— Ммм, ты прав. — Она выдыхает, наклоняясь к моему рту, пока я сосу ее мочку.

Она отталкивает меня и закидывает одну ногу за другую, пока ее спина не упирается в книжную полку.

— Что скажешь? Последний быстрый секс перед тем, как мы попрощаемся с библиотекой? — соблазнительно предлагает она, ее руки тянутся, чтобы ухватиться за полки позади нее.

— Да, блять.

Я в два шага пересекаю комнату. Беллами прыгает в мои объятия, обхватывает меня руками и ногами и счастливо хихикает. Я прижимаю ее к стене и быстро трахаю, зажав ей рот рукой, чтобы проглотить сексуальные звуки, срывающиеся с ее губ.

Позже я помогаю ей застегнуть пуговицы на платье, когда она произносит.

— Ты знаешь, что это также означает?

— Хм? — отвечаю я, сосредоточившись.

— Если наша сделка закончена, — говорит она, поворачиваясь ко мне. — Тогда мне не придется спать в твоей постели каждую ночь.

Выпрямляясь во весь рост, я злобно смотрю на нее.

— Ты пытаешься меня разозлить?

Она озорно улыбается в ответ.

— Ты должен признать, — говорит она, — что наш гневный секс довольно горяч.

Моя рука вылетает и хватает ее за задницу, пальцы впиваются в мягкую плоть и используют ее, чтобы притянуть к себе.

— Я, блять, знал, что тебе нравится, когда я тебя шлепаю, — говорю я, прижимаясь губами к ее макушке. — Беги, пока я не трахнул тебя снова.

Ее восхищенный смех слышен в коридоре, когда она делает то, что я говорю.

Я бегу за ней.

Мы с Фениксом только что вернулись с пробежки ранним субботним утром, когда наткнулись на Беллами, бегущую трусцой по лестнице в фойе. На ней сумочка и легкая куртка, перекинутая через руку.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я, когда Феникс кивает ей и продолжает идти на кухню.

— Мы встречаемся с Сикс в библиотеке, чтобы поработать над нашим проектом по английской литературе, потом пообедаем и пойдем в поход со всеми девочками.

— Я думал, мы собираемся сделать что-то вместе сегодня.

— Мы каждый день что-нибудь делаем вместе, Роуг. — Она шутливо говорит, кладя руку мне на грудь, и быстро целует меня. — Я скучаю по своим друзьям, я хочу проводить с ними время.

— Хорошо. — Я говорю, стараясь говорить отстраненно, но вместо этого выходит надуто. — Приходи вечером. — По моему тону ясно, что это приказ, а не просьба.

— Может быть. — Она говорит с лукавой улыбкой.

— Решать тебе. Я с удовольствием выбью твою дверь и притащу тебя сюда, если ты хочешь, чтобы тебя преследовали.

— Осторожно, твоя одержимость дает о себе знать.

— Уходи, пока я не показал тебе, как далеко зашла эта одержимость, — прорычал я.

Она встает на цыпочки и целует меня в щеку.

— Увидимся вечером.

Я шлепаю ее по заднице, когда она проходит мимо меня, и смотрю, как она выходит из дома.

Пройдя вслед за Фениксом на кухню, я опускаюсь на один из стульев в столовой и наблюдаю со стороны, как он готовит нам завтрак.

— Яичница вкусная?

Я вспоминаю омлет, который приготовил мне Беллами. Сомневаюсь, что Феникс сможет превзойти его.

— Конечно.

Вбегает Рис с футбольным мячом в руках.

— Я видел, как Беллами уходила. Хотите поиграть в футбол после этого? Нам действительно стоит воспользоваться временем, которое у нас есть без нее, пока она не вернулась и Роуг не забыл о нас.

Я отмахнулся от него и уже собирался ответить, как раздался звонок в дверь.

— Неважно, — скорбно говорит Рис. — Похоже, она передумала.

Я бегу к входной двери, чтобы не заставлять ее ждать, одновременно открываю ее и спрашиваю:

— Ты что-то забыла?

Но в дверях стоит не Беллами.

Это Мюллер.

В руках у него папка, а на лице серьезное выражение.

— Почему ты здесь? — спрашиваю я, нахмурив брови. — Ты должен был позвонить.

