— Я скучаю по разговорам с тобой, — тихо сказала она.

— Ты сбежала первой.

— Я не убегала. Если уж на то пошло, я сбежала к Амо. А от чего бежал ты?

— От себя самого, — сказал я с мрачным смешком.

— Это невозможно.

— Может быть. Но я сбежал от той части себя, которой должен был быть.

— Хм, — пробормотала Грета. — Тебе следует быть с нашей семьей.

— Тебе тоже.

Она вздохнула.

— Я люблю нашу семью, но теперь Амо — тоже моя семья. И у тебя теперь тоже есть своя маленькая семья.

— Баттиста? — осторожно спросил я.

— Он и Аврора, если ты придумаешь способ заставить ее простить тебя.

— Есть какие-нибудь советы? Не то чтобы я собирался возвращаться в ближайшее время. Мне нужно больше времени, чтобы прийти в себя.

— Я знаю, каково это — поддаваться тьме, но я также знаю, что лучше выбрать свет.

— Не сравнивай нас, Грета. Я хочу бежать к свету, поверь мне. — Аврора была моим светом в конце туннеля, тем, к которому я пытался бежать. До тех пор, пока не заставил стены рухнуть вокруг меня.

— Может быть, ты в это не веришь, но я знаю, что ты можешь быть хорошим отцом. Что отличает тебя от таких мужчин, как Лука, папа и Нино, так это просто то, что ты еще не сделал выбор быть хорошим отцом.

Был ли я более сумасшедшим, чем кто-либо из этих троих? Учитывая, что Лука сделал с байкерами, как папа убивал своих врагов и что Нино сделал с обидчиком Киары, это казалось маловероятным.

— Ты разговаривала с Авророй за последние несколько недель?

— Один раз. Кажется, она действительно близка с Баттистой. Я слышала, как сильно она заботилась о нем.

В этом была вся Рори — она была лучшей мамой, чем настоящая, и взяла на себя мою отцовскую работу.

— Вы говорили обо мне?

— Да, но это конфиденциально. Я не хочу нарушать ее доверие.

Я поморщился.

— Я пошлю ей красивый подарок на Рождество.

— Я не думаю, что она ждет от тебя подарков. Она хочет, чтобы ты был рядом с Баттистой и доказал ей, что она тебе действительно небезразлична.

— Это то, что она сказала?

— Это то, чего любая женщина ожидала бы от мужчины.

* * *

Аврора никак не отреагировала на подарок, который я ей прислал. У меня было такое чувство, что она либо выбросила его нераспечатанным, либо задвинула в дальний угол своего шкафа.

Вероятно, Грета была права. То, что Аврора хотела от меня, нельзя было оплатить черной картой American Express.

Возможно, гребаная идиотская часть меня даже надеялась, что она мне позвонит. Вместо нее это сделал Фабиано. С тех пор его слова повторялись у меня в голове.

— Не возвращайся, если ты все еще такой же сумасшедший, безответственный ублюдок. Авроре не нужно, чтобы ты разрушал ее жизнь еще больше, чем уже разрушил. Нам всем не нужно, чтобы ты поднимал шум, как ты это делал раньше. Тот человек, которым ты являешься сейчас, недостоин становиться Капо Каморры, так что, пока ты не станешь более достойным человеком, в чем я чертовски сомневаюсь, оставайся там и не возвращайся в Вегас. Твой отец сражался с такими же, может быть, даже худшими демонами, чем ты, но он, черт возьми, справился с задачей воспитания своих братьев, предъявил права на свою территорию и даже стал лучшим отцом, на что кто-либо когда-либо мог надеяться. Он Капо Каморры. Ты им не являешься, и я не вижу, что это как-то изменилось. Если у тебя есть хоть капля порядочности, ты позволишь ей уйти.

Его слова попали в цель. Он озвучил некоторые из моих собственных мыслей за последние несколько месяцев.

Но отпустить Аврору было просто невозможно. Даже из Италии Алессио и Массимо держали меня в курсе ее жизни, несмотря на их первоначальные протесты.

Аврора

Я не была уверена, чего ожидала, когда Невио уехал. Что он вернется к Рождеству? Но спустя два месяца после того, как он сбежал в Италию, он все еще находился там. Я старалась не обращать внимания, когда Алессио и Массимо обсуждали, что он задумал. Я не хотела слышать о возможных женских завоеваниях или о том, как он проводил время, убивая за тамошнюю Каморру.

