— До сих пор ничего не понятно, — прокомментировала мои действия Кенира.

Я рассеянно кивнул, проигнорировав её недовольную гримасу и начал рыться в вещах, отбирая то, что могло бы пригодиться в дороге. Всё что не было нужно в текущий момент, я укладывал под бок к мёртвому Рахару. Напоследок оценив результат своей работы, я залез к Рахару в седельные сумки и достал оттуда плоский футляр, вознося Ирулин молитвы благодарности за то, что зверюга, умирая, упала на нужный бок.

— Эй, не злись! — обратился я к уже явно раздражённой Кенире. — Теперь уже всё готово!

— Что готово? — почти прошипела она.

— Всё! Держи!

Я протянул ей артефакт-передатчик. Она взяла его и задумчиво покрутила в руках.

— Подойди, пожалуйста, вот сюда! Да, вот так! — сказал я, беря её под локоть. — Вытяни руку, да, правильно. Ну а теперь попробуй переместить всё что видишь в своё хранилище.

— Всё? — удивилась она. — А я не оторву тебе пузо, а себе — половину головы?

— Не попробуешь — не узнаешь! — рассмеялся я, но по спине пробежал холодок. Как бы я ни был уверен в своих познаниях и теоретических расчётах, но жизнью рисковать приходилось на практике.

Кенира ответила на мой неискренний смех кривой улыбкой, но всё же последовала моим наставлениям. Линии на камне, лежащем на её ладони, загорелись тревожно багровым, чтобы тут же повториться на остальных камнях-вершинах.

Обычно магия пространственного переноса незаметна и не сопровождается спецэффектами. Но только не тогда, когда в этот перенос вкладывают чуть ли не целый океан элир. Грани этого кривого параллелепипеда, образованного вершинами-артефактами подёрнулись белёсой мутью. Всё выглядело так, будто заядлый курильщик напустил дыма в пустой стеклянный аквариум. Прошло немногим меньше секунды и дым пропал, а через мгновение послышался стук камня о камень — часть полосок ткани, привязывающих артефакты к палкам, просто-напросто пропала. И вместе с ними пропали Рахар, мёртвая крысоищейка, трупы и вся груда не нужных сейчас вещей. Самое главное, чего я добивался — пропала изрядная часть каменной площадки. Вместо неё осталось углубление в виде неровного четырёхугольника с идеально ровным, словно полированным дном.

Кенира посмотрела на свою работу, прицокнула языком и с уважением взглянула на камень в руке.

— Знаешь, я и не могла себе представить… — начала она, но я перебил.

— Сама понимаешь, у тебя пока что недостаточный контроль, поэтому я сделал вспомогательные артефакты. Четыре ограничивают пространство перемещения, не выпуская твою магию наружу, а тот, что у тебя в руке — передаёт магию первым четырём.

— Я даже не думала…

— Всё для того, чтобы теле не отрезало пальцы или руку!

— Мне казалось…

— А так ты спрятала в хранилище всё то, что попало в поле воздействия, и ничего лишнего!

— Ты мне дашь договорить? — закатила глаза Кенира.

Я удивлённо посмотрел на неё, но кивнул.

— Я даже представить себе не могла, что для того, чтобы скрыть следы, ты решишь оставить новые следы. Только на этот раз более глубокие и явные.

Я ещё раз посмотрел на полированный пол ущелья, признавая частичную правоту её слов.

— Это, конечно так, но враг, увидав, будет знать, что происходило что-то, но не узнает, что именно. Может даже не подумает, что это мы.

— И что теперь? — спросила девушка ничуть не убеждённым голосом.

— Собираем вещи и идём, — улыбнулся я. — Чем раньше выйдем, тем лучше.

— Знаешь, ты не выглядишь человеком, способным осилить такую дорогу пешком.

Мне было чуток обидно, что Кенира сомневается в моих силах, но в её голосе слышалось искреннее беспокойство. К тому же, не сказать, что она была неправа — первые дни нашего похода нельзя вспоминать без содрогания.

Я поднял с земли футляр, раскрыл его, вынул пробирку с голубоватой жидкостью. Набрав жидкость в шприц, я зажмурился и вонзил себе в шею иглу, вдавливая шток. Увидав округлившиеся глаза Кениры, я рассмеялся:

— Пойдём мы не пешком. Мы побежим!

