— Ты знаешь, что это такое?

— Красивый феномен? — Я не хотела задумываться, почему он вытатуировал у себя на груди феномен, в честь которого я была названа.

— Я не мог бы сказать это лучше, — сказал он низким голосом, от которого у меня по всему телу побежали мурашки.

— Ты посетил это место, когда проводил время за границей? — мой голос был странно скрипучим. Невио был не из тех, кто делает татуировки с изображением красивых туристических направлений.

Он покачал головой, не сводя с меня напряженного взгляда.

— Нет. И если я когда-нибудь это сделаю, женщина, вдохновившая меня на создание этой татуировки, будет со мной.

— Может быть, я когда-нибудь с ней встречусь, — сказала я.

Он странно улыбнулся и придвинулся еще ближе. Мой взгляд метнулся к Баттисте, который сидел на заднице и спокойно играл. Почему он не мог устроить неприятности, когда я в этом нуждалась?

— Ты знаешь, что эта татуировка символизирует тебя, — сказал он. Он был так близко, что я могла бы дотронуться до трепещущих завитков северного сияния на его груди. Татуировка на его груди вблизи была еще красивее. Я никогда раньше не видела более красивого цветового сочетания. Затем мой взгляд зацепился за что-то на его запястье — красную татуировку «Б». Я тяжело сглотнула.

Он повернул руку, показывая мне татуировку.

— Как только я узнаю Баттисту лучше, я хочу добавить детали, характеризующие его.

Я сглотнула.

— Это не так просто, как сделать татуировку. Ты сбежал, потому что испугался ответственности. Теперь ты должен проявить себя.

— Я не боялся ответственности, Рори. Я был чертовски напуган собой или тем, на что я был способен.

Я всмотрелась в его лицо. Все в нем говорило о честности.

— Тогда убегать на самом деле не имело смысла, не так ли? Ты не можешь убежать от себя, и, глядя на заголовки в Италии, ты продолжал идти туда, где остановился здесь.

— Я знал, что не смогу убежать от самого себя. Не в этом был смысл.

— Тогда в чем же? — Мне было трудно говорить тихо и ровно. Я не хотела, чтобы Баттиста заметил напряженность между мной и его отцом.

— Дело в том, что я оставил позади людей, которых хотел защитить от самого себя. Меня не волновал сопутствующий ущерб, который я оставил после себя в Кампании.

— Значит, убийство большего количества людей без какой-либо ответственности в Кампании заставило тебя измениться? — с сомнением спросила я. Казалось, он накормил своих демонов, а не морил их голодом.

Он медленно покачал головой и приспустил плавки на несколько дюймов. Я напряглась.

— Я просто хотел тебе кое-что показать.

Я оставалась настороже, пока не появились два ярко-красных круглых шрама рядом с его тазовой костью и над лобковой костью.

— Близкая смерть изменила меня. Около месяца назад в меня попали две пули. Меня хорошо отделали, и я чуть не истек кровью, прежде чем добрался до больницы.

— Почему твой отец никому не сказал? — Или они просто скрывали это от меня?

— Он не знает. Никто не знает. Альвизе был слишком напуган возможной реакцией отца, поэтому был рад сохранить это в секрете, когда я попросил его. Когда я лежал там в собственной крови, я понял, что упустил так много возможностей. И я говорю не об убийствах и пытках, а о времени с тобой и Баттистой. Я не показал тебе, что ты значишь для меня, и я понял, что мне нужно вернуться домой, к тебе и моей семье.

Я нервно облизала губы. Его слова задели меня за живое, но я не хотела растворяться в эмоциональной луже.

Невио указал на татуировку сияния, затем на букву «Б».

— Я сделал эти татуировки не для того, чтобы произвести на тебя впечатление и заставить простить меня. Я сделал их, потому что это был мой единственный способ безопасно забрать тебя и Баттисту с собой. Чтобы напоминать себе, почему я пытаюсь обуздать своих демонов.

Баттиста ждал у бассейна, выжидающе наблюдая за нами. Я была рада его присутствию, тому, что это отвлекало, потому что часть меня хотела утонуть в сильных объятиях Невио за его слова.

Невио наклонился ближе.

