– Я не знаю, – признался я. – Прошу прощения…

– Достаточно, – прервал меня Дьяус, раздражённо отмахиваясь. – Воины, уведите его.

Потихоньку те стали собираться вокруг нас. Они не стали срываться: я даже не сопротивлялся, а друзья, понимавшие своё положение, не стали ослушиваться. Сторожа Чумных не тронули. Пока нас связывали, Дьяус лишь бесстрастно продолжил свою речь:

– К сожалению, у нас есть и другие плохие новости, – проговорил он так, словно моего слушания и вовсе не было. – Посланник, много лет передававший нашу волю на Агнанеи, был заражён чумой. А значит, мы тоже в опасности.

Звуки стали громче: толпа, кажется, вот-вот запаникует. Но Дьяус вновь взмахнул рукой, и ей пришлось стихнуть.

– Я молюсь Уруваккиявар, чтобы никто из вас не заразился следом, однако опасность охвата чумой Ахасе теперь в разы возросла. С этой бедой необходимо справляться, и срочно. Поэтому я хотел бы взять на себя эту ответственность, временно став Покровителем Островов Уса.

Я застыл, не находя слов. Как он смеет? Разве его хоть кто-то послушается? Если его изберут, мне точно не видать благословения местной власти.

– Суд! Объявите свою волю.

Крылья и руки начали подниматься. Я поражённо наблюдал, как ряд за рядом птицелюди голосовали. За что? Неужели вы не видите, как нагло он забирает власть? Разве это не против устоев свободных Островов?

– Единогласно! – вскинул руки и крылья Дьяус. – Тогда я Своей волей объявляю…

Вдруг послышался оглушительный грохот шагов. Я обернулся: кажется, в зал ворвались несколько птицелюдок. Они окружили нечто… светящееся?

– Калатрея Дьяус! Ваш сын… – заголосила одна.

– С ним что-то не так! – вторила вторая.

– Калатрея, Птенец засветился!

Они расступились. И наконец-то я увидел того, за кем сюда пришёл. Совсем маленький, не больше годовалого ребёнка, весь в перьях, с пухлым личиком. Он, как и мать, был пушистый и круглый, но в перьях его гармонично сплетались ярко-цветные и успокаивающе-белые цвета. Однако сейчас он вспушился, и из его вспушённого нутра лились лучи.

Это точно Птенец – наследник Островов Уса. Сын Карунавы и Дьяуса. И я вторил ему светом.

Наконец-то я мог ответить Дьяусу. Обернувшись, я выпрямился: опешившие воины даже не стали меня удерживать.

Впервые во взгляде Дьяуса виделось что-то смертное. Он явно был поражён. Он уставился на своего сына, не в силах что-либо сказать. Но когда я начал говорить, он обратил внимание на меня – взгляд его не изменился.

– Я, Проводник Феникс, пришёл сюда, чтобы найти Птенца! – заявил я, обводя взглядом всех в этом зале. – Моя миссия – возродить мир, мне наказала сама Создательница. И если вы не верите мне, поверьте свету перед вами!

Гомон, вздохи, вскрики. Дьяус изменился в лице, сдвинув брови и сощурившись. Наконец он обратился напрямую ко мне:

– Ты…

Но нас прервал вскрик. Я вновь обернулся и увидел: Птенец звал меня, вытянув маленькие разноцветно-белые крылышки. Если бы я мог, я бы вырвался к нему, но хватка воинов стала только жёстче.

Вместо этого я улыбнулся Птенцу, а тот улыбнулся мне в ответ.

– Воины! – крикнул Дьяус. – Приведите Проводника ко мне. Нам нужно поговорить.

Мой свет померк, стоило нам выйти из просторного зала. Большинство зрителей осталось там, в ужасе и смятении переговариваясь за нашими спинами. Казалось бы, до суда обстановка была накалённой, но после него она горела огнём. И я, признаться, тоже горел изнутри: от каждой реакции пламя пожара охватывало всё сильнее и не собиралось останавливаться.

Теперь я шёл следом за Калатреей Дьяусом, отделённый от друзей и окружённый его верными птицелюдьми, вооружёнными до самых клювов – буквально, ведь их рты скрывались за масками в форме железных острых клювов. Чуть впереди Несушки, как их назвал сам Дьяус, ворковали над Птенцом, и, хоть я малыша и не видел, что-то за спинами птицелюдок отдавалось смятением и неудобством, будучи на грани слёз. Но его останавливало мягкое свечение, охватившее нас обоих и удерживающее от всплеска чувств.

