— Воздействие этой самой долины? — поинтересовался я.
— Да нет, ты что! Там просто очень тускло, никто не живёт, да и обычного зверья немного — всё сплошь уроды. Сильные, конечно, но не чересчур. Последствия прошлых войн, приложили чем-то масштабным, видать, резвился кто-то из Повелителей Чар. Там же проход через горный хребет, можно сэкономить почти полторы недели пути. Ну вот и сэкономили. Попали, как дураки, в засаду. Отбились, конечно, но бандиты приложили чем-то скверным. Не знаю, что это было чары, артефакт или божественное проклятие, вот только оправиться после этого мне так и не удалось. Целители ничего сделать не могут, а священники Мирувала деньги-то с готовностью берут, но потом всегда говорят, что я совершенно здоров. Ладно, забудь, что-то я совсем разболтался, вываливаю на постояльца лишнее.
— Да чего уж, мне несложно выслушать. А что у тебя в кружке?
— Ха, тебе такого не дам, ещё та гадость. Галида собирает в лесу, иногда помогает заснуть почти нормально. Сюда я спустился, чтобы не будить её, пока ворочаюсь. Налить чего-нибудь? Пива, сидру или чего-то покрепче? За мой счёт!
— Не-а, на сегодня мне и так хватит. Напиток твой интересует, ну, для сна. Из чего он?
— Я же сказал, траву собирает Галида. Мы с ней даже названия толком не знаем, зовём сонными бубенцами. Потому что цветки похожи на бубенцы, а сонные — ну так, потому что помогают спать. Погоди, сейчас покажу — на кухне сушится пара пучков. Точно не хочешь выпить?
— Точно не хочу. А вот на цветок бы глянул!
Ридошан одним глотком осушил содержимое кружки, скривился, встал из-за стойки и скрылся в соседней комнате. Вернулся он через минуту, сжимая в руках пучок длинных стеблей, усыпанных маленькими круглыми засохшими соцветиями, действительно напоминающих бубенцы.
— М-м-можно мне один? — спросил я заплетающимся языком.
— Да забирай хоть всю связку! — фыркнул Ридошан. — Всё равно что-то не сильно помогают, а в лесу их как говна в свинарнике.
Я принял из его рук букет так бережно, словно он был священной реликвией. Впрочем, для меня он священной реликвией и являлся.
— Ридошан, помнишь, я говорил, что служу богине?
— Ну? Помню. И что? Ты, конечно, не слишком похож на клирика, но всякое бывает.
— Ну так вот, Право моей госпожи — это здоровый сон!
Он резко вскинул голову, окинув меня очень острым и внимательным взглядом.
— И ты хочешь сказать…
— Да, что, возможно, с твоей проблемой мне удастся помочь. Обещать не бу… — я оборвал себя на полуслове. — Да что я несу? Говорю, словно какой-то мелкий жулик, подсовывающий простофиле фальшивые таблетки! Я обязательно помогу тебе с этой проблемой! Ведь я проводник воли её и силы её! И не пристало паладину Ирулин сомневаться в своей Ночной Госпоже!
— И что, говоришь, я смогу заснуть прямо здесь и сейчас? — недоверчиво переспросил Ридошан.
— Вообще-то да, но это было бы не лучшей идеей. Госпожа дарит сон и исцеляет разум, но вот тело… Если ты заснёшь прямо за стойкой, завтра всё будет болеть. Ляг хотя бы на одну из лавок!
— У меня есть кое-что получше, — усмехнулся Ридошан. — В подсобке стоит маленькая кушетка. Давно поставил, на ней иногда и ночую. Галида злится, но не буду же я её каждый раз будить? Пойдём!
Я обогнул стойку и последовал за хозяином в тесную комнатку, заставленную какими-то бочками, шкафами с припасами, стеллажами с бутылками и инвентарём для уборки. В углу действительно стояла скромная узкая кушетка, отличающаяся от лавки лишь шириной и лежащей на одном краю небольшой подушкой.
— Что мне делать? Нужно как-то молиться?
— Просто ляг! — ответил я. — Дальше дело за мной и силой госпожи.
Пока он укладывался на кушетку, я успел вытянуть из связки один-единственный цветок.
— Ирулин, Ночной Проводник, — нараспев произнёс я, поднимая полузасохший цветок, который окутался мягким сиянием и прямо на глазах начал менять форму, распрямляясь и наливаясь соками. — Ты, чьи крылья окутывают дремотные земли, чья ласковая рука укрывает в нежном сне, чей закрытый глаз дарует покой! Пронеси этого человека сквозь мрак тьмы и укутай его своей волей! Ирулин, Богиня Ночи, прими мою молитву с любовью и верой!
