— И что ты там говорила о еде? — гордо задрав подбородок, спросил он.

Казалось бы, этот вечер ничем не отличался от предыдущего, разве что из-за потери вещей их положение стало чуть хуже. Но атмосфера, царившая на поляне, на этот раз была спокойной, мирной и даже уютной.

Возможно, дело было в маленьком костерке, который почти догорел, а горячие угли и редкие язычки пламени едва-едва освещали небольшой круг пространства. Возможно — в сытном ужине, состоящем из остатков каши и добытой птицы. Ну а возможно — в отсутствии неопределённости, ведь сейчас перед ними лежала чёткая цель, пусть даже совершенно неясно, что будет потом, после её достижения.

Улыбка самодовольства то и дело возникала на лице у Нриза. Он испытывал за себя гордость и ничего не мог с собой поделать. Не только добыл дичь с помощью самого примитивного из метательных устройств, не только мастерски управлял ездовым зверем, но даже умудрился получить огонь без спичек или зажигалки. И то и другое у Кениры когда-то имелось, но, благодаря буйству Рахара, пришло в полную негодность.

Среди камней, по дороге найденных Нризом на берегу горной речушки, отыскался и кремень, так что с помощью измочаленной сухой травы, мелкой древесной стружки, ножа, искр и бесконечного потока ругательств он умудрился добыть огонь.

Ни он, не Кенира ничего не смыслили в готовке, по крайней мере походной, поэтому мясо местами оказалось недожаренным, а местами — полусырым. Но даже в отсутствие соли и специй они с аппетитом накинулись на дичь, а остатки отдали Рахару, у которого кулинарных претензий уж точно не возникло.

Стояла тихая ночь позднего лета, комаров и гнуса, в отличие от привычных земных лесов почему-то не было, а любое крупное зверьё испугалось бы Рахара. Новые лежанки, созданные из заранее припасённых жердей и веток почти что привычного хвойного лапника, прекрасно защищали от холода земли, а крутой каменный склон, возле которого они остановились — от ветра. Для полного комфорта не хватало огромного множества вещей, но тут уж ничего не поделать — к мало-мальски приличному населённому пункту пришлось бы делать огромный крюк, да и появление в нём сопровождалось немалым риском. К сожалению, в молодости Нриз не увлекался походами, а значит не имел навыков дикой жизни, поэтому всё приходилось изобретать на ходу.

— Что ты делаешь? — спросила Кенира, наблюдая за тем, как он раскладывает на земле крупные округлые камни, найденные около реки, и связывает их кожаными полосами.

— Это называется «болас», — ответил он. — оружие, о котором я слышал, но никогда не пользовался.

— Мне показалось, что ты прекрасно справляешься и с этой, как ты её называешь?

— С пращей. Праща хороша для зверей. Да и то, не слишком крупных.

— Нам и нужны только некрупные звери. Против людей такие вещи не годятся, это все знают. А от больших животных защитит Рахар.

— Кто бы нас защитил от Рахара? — рассмеялся Нриз.

— Ну, на этот раз ты повесил всё ценное на дерево, он туда не достанет. И нас не тронет, — менее уверенно сказала Кенира. — Я на это надеюсь.

— Я тоже… — фыркнул Нриз. — Правда от этого куска дерьма можно ожидать чего угодно.

Рахар, лежащий в десятке ярдов, недовольно зарычал.

— Заткнись, скотина! — беззлобно прикрикнул Нриз.

Наступила тишина, нарушаемая лишь редкими криками птиц, ворчанием Рахара и треском угольков в костре.

— Нриз, — наконец, сказала Кенира. — Я хотела бы рассказать…

— Я же говорил, это не обязательно, — перебил он. — Мы — случайные попутчики, ты мне ничего не должна. О силах преследователей мы можем лишь строить догадки, так что твой рассказ ничего не прояснит.

— Всё равно, считаю, что ты должен знать, какой опасности себя подвергаешь. Возможно, услышав мою историю, поступишь как всякий разумный человек, и уйдёшь.

— Ты уверена, что сможешь выжить в одиночку?

— Уверена, что не смогу. Но я не имею права втягивать…

— Слушай, да заткнись уже! Что за дурацкая склонность бессмысленному самоубийству?

