Зато когда оставшиеся големы, сжимая в стальных лапищах алебарды, навалились на меня со всех сторон, я мало что не взвыл. Не знаю, кто учил их так управляться с оружием, но они могли составить неплохую компанию даже коронным алебардистам. Почти сразу же я понял, что самое безопасное место – у них над головами, благо они не успевали уследить за тем, как я скакал по их шлемам (будь там шипы, мне пришлось бы несладко). Пару раз меня чуть не распороли лезвиями, примерно столько же раз попытались поддеть на крюки, которыми было в изобилии снабжено оружие. Если бы на мне были доспехи потяжелее моего обычного кожаного жилета, то шансов исполнить подобные танцы (читай – выжить) у меня бы точно не было. В прямом бою вся эта орава, неведомо как научившаяся превосходно работать вместе и не мешать друг другу, не оставила бы у меня ни одной целой кости. Но я имел одно важное преимущество – голову, поэтому про прошествии примерно тридцати секунд все мои противники лежали на полу грудой пустых доспехов, а я наслаждался затишьем и отсутствием необходимости вновь куда-то прыгать. Но, как всегда, расслабиться мне не дали. На сцене появилось сразу два действующих лица. На этот раз живых и (увы!) здоровых.
Сначала я недоумевал, как меня сумели засечь, однако затем я вспомнил про грохот, производимый падающими доспехами, и запоздало удивился тому, что по мою душу еще не сбежалась вся усадьба. Но то, что против меня послали только этих двоих, уже говорило о многом.
Во-первых, это были эльфы. Подобных омерзительных раскосых глаз и розовой кожи не встретишь больше ни у кого. Во-вторых, это, судя по всему, были два близнеца, одетые и вооруженные совершенно одинаково, что наводило на мысль, что их учили биться в паре. И наконец, у каждого в руках красовался тонкий листообразный клинок, едва ощутимо отсвечивающий зеленым. Проклятые Зеленые Листы, едва ли не самое сильное оружие из закромов Светлых. Мой протазан был легендарным клинком, но встретиться лицом к лицу с двумя носителями Листьев совершенно не входило в мои планы. Что мне оставалось делать? Только улыбнуться пошире, продемонстрировав вражинам всю глубину моей радости от встречи, и перехватить оружие обеими лапами, встав в оборонительную стойку.
То ли их плохо учили, то ли моя улыбка была столь потрясающей, но один даже отступил на полшага, что-то прошипев. Сильно сожалея о том, что не разобрал нового ругательства, я прыгнул вперед. Меня мгновенно встретили взблески зеленой стали. Гады, судя по всему, сражались не только вместе, но еще и парой.
Темп немедленно задали они по той простой причине, что их было больше, и темп, разумеется, совершенно безумный. На протяжении всего какой-то минуты я целых семь раз уходил в последний момент из-под смертельных замахов. Когда зеленый клинок свистнул у меня над ухом, я успел уловить, что он еще и тихонько гудел, словно приближающийся рой мелких степных ос. Возможность получения удара таким оружием перестала рассматриваться мною вообще. Спасало только то, что протазан был куда длиннее, поэтому, хоть и с натугой, я поспевал отгонять наседающих ушастых. Как бы то ни было, эти игры пора было заканчивать. В случае боя на измор, к которому эльфы явно стремились свести нашу небольшую беседу, конец был слишком очевиден и живым покидал место действия отнюдь не я.
Решив разобраться хотя бы с одним как можно скорее, я закрутил вокруг себя настоящий синий смерч. Видит Тьма, чего мне это стоило, – только тут я сумел ощутить настоящий вес моего протазана. Все-таки это оружие было предназначено для строевого боя, а не для одиночных схваток. Связки по всему телу были уже готовы порваться, когда я в очередной раз увернулся от одного меча, а затем, немыслимо изогнувшись, чтобы пропустить еще и второй, ткнул одного из близнецов (Свет его знает, которого) в лицо.
