Я сделала мысленную пометку поговорить с Гретой сегодня. Я была поглощена своей собственной травмой и, зная ее склонность справляться с проблемами самостоятельно, не хотела втягивать ее в девчачьи разговоры, которых она, вероятно, даже не хотела.

На мгновение я поймала взгляд Невио, который больше не разговаривал с другими парнями, а пристально наблюдал за мной. Это был первый раз, когда мы тусовались вместе с того дня. Он тоже казался странно нормальным.

Я быстро кивнула ему, а затем сосредоточилась на своем скейте и рампе. Я начала спускаться, твердо поставив ноги на доску. Воздух развеивал мой хвост и футболку, выдергивая ее из комбинезона. Я помчалась на другой конец рампы и сделала один из своих любимых трюков, который у меня всегда получался, каким бы плохим ни был день, — Бексайд Ноузпик (прим. Backside Nosepick — приземление носом скейта на край рампы).

Я сделала еще несколько трюков, в которых была действительно хороша. Сегодня был день моих привычных трюков. Я предпочитала работать над более сложными в дни хорошего настроения или когда вокруг меньше людей, особенно над Ноузблант Слайд (прим. Noseblunt Slide — один из видов скольжений), который все еще не получался, поэтому мне нужно было быть в правильном настроении для его выполнения. У меня было предчувствие, что мне потребуется несколько недель, чтобы снова обрести этот подходящий настрой.

Когда я закончила свое выступление без единой заминки, Невио присвистнул и зааплодировал.

— Выпендрежница, — пробормотал Давиде, но по его выражению лица было видно, что он гордится мной.

Я слегка пожала плечами, так как не имела цели похвастаться. Эти трюки не были для меня сложными, но я не могла не улыбнуться от их похвалы.

Мне потребовалось много времени, чтобы почувствовать себя уверенно на скейтборде, и, что еще важнее, в скейт-парке. Я была первой девушкой в наших кругах, проявившей интерес к катанию на скейте, и всегда чувствовала себя лишней, когда присоединялась к парням. Многие отпускали дразнящие замечания, как будто то, что я девочка, не позволяет мне хорошо кататься. Парни в наших кругах часто были увлечены своими мыслями в подростковом возрасте. Однако Невио никогда не делал из этого большую проблему. Насколько я слышала, он одинаково относился к мужчинам и женщинам, даже когда дело доходило до убийств. Но мне не очень хотелось зацикливаться на этом.

Возможно, Невио придерживался такого мнения, потому что его отец всегда говорил: «Женщины должны перестать думать и вести себя как слабый пол, если они не хотят, чтобы с ними так обращались».

Карлотта широко улыбнулась. Она часто присоединялась ко мне в скейт-парке, хотя сама не каталась. Ее брат Диего считал это слишком рискованным из-за ее больного сердца, хотя у нее уже давно не было никаких проблем. Мне казалось, что Карлотта не слишком печалится по этому поводу. Она была девчонкой и предпочитала искусство, танцы и музыку спорту.

Я снова присела на перила рядом с ней.

— Вот как ты производишь впечатление на мужчин, — пробормотала она и толкнула меня локтем в плечо.

— А ты то главный знаток по мужчинам, — пробормотала я с легким смешком.

Но несмотря на это у нее все время был парень, наблюдавший за ней с пристальным вниманием. Как сейчас. Взгляд Массимо был прикован к ней. Он не выглядел так, будто заискивал перед ней или был безумно влюблен. Я сомневалась, что Массимо вообще способен на такое выражение, но его пристальное наблюдение говорило о многом. Карлотта никогда даже не флиртовала с ним. Они много разговаривали, а точнее, спорили практически на все темы под солнцем, потому что их точки зрения были на противоположных концах спектра, но этого, похоже, было достаточно.

Возможно, игнорирование Невио или даже иногда ссоры с ним помогли бы и мне, но пока я не смогла найти необходимое самообладание рядом с ним. Дело было даже не в том, что я набрасывалась на него или флиртовала, я просто вела себя неловко.