— Ты говоришь так, словно самоубийство может иметь смысл.

Нриз не стал говорить о том, что отдать жизнь ради Хозяина — великая честь. Не стал рассказывать о своей безуспешной попытке. Он лишь тяжело вздохнул и проворчал:

— Ладно, если тебе так не терпится выговориться…

Полыхнувший язычок пламени высветил слабую улыбку на её лице.

— Спасибо. Это не будет особо длинной историей. Когда-то, ещё до моего рождения…

— Недолгой, а как же!

— Не перебивай! Мне было довольно тяжело решиться!

— Ага, именно поэтому ты меня донимала целый день. Ладно-ладно, затыкаюсь.

— Ты должен был знать! Ну так вот… Задолго до моего рождения, моя мама… Я не имею представления, как её занесло в Сориниз, каким образом она попала в столицу и почему оказалась в королевском дворце. Мама не любит об этом распространяться, а я её не особо и упрашивала. Одно я знаю точно — мама обладала огромной магической силой ещё от рождения. Сила была столь велика, что ей с трудом удавалось выполнять самые простые вещи. Это звучит глупо, ведь все знают, что чем сильнее у человека магия — тем лучше, но…

— Я знаком с таким явлением, — кивнул Нриз. — Но чисто в теории. Продолжай.

— Магия мамы била бесконечным потоком. Элементарные действия, типа «зажечь свет» или «добыть огонь с помощью зажигалки», у неё получались, но всё остальное, доступное даже сопливой малышне — давалось с великим трудом. Мама говорила, что чувствовала себя ущербной, каким-то недочеловеком. Я ощущаю то же самое. Тебе этого не понять, но представь, что ты не можешь создать даже простейшее…

Нриз не выдержал и громко рассмеялся. Он гоготал, сложив руки на животе, булькая и давясь смехом.

— Ты был прав, — обиделась Кенира. — Не стоило вообще начинать этот рассказ.

— Нет, не в том дело, — сквозь слёзы просипел Нриз. — Ты сказала, что мне не понять! Мне! Ха-ха-ха!

— Но…

— На всей этой планете ты встретила человека, у кого дела с магией намного хуже, чем у твоей мамы! Говоришь, зажечь свет? У меня вообще нет магии, так что имей я возможность зажечь свет — стал бы самым счастливым человеком в мире!

— Нет магии? — изумилась Кенира. — Но всем известно, что магия есть у каждого разумного сущес…

— Спроси Хозяина, он ответит, что я к таковым не отношусь! — горько выпалил Нриз. — Я не из этого мира, у нас магии просто не существует. Думаешь почему ты не смогла передать Поводок Рахара? Думаешь почему мой Поводок вообще может существовать?

— Я не слишком сведуща в магии, так что даже не задавалась вопросом. Ты был таким умелым, таким ловким и таким метким, что я думала… Полагала, что это тоже какая-то магия.

— У меня нет магии. Не слабая магия, не атрофированная и не сломанная. Она просто-напросто отсутствует. Изначально. На уровне души. Помнишь, я тебе рассказывал о работе Поводка? Ну так вот, когда ты передала, ему просто-напросто не было за что зацепиться. В моём теле ни кванта элир! Я не могу командовать Рахаром, мне просто нечем! Я именно поэтому иногда прошу повторять ему некоторые команды в виде приказа. Ну, помнишь, когда мы взбирались по вертикальной скале? Или когда переплывали реку? Из моих он понимает лишь те слова, которым его обучил Жореф. Передать его Поводок? С тем же успехом ты могла передать дереву или камню.

— Но твой Поводок… — возразила Кенира. — Его-то передать удалось.

— Этому есть два объяснения. Одно — возможность отдать Поводок самому подчинённому существу всё-таки существует. Чтобы донести смысл приказа самому себе, не требуется никакой магии, Поводок лишь служит средством эти самые приказы выполнять. Давай не будем проверять эту теорию на Рахаре. Наша ситуация и так не из лучших, не стоит усугублять.

— А второе? Ну, второе объяснение?

— Мой Поводок создавал величайший маг мира. По сравнению с которым все остальные маги, а уж тем более ублюдок Жореф — новорождённые младенцы-инвалиды.