— Ещё одно слово, Тодд, и я буду свидетельствовать профессору Андерсону, что Ричард Грэй в вашей ссоре ни при чём, — к спору неожиданно присоединился Эндрю Лайт, с которым Ричард стоял в тройке.

— И я, — Анджелина Остин вышла вперёд.

Остальные молчали, но по их внимательным взглядом было видно, что если Тодд будет продолжать ссору, то один за другим они могут тоже выступить против него, по цепочке защищая своих товарищей.

— Да вы все с ума сошли! Нашли, кого защищать, — буркнул Джерри, но отступил. Впрочем, по злым взглядам, что он бросал в его сторону, Ричард понимал, что их разговор ещё не закончен, и Джерри обязательно прицепится к нему опять, как только появится такая возможность.

Кристофер вышел из аудитории первым. Следом за ним зашел Джоан Ноллан.

— Ну как? — шепотом спросила Кристофера Линда Фултон, стараясь не помешать идущему зачёту.

— Сложно, но можно, — выдохнул Кристофер. Его потряхивало от напряжения, но он улыбался. — В билете три вопроса. Первый по медитации, второй и третий относятся к ритуалам. Во втором теория для троек и семёрок, в третьем — призыв защитника для групп по пять и девять святых.

— Но у нас не было практики для групп по семь и девять, — возмутился кто-то из толпы студентов, кого Ричард не знал.

— А знать обязаны, — развёл руки в стороны Кристофер. — Мне повезло, я успел прочитать об этом на той неделе. Так что и вы повторите или посмотрите, пока есть время, — и Кристофер ушел под разочарованный гул.

Ричард пролистал учебник вперёд. Он тоже успел прочитать про эти ритуалы, пока сидел взаперти — всё равно, кроме как читать и медитировать, делать было нечего. В целом, ритуал семёрки был идентичен воскрешающему ритуалу тройки за исключением рисунка: один, тот, кого в учебниках называли «проводником», должен был встать в самом центре, вокруг него трое, и ещё трое должны были встать чуть поодаль между ними, отчего «круг» по форме выстраивался на самом деле в треугольник. Для девяти рисунок тоже отличался от пятёрки, но состоял просто из двух кругов: во внутреннем стояла тройка, во внешнем шестёрка, и походил «круг» на шестилучевую звезду. «Проводником» здесь становилась та троица, что оказывалась внутри. Задачей внешнего круга было как можно сильнее написать внутренний «проводник», на который возлагалось само проведение ритуала. В остальном больше никаких отличий не было.

Настала очередь Ричарда заходить в аудиторию. Провожаемый внимательными взглядами, он зашел в открывшуюся дверь и приблизился к столу, за которым сидела комиссия: профессор Андерсон, профессор Этвуд и декан Гринвуд. Все они что-то листали и писали в бумагах, разложенных перед ними. Ричард поклонился им.

— Доброе утро, члены уважаемой комиссии, — произнёс он, как наставлял декан. — Студент второго курса академии Ричард Грэй готов к сдаче зачёта.

Декан благосклонно кивнул, показывая, что он сделал всё правильно.

— Тяните билет, — разрешил он.

Ричард подошел к столу, где были хаотично разложены карточки, и наугад взял одну из них.

— Номер семьдесят девять, — объявил он.

— Хорошо, — кивнул декан, делая себе пометку. — Садитесь за этот стол, — он указал на ближний к нему. Ричард подчинился.

— Линда Фултон, вы готовы? — спросил профессор Андерсон. Линда, которая сидела за соседним с Ричардом столом, судорожно вздохнула и поднялась на нетвёрдых ногах. — Прошу, садитесь, мы готовы вас выслушать, — профессор указал на стул, который стоял перед столом комиссии.

Заинтересованный процессом сдачи зачёта, Ричард какое-то время наблюдал за девушкой, но быстро спохватился, возвращаясь к собственному билету — время на подготовку не было бесконечным.

Первый вопрос, как и говорил Кристофер, был по медитации. Он достался Ричарду в меру простым: «Опишите течения силы при групповой медитации. Что необходимо для правильного баланса?» Здесь было достаточно просто описать свои ощущение и уточнить, что нельзя вливать в круг слишком много или слишком мало силы, все должны действовать наравне.