Я коснулся лба Ридошана кончиком растения, чьё название я теперь прекрасно знал прекрасно. Но к этому моменту он уже крепко спал и сладко похрапывал во сне.
***
Следующим утром мы с Кенирой не стали вскакивать на рассвете, а воспользовались такой редкой возможностью понежиться в мягкой кровати, почувствовав себя, наконец, людьми. Мы лежали до тех пор, пока нас не разбудил свет яркого солнца. И когда, наконец, окончательно проснулись, то не стали вставать, а долго, неторопливо и нежно занимались любовью, смакуя каждый момент подаренной судьбой передышки.
Вчерашняя игра принесла не только неплохую сумму денег, но из разговоров за столом я получил немало информации для размышления. Существовало немало способов пересечь границу, но самые простые из них нам не подходили из-за того, что у нас при себе не имелось никаких документов, удостоверяющих наши личности. Да и если бы паспорт Кениры не сожрал Рахар, бы не очень благоразумно предъявлять его на таможне было. О нелегальных способах со случайными собеседниками, среди которых, как выяснилось, оказался констебль полиции, я, разумеется, заговаривать не стал, но пара вариантов всё же прозвучала.
— Как считаешь, не пора ли позавтракать? — спросила Кенира, потянувшись в постели, как разнежившаяся под лучами солнца кошка.
— Было бы неплохо, — улыбнулся я, любуясь ею, до сих пор не в силах поверить, что столь прекрасная женщина избрала своим партнёром не кого-нибудь, а меня.
Мы по-быстрому собрались, накинув на себя одежду, вышли из номера и спустились по ступеням в зал. Несмотря на время, приближавшееся к полудню, тут было абсолютно пусто, лишь за стойкой скучала вчерашняя официантка. Теперь-то я знал, что её зовут Галида, и что она не прислуга, а жена владельца.
Пока мы шли по лестнице, Галида нацепила на лицо грозное выражение и сделала странный жест, словно перечеркивая собственный рот. Я не знал точного значения, но нетрудно было догадаться, что она велит молчать и не шуметь. Мы подошли поближе.
— Я закрыла гостиницу и готовить еду не стала, — шёпотом сказала Галида. — Если хотите есть, могу подать что-то из вчерашнего.
— А что случилось? — таким же шёпотом спросила Кенира.
— Он спит, — счастливо улыбнулась «официантка». — Я уже не помню, когда видела его таким расслабленным. Это, конечно, вредно для бизнеса, но посетители пока что обойдутся и без наших услуг. А если кто-то из них не удосужится прочитать табличку, что я вывесила на дверь, и начнёт стучать — я его убью. И вас обоих убью тоже, если, конечно, его разбудите.
— Галида, опять ты за своё? Сколько раз тебе говорил, не угрожай посетителям! — раздался громкий голос Ридошана. — А вы её словам поверьте, она может!
Владелец вышел из подсобки, сладко потягиваясь на ходу. Лицо Галиды окаменело.
— Всё-таки разбудили! — мрачно прошипела она.
— Ну, ну, успокойся, дорогая, — улыбнулся Ридошан. — Я прекрасно выспался, даже не помню, когда такое получалось в последний раз. И помог мне заснуть именно Ули.
Лицо Галиды смягчилось.
— Спасибо! Огромное спасибо! Вы бы знали, сколько он уже так мучился! Теперь, когда он хотя бы разок хорошо поспал, будет чуть легче!
— Почему только «разок»? — мягко улыбнулся я.
Мои слова явно привлекли их внимание. Ридошан даже подался вперёд, наклонившись над стойкой.
— И что я для этого должен сделать? И сколько?
— Что, «сколько»? — удивился я.
— Сколько денег, конечно же! — уточнил Ридошан. — Ты, вроде, клерик какой-то богини. И за божественные чудеса вы всегда просите немало. То, что произошло — это чудо. Как я понял, первый раз — бесплатно, но я всё равно готов заплатить.
Я уставился на него, открыв рот. Сама мысль о том, что я буду, используя имя госпожи, брать за это оплату, вызывала сильное неприятие, почти что тошноту. Если я начну требовать денег, тогда вся любовь, что я получаю от Ирулин и дарю ей, станет продажной, осквернённой.
