бросился на меня с кулаками.

Четыре толстые цепи, сотканные из фиолетового света, обвили его конечности и растянули, словно шкуру в мастерской скорняка. Он висел, дёргая руками и ногами, тщетно пытаясь освободиться. Жалкие бессмысленные попытки — ведь я создал этот мир и был в нём богом. Вернее, правой рукой бога.

— А то что? Что ты сделаешь, жирдяй?

Он опалил меня гневным взглядом и лишь сильнее задёргался в путах.

— Узнаёшь меня, тварь? Я — Ульрих Зиберт.

— Это я — Ульрих Зиберт, подонок!

Я расхохотался.

— Ты? Да неужели? Как давно кто-то называл тебя этим именем? Как давно им называл себя ты сам?

Он промолчал.

— Я — Ульрих, настоящий Ульрих. А ты — Нриз, и эта собачья кличка подходит тебе лучше имени, данного при рождении.

— Это имя даровал мне Хозяин! — крикнул он. — Отпусти меня, трус!

— Отпустить? Для чего? — я почесал подбородок в притворной задумчивости. — Сейчас ты в моей полной власти!

— Отпусти и давай разберёмся как мужчина с мужчиной! — попытался поддеть меня он. — Или ты — трусливая баба?

— Более беспомощной попытки меня уязвить не встречал никогда в жизни. Баба? У твоей спутницы Кениры яйца побольше, чем когда-либо были у тебя. А знаешь что? Я тебя всё-таки отпущу.

Цепи, повинуясь моим желаниям, истаяли в воздухе, а он, рухнув на поверхность облака, тотчас же на меня бросился. Чего-то подобного я и ожидал.

— Директива: замри, стань смирно и не двигайся! — с презрительной улыбкой сказал я.

Он резко остановился, вытянувшись, словно солдат на параде. Неспособный ни на что, кроме обжигать яростным взглядом.

— Я думаю, ты догадываешься, что произошло, — сказал я.

Он размышлял недолго.

— Поводок. Ты каким-то образом использовал Поводок. И мне приходится подчиняться твоим приказам. Не понимаю, как ты это сделал, но знай — у тебя ничего не выйдет. Дире… — он застыл с открытым ртом.