— Павловка. — прокомментировал Васяка. Кивнув, дядька похлопал нас по плечам. — Бдите! Места недобрые...
Я молча поправил карабин и положил его так, чтобы в случае чего, сразу выставить ствол в бойницу, что проделана в сетках вместо стекол. Снял с предохранителя. Не смотря на заунывный и довольно громкий вой мотора, щелчок механизма, прозвучал в моих ушах, будто удар молотом по наковальне. Нервы... Знаю ведь, что в Павловке творится. От того и нервничаю! Кирсана-то я убил. И дружков его. Но кто даст гарантии, что у него не осталось последователей? Оружия полно, ресурсы — есть. Народец работящий. Чего-ж не властвовать, как твоей душе угодно?! А такой, лакомый кусочек, как наш Урал, дык — любому голову вскружит! Надо только отобрать...
Проехали мы указатель «ПАВЛОВКА» и сразу в деревню поворот. По крайней улице дорога пошла. Васяка ход прибавил. Уставился на дорогу, зубы стиснул. Руль держит, костяшки на пальцах побелели. Тоже нервничает! Мужики в будке ружья в руки похватали, поглядывают в бойницы, что по бортам прорезаны. Петр «Белку» свою переломил, патроны глянул: Блестят донца бронзовые. Сверху, маленькое — под патрон, а внизу — большое. Под картечь гильза выглядывает! Захлопнул Петр ружье. Хмурый весь. В бойницу с правого борта смотрит, глазами шарит по округе. Вий автомат высунул в прорезь. С левого борта. Щелкнул предохранитель. Стволом водит. Толян и Махал-Махалыч — корму пасут. Ружья наготове. Чтобы вдогонку никто не атаковал нас! Ну и я, на всякий случай, ствол в лобовую бойницу высунул. Вдруг чего, дык — пальну сразу по ходу! Такая оборона сейчас у нас сделалась. Круговая!
Первые дворы пошли. Слева хаты повыстроились. А справа — лес стеной стоит. Заборы сплошняком дворы окружают. Да только трубы печные видать. Заборы тут высокие, доски к верху — заостренные у них. Частокол прямо! Ну оно и понятно, считай в лесу люди живут. От зверя какого дикого укрыться, да от гостей непрошенных надо. Крайняя деревня эта от трассы. А между трассой и ними — лес, а дальше считай степь пустая, да овраги. Места необжитые, невдалые там места. Сажать там нельзя. Глина одна, да песок. Не растет ничего. Еще места есть, где заражено после последней войны! Там парочка воронок осталась. Ну то дальше, в глубине степи. А что там твориться, да кто живет там, никто не знает! Дикая территория получается. И Хрен знает, кого оттуда принести может! Вот и берегутся люди. Много отребья всякого по свету бродит. Вон, к нам бандюков заносило в Зареченку, сюда Кирсана занесло. Ну мы-то справились, а тут...
В глубину деревни улица пошла. Появились первые признаки беды. Некоторые заборы с дырами, некоторые повалены. За заборами дворы видать. Разбитые в хатах окна. Есть те, что выгоревшие. Закопчены стены над пустыми дырами окон. Крыши провалены. В некоторых домах двери вынесены. Тряпки, да черепки валяются по дворам. Мимо полностью сгоревшей хаты проехали. Выгорела дотла. Видать деревянная была. Печка покосилась, осыпался кирпич. Пепелище вокруг еще дымится. Недавно горело! Васяка ход не сбавлял. Чувствовалось напряжение! Вий приказал: — Если гадина, или с оружием кто, так палить сразу. Не ждать, пока атакуют! — сам еще раз автомат проверил, да к бойнице снова прильнул.
Выскочили с улицы. Еще поворот и на выезд из деревни! Васяка руль вывернул, вписался в поворот. В лужу здоровенную заехали. Брызги из-под колес мутными струями в стороны полетели. Рыжая вода, с глиной перемешана. Завыл мотор, видать вязнуть колеса начали! Васяка газу добавил, поднатужился движок, затрясло нас. Вообще фонтаны рыжие из-под колес полетели! Еще газу, еще ниже передачу, рев мотора, даже уши заложило. Эхо от заборов глухих отражается. Машина быстрее пошла. Еще десять метров... Вырвались! На сухое выскочили. Вся машина в грязи. Вот это лужа, будто пруд маленький! Метров сорок в длину. Ну ничо, выехали! Молодец Васяка, и Уральчик наш — тоже молодец. Справился!
Дальше дорога лучше стала. Ровная, да сухо. Видать это место тут одно такое — непутевое! Василий выше передачу включил, обороты сбавил. В натяг машину пустил. Смотрю — больше накатом старается идти. Движок студит! Еще метров двести промахали. Закончились дворы. Разом закончились, будто отрезали! Площадь дальше пошла. Ну как, площадь... Площадка свободная от деревьев, да кустов. Ровная. Тама еще сарай стоял здоровенный. Справа от нас. Аккурат со стороны моей. Лавочки коло него. Видать клуб их местный! Или магазин. Глянул я в ту сторону, обомлел...