Покинутые коридоры сопровождались неуютным ощущением – страшной пустотой. Здесь было чисто и ухоженно, но старо и изношенно, что создавало противоречивые чувства, будто тут кто-то давно жил и давно не жил одновременно. Золото на пышных колоннах потеряло древний блеск, роскошные разноцветные ковры поистёрлись, гладкие каменные полы испещрялись царапинами.

В конце концов мы прибыли в открытое помещение, которое явно должно было светиться и производить впечатление, однако серость неба не делала его краше. Наоборот, богатство казалось напускным: зеркала помутнели, а вельветовые красные подушки с узорами подешевели.

Дьяус сделал показательное движение крылом, и две Наседки из трёх поторопились к свечам, но я кашлянул. Дьяус удивлённо вскинул брови, и я, кивнув ему, поднял руку. Свечи зажглись сами, в родном пламени сразу стало поуютнее.

– Сила Огня… – протянул Дьяус и тут же оговорился: – Моему народу не так уж и нужны дары стихий, но наблюдать такие чудеса порой попросту приятно.

Даже с его горделивой натурой он позволил себе слабину. Всё-таки Богиня щедро одарила меня, и в такие моменты укалывает вина за то, что я не использую свои возможности.

Я выдохнул это ощущение и, постаравшись улыбнуться, обернулся к Дьяусу:

– Именно пламенное сердце привело меня к вашему сыну.

Дьяус не скрыл удивления, но вместо ответа он окинул рукой маленькие подушки перед собой:

– Присаживайся.

Второй раз обратившись прямо ко мне, он отправился к длинной кушетке и, изящно взмахнув крыльями, опустился на неё в воздушном прыжке. Я же не стал так красоваться и просто сел напротив, скрестив ноги. Двое стражников остановились у входа. Рядом с Дьяусом, в углублении, похожем на гнёздышко, Наседки поудобнее усадили Птенца. Он не сопротивлялся, как игрушка: ему поправляли подушки, потягивали его за крылья и за пёрышки, но тот лишь безучастно смотрел вперёд.

– Здравствуй ещё раз, Проводник, – официально обратился ко мне вдовец Спящей. – Я жду объяснений. Чудеса чудесами, но далеко не всегда они сулят что-то хорошее.

Он развалился на одеялах и подушках, подперев подбородок. Совсем рядом сидел и Птенец, но отец его даже не коснулся. Хоть малыш и смотрел на него с желанием – я ощутил его так остро, что не мог сопротивляться.

– Похоже, он хочет, чтобы его погладили по голове, – неуверенно улыбаясь, сказал я.

– Тебя это не должно волновать, – отмахнулся Дьяус, и я в смятении осунулся. – Ответь на мои вопросы. Кто ты такой? Зачем тебе Птенец? И что значит «возродить мир»?

Одна из Несушек поднесла нам две чаши. Дьяус сделал небольшой глоток и отставил её. Я же, возможно зря понадеявшись, отпил в ответ. Вот это вкус!..

– Что это?..

– Чай с пряностями, – с застенчивой улыбкой проговорила Несушка, что поднесла его.

– Можете обсудить напитки потом, а сейчас мы говорим совершенно о другом, – строго прервал нас Дьяус. – Отвечай на вопросы, Проводник.

Я вздохнул, набираясь сил и терпения. Слова путались и не приходили на ум, и я начал выдавать первое, что пришло в голову:

– Я понимаю, что грубо было вторгаться на Острова Уса, – осторожно начал я, – но мы не могли поступить иначе: в нашем разрозненном мире до вас не дошло бы ни одно письмо.

– Я принимаю твои извинения, – по-своему интерпретировал мои слова Дьяус. – Ведь ты прибыл к нам с важной миссией. Так ведь?

– Именно, Калатрея Дьяус. Помпезно звучит, но я послан для того, чтобы вернуть мир в то состояние, каким он был много лет назад.

– Что ж, мне бы хотелось увидеть это своими глазами, – усмехнулся тот. – К тому же моему народу это важно. Как и мне самому. Но нас одолевают напасти, а ты так и не сказал ничего конкретного. Не рассказал о том, что собираешься делать.

– Это верно. – Я едва не споткнулся на полуслове. – Я не зря ищу Птенца, Калатрея Дьяус.