— Я подумал, что ты захочешь услышать это лично. — Он говорит, проходя мимо меня на кухню.

— Привет, приятель. — Говорит Рис, удивленно глядя на вошедшего. — Я не знал, что ты сегодня придешь.

— Это потому, что он не предупредил меня, — говорю я, скрещивая руки. — Полагаю, ты узнал что-то о моей матери.

Он кивает, но больше ничего не говорит.

— Ну, и где же она? — спрашиваю я, уже раздражаясь.

Мой взгляд переключается на папку, когда он бросает ее на стойку между нами.

— Нет простого способа сказать это…

Физическая реакция мгновенна. Лед леденит кровь в моих венах и сердце в груди.

— Скажи это.

— Она мертва.

Весь воздух в моих легких выдыхается в один свистящий вдох. Я знал, что это произойдет, но это почему-то никак не смягчает удар.

— Когда?

Мюллер весь в делах. Он транзакционен в том, как он передает информацию. Для него это просто данные, никаких чувств. Но на этот раз он колеблется.

— Когда? — повторяю я, сжимая челюсть.

Я изо всех сил стараюсь сдержать все физические реакции на этот момент. Я не доверяю ему информацию о том, как я реагирую на новости.

— Десять лет назад.

— Блять… приятель. — Слышу я, как Рис тихонько восклицает в стороне.

Смятение охватывает меня почти так же сильно, как и гнев, который следует за ним. Она была мертва все это время.

— Как?

Как он узнал об этом и как она умерла?

— Она умерла примерно в то же время, когда, по слухам, ушла от тебя и переехала в США. Как я уже сказал, в Европе не было никаких следов ее пребывания, не говоря уже о том, чтобы сесть на самолет в США. Я искал ее повсюду, во всех возможных местах, где, по моему мнению, она могла бы находиться, не оставляя следов, и когда я все еще не мог найти ее, следующим очевидным местом для поиска стал морг. Я просмотрел нераскрытые дела, отдавая предпочтение тем, которые были связаны с Джейн Доуз в период ее исчезновения, и нашел дело, которое, как мне показалось, могло быть ее делом. Тело женщины, примерно того же возраста, с теми же физическими данными, сильно разложившееся и неузнаваемое после того, как ее тело было найдено в озере… задушенное. Она находилась там от двух до пяти лет.

К тому времени, как он заканчивает говорить, вена на моем виске начинает пульсировать. Я скрежещу челюстью взад-вперед.

Мертва.

— Ты опознал ее по моей ДНК? — спрашиваю я.

Теперь его просьба о моем ДНК имеет смысл. Вот вам и связь с генеалогией.

Он кивает.

— А кто-нибудь еще знает?

— Нет.

— Продолжай в том же духе, и я заплачу тебе втрое больше.

Он снова кивает, наблюдая за мной.

— Деньги будут на твоем счету завтра. Оставь меня.

Я прохожу мимо него дальше на кухню — знак отказа. Я поворачиваюсь спиной и не смотрю, как он уходит.

Мертва.

Если она и умерла, то не оставила свою семью. Она не ушла от нас и не бросила меня. Мои кулаки сжимаются в карманах, костяшки пальцев хрустят так сильно, что мне кажется, будто я теряю кровообращение в пальцах.

У моего отца-психопата в распоряжении все ресурсы мира, чтобы кого-то искать. Не может быть, чтобы он искал ее. Если Мюллер смог найти ее менее чем за три месяца, за десять лет до того, как дело было закрыто, то он должен был найти ее, тем более что она была прямо здесь. Почему он сказал мне, что она в Америке?

Я не знаю, как переварить тот факт, что она мертва столько же времени, сколько ее не было. Я потратил больше половины своей жизни, ненавидя ее за то, чего она, по-видимому, никогда не делала. Она не бросила меня, ее у меня забрали.

Справа от меня появляется стакан, наполненный жидкостью насыщенного коричневого цвета. Я оглядываюсь через плечо на Риса, который держит его перед собой.

— Тебе это понадобится.

Очевидно, он знает это по собственному опыту.

Я поворачиваюсь, хватаю напиток и встречаюсь с ним взглядом.

— Мне очень жаль. — Говорит Феникс.

Какое у нас трио. Брат Феникса умер, когда мы были детьми, и он так и не смог с этим смириться.