Мертвые люди в кучу сложены. Прямо на обочине. У дороги. Гора их... Вповалку лежат. Все паутиной черной заплетены, руки-ноги сторчат из кучи той. Лица бледные. Мужики, бабы, дети. Здоровенная куча! Всех видать сюда стащили... Херы на них суетятся. Слюнями своими все покрывают... Корова сверху тех людей лежит. Да живая еще, копытами потряхивает. Головой крутит. Вырваться пытается! Еще один хер, ее в голову жалит. Прямо в глаз! Жало у него длинное, изогнутое. Ширяет, трясет жопой своей, вынул, попрыгал, намостился поудобнее и снова в глаз! Яд желтый с него брызгает, всю морду корове ним залил. Убивает тварь такая, коровушку-то... И это все прямо тут, прямо перед нами происходит! Видно все, как на ладони! Мерзко мне стало. Да так мерзко, что стошнило сразу. Вывернуло меня прямо на колени свои. Фу, гадость... Что же это за твари такие?! Нету у них ничего в душе видать, чужая это жизнь какая-то. Будто не с Земли нашей! Будто не жило это все среди зверей, да среди живого всякого, где убивают только ради пропитания, да при защите! А тут, сплошняком души губятся… И ведь знаю уже, чего ожидать от тварей этих, и видел уже «закрома» ихние... Все равно, пробирает! До самой глубины души пробирает! Суки... Карабин на них наводить начал. Так захотелось пальнуть по гадости этой! Да так пальнуть, чтобы враз всех разнести к чертовой матери! Понимаю, что не убью пулей одной, но сделать с собой уже ничего не могу! Уже и спуск выбирать стал. Еще чуть и пальну! Вий, увидел это все, да как заорет: — Отставить огонь! — И Васяке: — Газу! — да меня по голове кулаком ударил, по шлему! Звонко так, резко. — Дурья башка! Стрелять он надумал! Кто по-твоему, их сюда стащил?! Хочешь, чтобы вся шайка их сюда приперлась, глянуть, кто же тут такой смелый пуляет?! — Смотрит мне в глаза Вий. Злой, будто Сотона в него вселился... Положил я карабин. Убрал его в сторону. Сижу, молчу. Ну а чо говорить тут... И сам ведь понимаю, что за малым я всех не подставил! Только сил уже нету моих на это смотреть.
Дорога среди степи — это бесконечный путь, протянувшийся сквозь бескрайние просторы. Она словно рисует свои извилистые линии на необжитой земле, ведя путника к его назначению. На этой дороге нет поворотов и перекрестков, только прямой путь вперед, который кажется бесконечным. И пустым. Но если внимательно присмотреться, то можно заметить, что и здесь есть жизнь! Здесь и травы, и цветы, и кустарники, и деревья, и птицы, и насекомые — все они вместе, сосуществуют в этой степи. Это их дом. И каждый из них играет свою роль в этом бескрайнем море из зелени трав, редких россыпей изумруда деревьев и бронзовых проплешин открытой земли.
Степь кругом! Выехали мы из Павловки. Минули последний участок леса. Одинокий указатель «ПАВЛОВКА» — тоже остался далеко позади. Теперь впереди — степь! Куда ни глянь, хоть в какую сторону ни посмотри, — синее небо касается зеленой земли. Даже редкие бугры и совсем одинокие горы, и те не в состоянии повлиять на сплошной ковер! На его гладь и простор. Умиротворенность. На его бесконечность!
Урал набрал скорость и бодро мчался по грунтовой дороге. На встречу к горизонту! Туда, где эта дорога соединяется с трассой. Древней, построенной еще до последней Войны, которая исправно служила людям, объединяла их, позволяла быть ближе друг к другу, главной артерией, что соединяла два города. Два последних очага цивилизации, на многие тысячи километров вокруг. Славный и Горное. Но кажется, огонь Славного, уже совсем угас. А что нас ждет в Горном — никто из нас не знает...
Вий продолжал смотреть через бойницу, что располагалась сзади. Все думал, что за нами будет погоня. Признаюсь, я тоже периодически поглядывал в зеркало! Мне конечно мало что было видно, — пыль... Но иногда, все-таки что-то нет-нет, да проглядывало. Нет. Погони не было. Либо некому было гнаться, либо нас не успели заметить. И я не про людей. Нет там уже людей! Всех извели... Я про гадин думал. Увяжутся за нами, потом стрельбы не оберешься! Да и отстреляемся ли?! Помню сколько этих тварей гналось за мной в Славном. Живое-ужасное море, из зеленых и серых спин! Будто степь. Как и здесь. Только та «степь», — смертельная!
