Моих помогли выложить на носилки, и я успел увидеть, как одному из тяжелых прикололи черную ленточку на воротник, а второму – красную, и тут же потащили в смотровую. Значит, надежда есть. А мужик, у которого нога перебита была в голени, так и сидел, очереди ждал.

Ладно, здесь закончили. Теперь пора вернуться в штаб. А то прямо целая одиссея получается. Или похождения солдата Швейка. Только не такие веселые.

– Соловьев, ты где гуляешь? – встретил меня командующий войсками фронта. – Сколько можно из Москвы добираться?

– Так меня в тюрьму посадить хотели.

– Не посадили?

– Не знаю пока. Вот, смотрите, – выложил я на стол бумаги из папки Великанова. – Письмо понятно от кого – с сигналом, и даже протокол допроса, который Салоимский соорудил, хоть и без моей подписи. А также прочее богатство. И везли меня, как я понял, чуть не на очную ставку с вами.

– Разберемся, – просмотрев, Кирпонос смахнул документы в ящик стола. – Приедет Мельников, я спрошу. А пока давай в строевую часть, и собирайся. Поедешь под Мгу.

В приемной сидел один молодой, который Витя. А Аркадий Георгиевич отсутствовал. Может, в сортир отлучился или к связисткам, проверить качество прохождения радиоволн, кто его знает. Но на всякий случай привет передал. Я теперь его только по имени-отчеству называть буду, пусть пострадает. Потому что, подозреваю, молодняку типа Вишневецкого он так представляется, солидности нагоняет.

И первый, кто мне встретился на пути в строевой отдел, был конечно же Салоимский. Я попытался проскочить мимо него, прикинувшись дурачком. Махнул рукой у козырька фуражки в подобии воинского приветствия, но скорость снижать не стал. Но Иван Тимофеевич свой хлеб недаром ест и замечает всё, что надо. И что не надо – тем более. Но удивить я его смог. Как же – вроде я должен под конвоем передвигаться, а тут – одет по форме, с оружием и без сопровождения.

– Стой, Соловьев! – он уже не пытался изобразить вежливого сослуживца и старшего товарища, жаждущего помочь немного запутавшемуся полковнику. – Ты как здесь? За мной!

– Не могу, товарищ майор госбезопасности, – с явным удовольствием ответил я. – Выполняю приказ командующего, следую в строевой отдел.

– Где лейтенант Великанов? – Ага, тут поиски виноватых начались.

– Погиб при налете на колонну, в составе которой мы ехали.

– А документы?

– Не могу знать, товарищ майор госбезопасности, – продолжил я валять ваньку. – Я сразу же поехал доставлять раненых в медсанбат, а потом сюда вернулся. Наверное, рядом с телом лейтенанта.

Ищи ту папочку, Салоимский. Ее уже сто раз затоптать успели. Или на растопку пустили. А Кирпоносу я, естественно, о происхождении бумаг всё в подробностях рассказал, как и о частых вопросах особиста про комфронта. На что генерал нахмурился и велел заниматься чем положено, потому что где надо поступкам одного армейского комиссара первого ранга дали должную оценку, и Александр Иванович Запорожец больше не является членом Военного совета Волховского фронта.

Уж не знаю, куда там майор собирался, но направление движения поменял резко. Ничего, тебя ждет еще несколько не самых приятных моментов. Не на того поставил, получается. Бывает.

А дальше всё просто. Раз мне надолго в командировку, то надо собраться. И лучше, если займется этим специально обученный специалист. По фамилии Дробязгин. И вообще, что это он здесь прохлаждается, пока я по лесам и болотам путешествую? Опять же, в случае с Салоимским ординарец мог бы сигнал тревоги намного раньше подать. Решено, оформим и заберем. Будет кому продумать бытовые вопросы и прочую мелочь, которая меня только отвлекает. Начальник я, или просто так, погулять вышел? Надо привыкать. Как оно в армии заведено – если есть кому за тебя работу сделать, так почему этим занимаешься ты? Особенно если дело касается чистки сапог и поиска еды. Решено.