— Если бы я мог вытатуировать тебя на своем сердце, я бы это сделал. Я бы вскрыл себе грудную клетку, чтобы татуировщик мог до него дотянуться, — пробормотал он, затем отстранился и подошел к Баттисте, оставив меня там отдышаться.

— Тебе нужна моя помощь с нарукавниками, приятель? — спросил Невио, присаживаясь на корточки рядом с Баттистой, который вопросительно посмотрел на меня. Он снял их, как часто делал. Я улыбнулась ему, затем кивнула, и в ответ он протянул Невио свои нарукавники. Я повернулась к ним спиной, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце.

У меня на коже не было никаких татуировок Невио или Баттисты, но я все равно носила их с собой.

— Я поймаю тебя, не волнуйся, — сказал Невио, за чем последовал громкий всплеск и пронзительный смех Баттисты.

Я оглянулась через плечо. Я никогда не позволяла Баттисте прыгать в бассейн. Все мужчины в семье Фальконе и Скудери всегда шутили, что я слишком много хлопочу, как наседка. Моим первым побуждением было сказать что-нибудь Невио, прояснить свою точку зрения о безопасности в воде, но Баттиста был его сыном, и если он действительно хотел проявить себя и стать настоящим отцом, мне нужно было дать ему возможность сделать это.

Я опустилась на шезлонг и наблюдала, как они резвятся в воде. Им, казалось, нравились одни и те же бурные занятия.

Слова Невио продолжали прокручиваться у меня в голове. Я поклялась, что не прощу его. Но при мысли о том, что он чуть не умер, у меня перехватило горло. Я не хотела жить без него. Это не означало, что я легко прощу его, но я бы дала ему шанс проявить себя в последний раз.

Невио

Терпение не было моей сильной стороной, и никогда не будет. Я сгорал от желания к Авроре, ничего так сильно не хотел, как снова погрузиться в нее, но она хотела увидеть, действительно ли я готов связать себя обязательствами, и прыгать перед ней, как похотливый подросток, даже если бы я чувствовал себя таковым, не дало бы правильного послания. Мне просто пришлось бы еще какое-то время жить со своими синими яйцами.

Я дал ей несколько дней, чтобы смириться с моим возвращением, и использовал это время, чтобы возобновить свою работу в Каморре и доказать отцу, что я готов к любой задаче, которую он для меня задумал. Я проводил время с Баттистой каждый день, сначала под бдительным присмотром Авроры — она, очевидно, еще не доверяла мне его — но сегодня у меня впервые появился шанс побыть с ним наедине. Авроре пришлось работать в нашей больнице, где она начала свое обучение на медсестру. Я был рад, что она решила остаться в нашем мире, а не поступать в колледж ради получения степени медсестры.

— Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? — спрашивала она с полдюжины раз, прежде чем, наконец, оставила меня с Баттистой.

Я нервничал. Не то чтобы у меня не было опыта общения с маленькими детьми. Я все время наблюдал за своими кузинами Луной и Катериной, а также за моим братом Джулио в детстве, но никогда не нянчился с ними. Я полагаю, мама и папа, Савио и Джемма никогда не считали меня подходящим на роль няньки. Не то чтобы я когда-либо хотел им быть. И вот теперь я сидел на полу рядом со своим почти полуторагодовалым сыном и играл с игрушечными пожарными машинами и тракторами.

Я инсценировал столкновение двух тракторов с большим количеством звуковых эффектов, заставив Баттисту захихикать, прежде чем он посерьезнел и покатил пожарные машины к месту аварии.

— Ты когда-нибудь ездил на пожарной машине? — спросил я.

Баттиста с любопытством оторвал взгляд от игрушечных машинок. Я не был уверен, понял ли он, что я имел в виду. Вероятно, он был еще слишком мал, чтобы понять это.

— Ты хочешь прокатиться на пожарной машине? — спросил я вместо этого.

Он с энтузиазмом кивнул. Этого было достаточно, даже если я все еще не был уверен, что он понял, что я имел в виду.

Я достал телефон и позвонил в пожарную службу. Сначала они подумали, что я разыгрываю их. Мне пришлось несколько раз повторить свое имя, прежде чем мне сказали, что я могу подойти. Я встал и протянул руку.