– А ну-ка, попридержи коней, – прихватил её за рубашку Захария.

– О, самый умный бросаться такими выражениями в сторону Лошади? – недовольно развернулась та, смущённо убирая его руку со своей одежды.

– Тем не менее, – перевёл тему он, – у тебя иммунитета к чуме нет. Как и у меня. Придётся отсидеться наверху.

– Делать нечего…

– Да, это не очень интересно, но я не особо хочу тебя выхаживать, после того как ты навеселишься.

Гили вспыхнула румянцем. Неужели он настолько разозлил её отказом? Без пламенного сердца порой тяжело определить чувства других. Мира же хихикнула у меня под боком и прошептала мне на ухо:

– Прямо голубки, сидящие на веточке, не правда ли?

Я непонимающе сдвинул брови и собирался было уточнить, но меня прервала Гили:

– Я вообще-то всё слышу!

– Так, пойдём, хватит отвлекать Муракару.

И уже когда они взлетели к ветвям, я обернулся к Сторожу Чумных. Тот по-доброму усмехался.

– Крылатые, некрылатые, а дети везде дети.

После его слов мы разошлись по очередям. Миру отправили к тяжелобольным, меня же – к родителям с детьми. Муракара объяснил это решение моим умелым обращением с Птенцом, и даже после моих возражений он не стал меня слушать и настоял на своём.

И если стражи приняли меня прохладно, то жители Агнанеи глядели с ужасом в глазах. Я старался улыбаться так мило и дружелюбно, как только мог, хоть и осознавал, что страх перед некрылатыми вряд ли способен победить. Но после указаний стражей птицелюди медленно и осторожно, как к страшному хищнику, принялись ко мне подбираться. Я записывал их имена и ответы на вопросы, которые написал мне страж.

Однако всё-таки нашлась одна мать, птицелюдка-Курица, которая безо всякого волнения подвела ко мне своего качающегося ребёнка. Он надрывно кашлял и глотал сопли, и его красный гребешок так забавно подрагивал, что я невольно улыбнулся.

– Что смешного, некрылатый? – закудахтала она. – Над больным насмехаешься! Тебя за это клюнуть?

– Вовсе нет, – отстранился я. – Просто никогда не видел столь красивый гребешок. В конце концов, я никогда и птицелюдей-Петухов не видел.

Она подозрительно сощурилась. А потом усмехнулась.

– Ладно, ладно, я тебя просто журю, – отмахнулась она.

– Вы так доверчиво ко мне подошли, – открыто отметил я. – Первый такой птицелюд!

– Крылатый, попрошу! – покачала головой она. – А так чего тебя бояться? Сторож Чумных доверяет тебе. Значит, и я доверяю.

– Народ Агнанеи выглядит так, будто Сторож Чумных важнее, чем сам Покровитель, – удивился я, потихоньку доставая записи.

– Ну… Не важнее Спящей. Так жаль, что она покинула нас. – Птицелюдка опустила голову, вздыхая. – Но она оставила нам Сторожа, назначила его в самый трудный момент. А вот нынешний Покровитель… Не знаю…

– Я никогда не видел Спящую, – прогнусавил её сын. – А вот Сторож Чумных всегда о нас заботился.

Слова крылатого ребёнка впечатлили меня больше, чем вся реакция толпы. Муракара, их мостик между Агнанеи и Спящей, значил для них гораздо больше, чем все Ахасе вместе взятые. Я взглядом нашёл в толпе Муракару и увидел, как тот вьётся из стороны в сторону, уверенно и спокойно раздавая поручения своим воинам. Во мне проснулось уважение к нему – уважение, сравнимое с тем, какое я испытывал к правителям.

– Муракара, Феникс, Мира! Посланник прилетел! Быстрее!

Я вскинул голову и увидел Гили, голосящую изо всех сил. Птицелюди недоумённо подняли взгляды на неё. Я же по её испуганному выражению лица и по обеспокоенному Захарии понял: дела приняли иной оборот.

Мы с Мирой одновременно оказались у Муракары, не менее поражённого, чем мы сами.

– Продолжайте пока без меня, – спокойно отдал приказ Муракара и обернулся к нам. – Думаю, вам стоит полететь со мной. Так безопаснее.