Второй и третий вопросы по меркам многих были сложными, поскольку касались пятёрки и девятки. Но Ричард успел прочитать об этом, поэтому волноваться было не о чем. Практических занятий по этим двум кругам не было, поэтому он мог со спокойной душой просто перечислить всё, что было написано в учебнике. Что он и сделал, когда его вызвали отвечать.

— Прекрасно, мистер Грэй, — декан пару раз хлопнул в ладоши. — Три из трёх. Вы достаточно подкованы в теории, чтобы приступить к защите практике. Однако вы позволите один дополнительный вопрос?

— Как вам будет угодно, — осторожно ответил Ричард. Декан многим перед ним задавал дополнительные вопросы, но обычно это был кто-то, кто не до конца справлялся с ответом по билету, поэтому Ричард напрягся: он что-то упустил?

— Давайте с вами предположим, что святой встанет в круг с магом и начнёт медитацию. Что он почувствует? — спросил декан, и Андерсон с Этвуд синхронно повернулись к нему с одинаково непонимающим выражением лица.

Ричард открыл было рот, чтобы ответить, и закрыл его. Он почувствовал, как на спине выступил липкий пот. Что-то было не так с этим вопросом.

— Я не могу ответить, господин декан, — наконец, решился он. — В учебниках про это ничего не написано.

— Конечно, ничего не написано, — как-то чересчур враждебно ответила Этвуд. — Кому бы пришло в голову медитировать с магами? Для чего?

— Ну а если бы? — декан даже не повернулся в её сторону, продолжая сверлить взглядом Ричарда. — Если бы святой всё-таки, по неведомой нам причине, решился на такой поступок, мистер Грэй, скажите нам, что он бы почувствовал?

«Никому и никогда», — прошипел в его голове донельзя злой голос профессора Кэмпбелла. Ричард бросил взгляд на Этвуд и Андерсона, решительно не понимая, чего от него добивается декан, но какое-то внутренне чутьё, внутренний Кэмпбелл подсказывали ему, что ответ «как огонёк, струящийся по пальцам» — неправильный ответ.

— Ничего, наверное, — кое-как выдавил из себя Ричард, решив ответить то, что сказал ему Кристофер, когда они медитировали с Джеймсом втроём. — Магия по всей природе чужда святым, поэтому святой не почувствует ничего. Как если бы медитировал с обычным неодарённым человеком.

Глаза декана сузились, как если бы он что-то обдумывал и решал для себя.

— Хороший ответ, мистер Грэй, запомните его. Вы можете идти, — наконец, отпустил его декан, и Ричард покинул аудиторию на ватных ногах, совершенно не понимая, что происходит.

На обеде его встретил Джеймс, выглядевший немногим лучше, но явно довольный собой.

— Я сдал! — выпалил он, едва увидел Ричарда. — Правда, вопросы под конец были уж совсем какие-то… не по теме.

Ричард бросил на него быстрый взгляд.

— Да, у меня тоже, — тихо ответил он.

Как выяснилось, декан магов задал Джеймсу в конце точно такой же вопрос.

— Я, наверно, перенервничал перед зачётом, почему-то отчего-то запаниковал и выдал ему, что вообще не понимаю, как могу иметь хоть какое-то представление о медитациях со святыми. Но он от меня так и не отстал, пока я не сказал, что ничего бы не почувствовал, будь вокруг меня хоть сотня медитирующих святых. И, представляешь, только тогда он от меня отцепился.

Ричард согласно кивнул. Что-то было не так с тем, что они почувствовали при медитации на чердаке, но что именно и как это выяснить? Ричард решил, что непременно должен за лето узнать как можно больше о сочетании магии и святой силы. И об отступниках, потому что ему всё больше начинало казаться, что именно на них намекал тогда Кэмпбелл, когда говорил, что он не выживет, если раскроет свои способности.

— Как думаешь, нас мог… — начал он вопрос, но не смог его закончить.

— …сдать Кристофер? — печально закончил за него Джеймс. Ричард кивнул, не глядя на друга. — Я не знаю — пока не знаю — в чём тут дело, но надеюсь, что он не причастен. Конечно, мы стали друзьями не так уж давно, но, согласись, это было бы очень грустно, если бы после всех наших ночных бдений Кристофер мог так легко и просто отказаться от всего, что было, без объяснений. Подозреваю, что Тодд не просто так ляпнул про письмо от отца, но я сильно сомневаюсь, что слухи про вашу дружбу дошли до него только сейчас, и это было первое подобное письмо от лорда Крафта.