Но в землянке нашей, а также в ее окрестностях ординарца не оказалось. Я уже и вещички собрал, и всякие бумажные дела сделал, а нет его. И подчиненных моих не видать. Я всё понимаю – нет меня, расхватали кого куда. Но вот с Евсеевым встретиться бы хотелось. Всего он, может, и не скажет. Даже если и знает. Но что-то – может. Опять же, если запрета прямого нет. Своя рубашка, конечно, ближе к телу, и я пойму, если ничего он мне не ответит. Но спрошу обязательно, что там у них в особом отделе творится.

Ага, а вот и все звери на ловца сбежались. Первым попался Дробязгин. Он намеревался выдать мне все новости за время моего отсутствия, но я его окоротил:

– Ты, дорогой Иван Никитыч, давай, быстренько оформляй командировочку, в строевом отделе знают, и по паролю «Я вместе с полковником Соловьевым» оформят всё в лучшем виде. Собрать меня в путь-дорогу, если успеешь, то и себя. Выдвигаемся на неопределенный срок через очень короткое время. Вопросы? Нет? Бегом.

Есть всё-таки у человека волшебная кнопочка, нажав на которую, можно ускорить его до неимоверных показателей. Потому что я даже соскучиться не успел, а ординарец докладывал о полной готовности к походу.

– Разрешите вещички ваши к автотранспорту отнести?

– Ты уже выяснил, на чем мы едем?

– Вестимо дело, – ответил Дробязгин с видом гения-математика, вынужденного отвечать табличку умножения на два. – «Эмка», водитель Архипов.

– Ну и жди меня там, я скоро подойду.

Степан Авдеевич как знал, появился из-за угла и неторопливой походочкой направился в мою сторону. Впрочем, как меня увидел, перешел почти на бег.

– Тащ полковник… – начал он доклад, но я слушать не стал.

– Потом. Рад видеть тебя в добром здравии.

– Да что я… Про вас речь…

– Тебя хоть в это дело не втравили?

– Руки не дошли, наверное, – махнул он рукой, наверное, мысленно посылая вдаль инициаторов этого дела.

Если коротко, то Запорожец, оказывается, обиделся на то, что его при Мехлисе, главном начальнике всех политработников Красной армии, комфронта макнул носом в дерьмо. Подробности я выяснять не стал, совсем не интересно. Один хрен, у Кирпоноса козыри постарше оказались, да и остальная карта посильнее. И отправится Александр Иванович, согласно прогнозам, повышать уровень политической сознательности, далеко за Урал.

Из всего этого я понял только, что у зама Мельникова майора Салоимского и моего зама капитана Евсеева источники информации очень разные. Потому что Иван Тимофеевич совсем недавно ничего о таких новостях не знал. Иначе уже прилагал бы все усилия, чтобы свою роль показать как-то иначе.

Ильяза я так и не увидел. Наверняка с Параской отрабатывает приемы рукопашного боя с привлечением всех подручных средств. Хотя Евсеев заверил меня, что единственное, от чего не может страдать лейтенант Ахметшин – это безделие. И перечислил последние поручения, которые получил любитель занятий по наложению повязок. Я удовлетворился. Копание траншеи отсюда и до обеда не входило в этот перечень только потому, что лопаты не нашлось. А так ставший родным маскировочный взвод при участии нашего специалиста сейчас занимался маскировкой Волховской ГЭС. Да уж, это вам не мост. Там объект побольше размерами.

Мастер баранки красноармеец Архипов заверял меня, что до темноты точно домчит до Мги. И правда, какие-то жалкие полторы сотни верст. Соскучиться не успеем. Впрочем, на случай передвижения в темноте у него была запасена специальная маскировка. Ага, лишь бы кто усердный и бдительный не начал обстреливать в темноте приближающийся транспорт.

Ехали молча. Даже Дробязгин решил приберечь доклад о событиях, которые я пропустил, на потом. А всё потому, что товарищ Архипов очень увлекается игрой на ударных инструментах. Барабанах в основном. И если верить в индийских богов, то в прошлой жизни водила наш был дятлом. Вот и стучит. Самозабвенно и, что самое страшное, из любви к искусству. Наверное, думает, что таким образом приближает победу. Об этом знают все. Но лучше иметь на глазах официального стукача. Пусть рассказывает какому-нибудь лейтенанту, или кому там не повезло курировать этого деятеля, что Соловьев с ординарцем ехали молча, только полковник ругался матом на дорожное покрытие, из-за которого у него чуть не выбило зуб. Это можно.