Когда Эритаад ушёл за горизонт, а на небо поднялись луны, мы не стали устраивать привал, а продолжили путь. К сожалению, то ли тело привыкло к действию препарата, то ли накапливались какие-то вредные вещества или побочные эффекты, но с каждой последующей инъекцией эликсира результативность значительно снижалась. И приходилось прибегать к самым радикальным мерам, выжимать из времени действия оставшихся пробирок всё до последней минуты.
Получилось. Видать, я не зря полагался на магию Кениры, способную вылечить даже серьёзной травмы, на исполнительность и безынициативность Склаве, который всегда чётко исполняет приказы и никогда не идёт на ненужный риск. И то, что мой труп со сломанной шеей не валяется где-то в лесном овраге, свидетельствует либо о том, что всё сделано правильно, либо что я просто-напросто везучий гриб.
Склаве действовал в соответствии с обновлёнными директивами: не снимая Кениру со спины, он продолжал сбивать птиц, жарить их и пожирать, убирать за собой следы и продолжать идти дальше. Мне казалось, что на подобные акробатические этюды я был неспособен даже в лучшие годы, но безропотная и бездушная машина, занимающая моё тело, с этим как-то справилась.
И когда подошло к концу действие ещё очередной инъекции, за полдень перевалили третьи сутки. Чувствовал я себя при этом настолько плохо, что казалось, ещё один шаг — и я окончательно рухну, разбившись на маленькие осколки. Но, к счастью, магия Кениры снова вернула меня в мир живых. Мы вновь поискали источник воды, помылись и продолжили путь уже до самого вечера. В этот раз я не стал ни погружаться в сон, ни принимать новую дозу эликсира, а просто шёл вперёд, наслаждаясь отсутствием боли и ощущением, что я снова человек, а не огромный ком жира. Засыпая в объятиях Кениры, я вновь ощутил то самое неуместное и постыдное возбуждение, но к тому времени устал настолько, что не стал даже предаваться самобичеванию. Утром же, использовав предпоследнюю пробирку, я с радостным трепетом осознал, что финал уже близок.
И действительно, через ещё пять с лишним суток, прошедших без каких-либо происшествий, если не считать убитых мною птиц, одного почти полностью съеденного тахару, которого Кенира извлекла из хранилища, нападения нескольких зверей, схожих на волков, свой странный курс похудания я, наконец, закончил.
Не знаю, что послужило причиной, то ли создатели эликсира планировали развивать у животных выносливость, то ли имел значения тип нагрузок, но культуристом я так и не стал. Впрочем, худым меня тоже никто бы не назвал — мой живот оставался всё равно большим, но теперь под слоем жира прощупывались хоть какие-то мускулы. Было немого обидно, что волшебное средство не превратило меня ни в Мистера Олимпию, ни наградило фигурой стайера или марафонца, но ожидать мгновенного избавления от проблемы, честно заработанной сорока годами саморазрушения, тоже было бы глупо. Теперь я весил немногим больше центнера — всё ещё толстяк по любым меркам, но теперь хоть отдалённо похожий на человека. До сих пор никак не получалось свыкнуться, что после утраты восьми десятков килограмм, я не стал напоминать шарпея. Кожа, конечно, свисала складками, но не настолько ужасными, как предполагалось изначально. Видать, разработчики эликсира подошли к делу ответственно, озаботившись в том числе и «товарным видом» животного, в качестве которого теперь выступал я.
— А знаешь, так тебе идёт намного больше! — сказала Кенира, когда мы остановились на вершине высокого холма, пытаясь определиться дальнейшим маршрутом.
Во мне мгновенно вспыхнула обида, но тут же пропала. Моя спутница была права. Даже после океана влитой элир, я всё равно ощущал последствия сброса веса, сравнимого по скорости с разделкой свиной туши. Меня трясло и колотило, желудок подступал к горлу, голова постоянно кружилась, а тело постоянно кидало то в жар, то в холод. Но несмотря ни на что, я чувствовал себя, наконец, человеком.
— Спасибо, — просто ответил я, даже не пытаясь разобраться, была ли в её замечании поддёвка или она просто высказала своё мнение. — Посмотри вон туда, левее. Выглядит как водоём, но по карте я его не припомню. Доберёмся как раз к темноте.