Мы согласно кивнули и отправились к Гили с Захарией. Уже наверху к нам подлетел новый Посланник – щупленький птицелюд с рваными грязно-коричневыми перьями. Похоже, он больше выполнял роль гонца, нежели представителя Ахасе.

– Сторож, помоги! – в панике зашептал Посланник. – Оказывается, Птенец может не только лечить, но и заражать чумой!

Я остолбенел. Разве может дар причинять боль?..

Не успели мы спуститься с Ахасе, как вернулись. Не успели мы покинуть зал собраний, как забежали обратно.

И вновь перед нами грозно возвышающиеся над головами ряды, полные птицелюдей, строго уставившихся на нас. Только вот в этот раз они обсуждали отнюдь не наши поступки.

– Калатрея Дьяус!

Сдерживаемый стражами, однако не терявший достоинства, Покровитель (или уже бывший Покровитель?) впервые на моей памяти сложил крылья.

Совет принялся говорить: один за другим, предложение за предложением, будто все эти крылатые – единый разум.

– Вы совершили самый неосторожный поступок, который нам доводилось видеть.

– Вашими стараниями Агнанеи теперь под угрозой погружения в хаос.

– Вы совершенно неправильно меня поняли, – начал Дьяус отнюдь не растерянно – наоборот, будто разговаривая с глупыми детьми.

– Молчать! – возвестил зал.

– Новости ещё не успели дойти до нас, а они уже в курсе событий.

– Более того, их знания ошибочны, и стоит им узнать подробности, как мы окажемся на грани бунта.

– Чем вы объясните столь катастрофически опрометчивый поступок?

Дьяус нетерпеливо шагнул вперёд и расправил было крылья, но стражи тотчас остановили его, выставив вперёд оружие. Глубоко вздохнув, он, вопреки жесту унижения, продолжил, будто его не заметив:

– Повторюсь, вы совершенно неправильно меня поняли, даже не постаравшись вникнуть в мои помыслы. Цель моего поступка – лишь польза для Островов.

– Ближе к делу.

– Так вот, – слегка раздражённо заклокотал Дьяус. – Мы принесли добрую весть Агнанеи – нижним островам, землям чумы. Понимаете ли вы, что, скрыв её, мы бы породили большую ссору? Думаете, никто из присутствующих не рассказал бы им об этом скрытно, без официального объявления? – На этом вопросе он многозначительно обернулся к Муракаре. Тот лишь по-птичьи чётко цокнул, ничего не ответив. – Я, как представитель власти, должен был правильно донести эту новость, чтобы та не превратилась в домыслы и слухи. Агнанеи верит нам. Мы не можем разрушить нашу репутацию перед простыми крылатыми, а наоборот, должны растить её и поддерживать. Спустя столько лет у нас есть шанс привлечь их внимание и восстановить доверие…

– Итого? – прервала его одна из приближённых Спящей.

– Таким образом, это была возможность переманить Агнанеи на свою сторону. И я ей воспользовался как можно скорее.

Зал загоготал и зашептался. Я даже обрывков фраз не мог уловить: они слились в единое эхо клокотания, кудахтанья и вскриков. Дьяус отнюдь не терялся перед толпой – кажется, даже наоборот, прямил спину: их замешательство делало его сильнее. Муракара же раздражённо склонился ко мне.

– Даже хорошо, что этот сопляк так рано начал рыть себе могилу, – пробормотал он. – Хоть он и успел наворотить дел в самый неподходящий момент.

– Получается, они снимут его с роли Покровителя? – негромко ответил я, безуспешно стараясь уловить хотя бы отголоски этого вывода среди птицелюдей.

– Это было бы единственным разумным решением.

– Внимание! – пророкотал зал, и от крика задрожал даже пол. – Решение принято!

Крылья Дьяуса дрогнули.

– Вы даже не выслушаете…

– Мы услышали достаточно, – начал один.

– Приговор вынесен, Калатрея.

– Приговор?! – возмутился тот. – Я что вам, какой-то подсудимый?! Я Покровитель Островов Уса!..

– Молчать! – звонко крикнул женский голос.

– Более вы Покровителем не являетесь, – продолжил другой. – По крайней мере, до восстановления своего доверия.

Дьяус притих.

На лице Муракары я не увидел улыбки. И понимал почему: разве после такого проступка Дьяуса ещё можно вернуть на пост Покровителя?

– Вы так хотели добиться доверия Агнанеи, что потеряли доверие Ахасе.