На самом деле неудивительно, что Невио это не нравилось. Я полагала, что неуклюжесть мало кого привлекает.

Я не была уверена, какой тип предпочитает Невио. Я никогда не видела его с девушкой, но из уст в уста передавали, что он часто встречался с ними на вечеринках. Мы с Карлоттой еще ни на одной не были. Ничто не вызывало у меня желания пойти туда.

* * *

Это был теплый летний вечер примерно через две недели после нападения в Нью-Йорке и начала войны между Каморрой и Фамильей.

Дома царила странная атмосфера, а в особняке Фальконе было еще хуже.

Я положила солнцезащитные очки и запасной купальник в пляжную сумку. Вечер я проведу у бассейна с Фальконе. Давиде уже час назад пошел туда, чтобы потусоваться с Джулио. За исключением Греты, я буду единственной девушкой, а мы с ней никогда не были близкими подругами. Теперь, когда отношения с Амо пошли на спад, она стала еще более замкнутой. Мне даже не удалось с ней поговорить. Не говоря уже о том, что она не любила воду.

Когда я вошла на кухню, мама ела суши вилкой, все еще не освоив палочки, накалывая каждый ролл так, словно он ее обидел, пока она читала полицейский отчет об аресте одного из своих клиентов. Папа работал весь вечер, а я ела пиццу у Фальконе, так что у нее был свободный вечер, который обычно включал работу, если у нее не было девичника с Серафиной, Джеммой и Киарой.

С момента объявления войны на мамином лбу появилась морщинка от постоянного беспокойства.

Я присела напротив нее и поставила сумку на пол. Последние две недели я почти каждый вечер слышала, как мама и папа разговаривали вполголоса в гостиной, но ни один из них не делился со мной своими тревогами.

Может, я и не была взрослой, но была хорошим слушателем.

Мама оторвала взгляд от отчета и посмотрела на часы, красивую модель Cartier, которую папа подарил ей на Рождество.

— Ты разве не встречаешься с другими ребятами?

— Им будет все равно, если я опоздаю, — я внутренне съежилась от того, насколько горько это прозвучало. Мне нравилось тусоваться с Нечестивой троицей и другими Фальконе, но я всегда чувствовала себя немного лишней, если Карлотта не присоединялась ко мне. Джулио и Давиде тусовались вместе, хотя и не были ровесниками, а Нечестивая троица в любом случае была сплоченной командой. Еще была Грета. Мы болтали, когда я бывала там, но я чувствовала, что ей комфортней одной, и поэтому всегда волновалась, что она общалась со мной только потому, что иначе мне было бы одиноко.

Мама поджала губы.

— Хочешь, я позвоню твоему отцу и попрошу его поговорить с Диего о том, чтобы он разрешил Карлотте приехать? — папа был боссом Диего, который работал под его началом в качестве Головореза.

— Нет, не надо. У Диего полоса чрезмерной опеки из-за войны. Он успокоится через неделю или две. Все нормально.

Мама медленно кивнула, но я видела ее беспокойство. Я села не для того, чтобы поговорить о себе, и поэтому быстро сменила тему.

— А как насчет папы, ему тяжело из-за того, что он больше не сможет увидеть своих сестер?

Когда папа только вступил в Каморру, он не общался со своими сестрами, потому что все трое вышли замуж за членов Фамильи. Остальные члены его семьи, Скудери, все еще жили в Чикаго, где родился папа, но он никогда не говорил о них. Мне было грустно от того, что наша семья была такой маленькой, хотя Фальконе были мне роднее. Все было по-другому. Мне всегда нравилось видеться с тетями и кузенами в Нью-Йорке. Теперь это больше невозможно.

— Твой отец сейчас очень сосредоточен на обеспечении нашей безопасности. Он и Фальконе должны принять новые меры предосторожности, ведь нападение может произойти в любой момент.

Я не чувствовала опасности. Лас-Вегас всегда был крепостью, самым безопасным местом, и я все еще не могла представить, что Фамилья нападет на нас здесь.

— У него нет времени думать о том, что это значит для него и его сестер.

Я с сомнением посмотрела на нее.

Она улыбнулась.