— Хорошая идея. Мне тоже нужно помыться. Прости, Ули, и не подумай, что я на что-то жалуюсь и не благодарна за то, что ты делаешь… Но такое ощущение, что эта вонь пропитала меня до самих костей. Чувствую, что с переодеванием в новую одежду я поторопилась.
— Какие могут быть обиды? — криво усмехнулся я. — Я действительно воняю, словно смесь выгребной ямы и скотомогильника. Надеюсь, по дороге попадутся нужные травы — тогда будет чем помыться. Ты точно уверена, что в вещах тех двух придурков не было мыла?
— Мы, конечно, можем попробовать всё вывернуть и проверить… но нет, не видела. А наше давно закончилось.
— Конечно, что-то похожее мы можем и сами сделать. Нужны только зола и жир. Но если золу добыть не проблема… Эй ты чего? Я сказал что-то смешное?
— Всего неделю назад у нас с тобой было полно жира, — продолжала хихикать Кенира. — Вернее, у тебя.
— Да уж, — захохотал в ответ я, — немного поторопился. Но на крайний случай можем использовать просто золу.
Мы умудрились добраться до маленького озерца даже чуть раньше, чем на то рассчитывали. Хватило времени и помыться, и постирать одежду, и даже выбрать для ночёвки неплохое место. Кенира решила снова воспользоваться контейнером — что позволило скрасить рацион филе из тахару, с его жилистым, жёстким и неприятно пахнущим мясом. Моя спутница вновь развесила для сушки свой мокрый костюм, оставшись лишь в трофейном нижнем белье. Я тоже переоделся в бельё Коренастого — ведь в моё собственное, в трусы и футболку из Цитадели, теперь можно было бы засунуть полтора меня. Единственной отрадой стало то, что теперь я мог уместиться внутри спального мешка, а не ложиться сверху.
Несмотря на то, что день и так выдался нелёгким, засыпать сразу я не стал. Вместо этого занялся простым комплексом упражнений, состоящих из приседаний, скручиваний и отжиманий. Я не знал пределов собственного тела, никогда не интересовался диетологией, был лишь уверен, что следует тратить больше калорий, чем поступает с едой. Чтобы привести себя в порядок, следовало максимально быстро и эффективно не только восстанавливать форму, но и превзойти самого себя в лучшие годы. Было очень тяжело и больно, так что последние подходы я делал на остатках силы воли. Ну а когда пришло время растягивать мышцы и связки, я сдался и прибегнул к жульничеству — отдал соответствующие директивы Склаве.
Наконец, мы улеглись спать, руки Кениры как обычно обхватили меня за плечи, в воздухе снова замерцали искорки её элир. Боль, терзающая каждую мышцу и каждое сухожилие моего тела, резко отступила. Наступило схожее с оргазмом всепоглощающее блаженство, действующее, словно сильнейший наркотик.
Я приготовился погрузить нас обоих в царство госпожи, но… То ли после экстренного похудания в организме сместился баланс веществ, то ли последствия наблюдения за её купанием будоражили до сих пор, ну а может виновата эйфория избавления от боли. В моём сознании произошёл провал, похожий на короткий сон, только без самого сна. Когда я вновь вернулся в реальность, оказалось, что крепко прижимаю к себе её тело, причём мы целуемся — горячо, страстно и жадно, словно пара подростков с бурлящими в крови гормонами.
Этому столь приятному занятию я предался с полной пылом, причём, Кенира отвечала полной взаимностью. К охваченному огнём страсти сознанию безуспешно пытался проломиться тонкий тревожный голосок моей совести. В итоге, скорее поздно, чем рано, ему это удалось.
Приложив титанические усилия, я отстранился от Кениры. Её взгляд постепенно сфокусировался, и она посмотрела на меня с нескрываемым удивлением. В свете Тагунара, пробивающегося сквозь открытый полог палатки, её глаза и губы призывно блестели.
— Кенира, что мы делаем? — спросил я.
— Целуемся, — смеясь, ответила Кенира. — Если бы ты посмотрел монетки, ну, те самые, с ведьмами, рыцарями и принцессами, то знал бы, как это называется.