Надо отдать эльфу должное – он был непредставимо быстр. Сволочь. И сумел-таки уйти от смертельного удара в упор. Почти уйти. В последний момент мне удалось буквально на волос изменить полет лезвия, и оно, вроде бы слегка задев голову ушастого по касательной, отхватило ему правый предмет эльфийской гордости. Результат этой атаки явно был, но неоднозначный. Пару мгновений мы все трое как зачарованные смотрели на лежавшее на полу ухо. Затем уже попятнанный Светлый поднял глаза, и я, посмотрев в них, понял, что лучше бы я этого не делал. А в следующие мгновения стены зала увидели сразу три великолепных прыжка.
Лучшим среди них был, разумеется, мой, потому как, во-первых, я это я, а во-вторых – я прыгал назад, спиной, стремясь как можно быстрее увеличить дистанцию. Второе место занял изобразивший дикого лесного кота эльф, полный праведного гнева из-за утраченного уха (единственным средством утоления которого он явно считал мою пару ушей, добавленную в его личную коллекцию). В прыжке он чуть не выронил свой клинок, но, как мне показалось, был готов порвать меня на кусочки даже голыми руками, и я не поручился бы за то, что его затея была совершенно безумной и неосуществимой. Замыкал тройку лидеров его брат, скакнувший вперед для того, чтобы, повиснув на шее импульсивного родственничка, сбить его на землю. Я даже не попытался прыгнуть, чтобы воспользоваться моментом, когда оба эльфа упадут, и тут же понял, что, как всегда, оказался прав. Они, разумеется, не упали, а, оттолкнувшись, снова прыгнули, но на этот раз назад, еще больше увеличивая дистанцию.
Теперь право напасть я предоставил им, чем они немедленно и воспользовались. Я ошибся – они не просто любили, а очень любили работать в паре. Настолько, что даже изобрели свою особую парную атаку. Сцепившись левыми руками, они закрутили такое ощетинившееся сталью колесо, что у меня на голове волосы встали дыбом. Не знаю, как уж они сохраняли ориентацию, но им удалось даже прыгнуть, и довольно прилично. Если бы я дал деру (поступив при этом благоразумно), то бой затянулся бы на неопределенное время, но с заранее известным исходом. Мне же надо было как можно скорее добраться до мага, поэтому я рванул навстречу этому смерчу, противопоставив его силе свою собственную.
Если два эльфа и были слабее меня, то не сильно, потому что в результате меня отбросило и крепко приложило спиной (хорошо, что не затылком) о каменные плиты пола. Их колесо тоже развалилось, но они оказались готовы к немедленному продолжению схватки, что сразу же и доказали, сиганув на меня уже поодиночке, но держась поближе друг к другу. Это их и подвело, потому что я успел выбросить вперед лапу с протазаном, целя туда, где почти соприкасались их шеи.
Они оба были очень быстры. И снова результат получился неоднозначный. С одной стороны, клинок моего оружия касался шеи и того, и другого. Но с другой – острия зеленых мечей почти что уткнулись мне в грудь. У меня было несколько мгновений до того, как они поймут, что преимущество в данной ситуации все-таки у них, но одному придется пожертвовать собой, и я лихорадочно размышлял. И тут произошло нечто такое, к чему я уже привык за последние дни. Мой протазан явил миру еще одну свою скрытую возможность.
Витая рукоятка словно разогрелась под моими пальцами, внезапно запульсировав в такт ударам сердца. Я едва успел это осознать, как раздался сухой щелчок, и сразу две головы покатились по полу. Разом обезглавленные эльфы рухнули на пол, пятная все вокруг, включая мою одежду, фонтанами крови из перебитых вен, но мне, право, в тот момент было не до того. Я зачарованно смотрел на то, во что превратилось дотоле казавшееся единым целым лезвие моего оружия. На конце митриловой рукояти словно распустился диковинный цветок небесного цвета, прекрасный в своей смертоносности. Клинок разделился ровно пополам, разъехавшись в стороны примерно на ладонь, а из древка, на поверку оказавшегося полым, хищно высунулось игольчатое острие. Я мог только безмолвно любоваться игрой всех оттенков синего на многочисленных гранях своего… нет, уже не протазана, но скорее трезубца. В тот момент меня занимало только одно – сколько же еще подарков таит в себе чудесное оружие, сейчас купавшееся в свете факелов?