–––––

● «Время разглядывать редиску снизу пока не наступило» — немецкая идиома «die Radieschen von unten ansehen», аналог «отбросить копыта».

● «…сильно напоминающий земной картенмельдеташе времён войны» — die Kartenmeldetashe, полевая сумка, командирский планшет, кожаная плоская сумка для документов с отделением для карты и для карандашей.

Несмотря на мою браваду, несмотря на решимость бросить всё и отправиться дальше, я понимал, что дела ещё не закончены. По моим прикидкам, оставался десяток минут до начала действия ветеринарного эликсира, а значит до времени, когда от близости Кениры не станет зависеть само моё существование. Пользуясь этим, мы направились к месту гибели тахару — верховых птиц наших врагов.

Всё ещё одержимый идеей найти своё идеальное гусиное перо, я низко наклонился над этими двумя устрашающими тварями. Во время схватки Кенира явно не сдерживалась — шея одной из них была практически полностью перерублена, а череп второй проломлен. Подёргав отдельные перья, я с сожалением констатировал их полную непригодность для моих целей. Оперение состояло из противоестественно мелких и очень твёрдых пёрышек, покрывавших тело практически чешуёй. Они покрывали даже рудиментарные крылья, а маховых перьев с достаточно толстым стержнем не было и вовсе.

Сначала я колебался, следует ли убрать эти туши или же понадеяться на хищных лесных зверей. В итоге после короткого обсуждения с Кенирой, мы решили их забрать, причём, даже не ради сокрытия следов — две огромные курицы, несмотря на устрашающие клювы, выглядели вполне съедобными, а лишние запасы в дорогу нам явно бы не помешали. Так что, по-быстрому обустроив нехитрую конструкцию из палок и вспомогательных артефактов, мы отправили тахару в контейнер Кениры.

Как только две массивные туши исчезли, оставив за собой лишь лужи крови и немного перьев, я почувствовал, что меня начинает накрывать не очень приятными ощущениями. В ушах забарабанил пульс, все мышцы в теле начали гореть, а желудок скрутило. Наскоро введя в курс дела обеспокоенную Кениру, я отправился в путь. И очень скоро выяснилось, что, возможно, я сделал огромную ошибку.

Путешествие на вездеходе, которым являлся тигилаша, как оказалось, очень сильно отличалось от продирания через лесную чащобу пешком. И дело даже не в том, что приходилось обходить там, где Рахар ломился напролом. Обычная даже относительно ровная земля, поросшая травой подлиннее, сильно замедляла движение, а лежащие в этой траве сухие ветки путались в ногах, мешались и заставляли спотыкаться. До этого я беспокоился лишь об оставленных следах — ведь в многочисленных приключенческих фильмах, просмотренных мною в прошлую жизнь, различные индейские следопыты могли не просто указать направление беглецов, но и чуть ли не сказать цвет их одежды, а также питательность блюд, съеденных на завтрак. Теперь же приходилось гораздо тщательней выбирать дорогу, с тоской вспоминая ту почти голую землю, покрытую хвоей и опавшими листьями, которая позволила мне-Нризу с максимально возможной этого жирного тела резвостью бежать за Кенирой и Рахаром. Со следами требовалось что-то делать, но кое-какие смутные идеи у меня имелись. Но увы, для их реализации требовалось как минимум остаться в живых. И речь шла вовсе не о возможной погоне.

Мне стало плохо. Плохо настолько, что я стал задумываться о том, не устроил ли себе затейливый способ самоубийства — а инъекция эликсира для животных вполне могла таковым стать. Сниженная скорость передвижения таила опасность сама по себе — насколько я помнил со слов Жорефа, во время действия такого эликсира зверям требовались большие нагрузки. Прокладывание дороги сквозь траву, ветки и кусты изрядно утомляло, но подобными нагрузками уж точно не являлось, так что мне пришлось срочно решать — продолжать ли, рискуя потерять сознание и умереть, либо же немедленно воспользоваться магией Кениры. Что свело бы результат использования эликсира к нулю, так как очевидно, что мощный поток элир сметёт всё, уничтожив тонкие магические структуры, наполняющие сейчас тело.