Рождественским утром я уставилась на подарок, который протягивал мне Массимо. У него хватило ума передать его мне до того, как мы с семьей встретились с Фальконе для нашего традиционного обмена подарками и завтрака. Хотя передача была неподходящим термином, поскольку я отказалась взять небольшую посылку, завернутую в дорогую на вид синюю подарочную упаковку.

— Это для тебя, — Массимо поднес его ближе ко мне. Баттиста, которого я держала на бедре, сделал движение, чтобы схватить его. Ему исполнился год несколько недель назад. Я выбрала дату для него, не зная его настоящего дня рождения. Невио даже прислал ему подарок. Бьюсь об заклад, Серафина сказала ему, что купить, а Баттиста был в восторге от гоночной машины Ferrari. Но мне определенно не нужен был подарок от Невио.

— Мне это не нужно, — сказала я. Я слышала, как мама и папа разговаривали наверху, и мне показалось, что они вот-вот спустятся. Если бы папа увидел подарок, его настроение испортилось бы. Одно упоминание о Невио обычно вызывало у него гнев. — Разве он не должен был купить что-нибудь своему сыну?

— Его подарок под рождественской елкой в общей комнате, где лежат все остальные, но я подумал, что будет благоразумнее спрятать от наших семей подарок Невио, поскольку это может вызвать некоторую агрессию.

Я фыркнула, отчего глаза Баттисты загорелись, и он захихикал.

Почему Невио вообще решил, что мне нужен от него подарок? Это только разозлило меня.

Я так старалась не думать о нем. Это была задача, которую делал почти невыполнимой маленький мальчик, с каждым днем все больше и больше похожий на него.

— Я не заберу его обратно, — просто сказал Массимо. — Я могу оставить его здесь, во внутреннем дворике, или отдать тебе.

Я вырвала коробку у него из рук.

— Хорошо. Но я не буду смотреть, что там.

— Ты можешь передать это Карлотте? Я не могу навестить ее в больнице, — он протянул мне еще один сверток.

— Конечно, — сказала я менее враждебным тоном. — Она будет очень рада этому.

Последние несколько дней Карлотта боролась со своим здоровьем, и оно стало настолько плохим, что ей пришлось провести Рождество в больнице, чтобы внимательно следить за насыщением организма кислородом. В этот момент на кухню вошли папа и мама.

— Надеюсь, это не подарок Невио, — проворчал папа.

Я бросила на него раздраженный взгляд.

— Это от Массимо для Карлотты.

— О, это мило, — сказала мама, улыбнувшись Массимо, который выглядел так, словно предпочел бы быть где-нибудь в другом месте.

Гнев отца исчез. Конечно, затем он заметил другой подарок.

— А что насчет этого?

— Это от Невио, но я не буду его открывать, если это тебя обрадует.

— Обрадует? Нет. Я был бы счастлив, если бы он перестал к тебе приставать. — Папа направился к Массимо. — Ты не должен поддерживать его бред. Тебе следовало бы знать лучше.

Массимо приподнял бровь.

— Я оказываю услугу другу. Не мне судить о морали этого. Да и мне, если честно, все равно. — Он взглянул на часы. — Обмен подарками начнется через пять минут. Дети будут недовольны, если мы опоздаем. — Он развернулся и направился через сад к особняку Фальконе.

— Ты хочешь, чтобы я его выбросил? — спросил папа, беря подарок Невио. — Я мог бы сжечь его.

Я сузила глаза, глядя на него.

— Я справлюсь сама. Просто оставь его здесь.

— Пойдем, Фабиано. Давай не будем опаздывать, — сказала мама. Она положила руку ему на плечо, и он, наконец, отложил подарок. — Сегодня Рождество.

Вместе мы направились к особняку Фальконе. Мама и папа тихо болтали, и вскоре лицо отца стало менее сердитым. Джемма открыла перед нами стеклянную дверь в общую зону. На ней был невероятно уродливый рождественский свитер поверх тренировочных колготок. Огромные красные помпоны располагались прямо на ее груди и покачивались, когда она двигалась. Увидев выражение моего лица, она закатила глаза.