Как только врата Подбени на их глазах закрылись навсегда, корнет сунул руку за пазуху и вытащил пожелтевший бумажный свёрток. Карта. Настоящая карта с отметками ближайших городов и безопасных путей к ним – штука баснословно дорогая и редкая.

На бумаге всё казалось предельно ясным: вот она, Подбень, а в пару дней восточнее, через реку, стоят водозаборные башни Требца. По другую сторону, за руинами Старого Города, расположился Стажай – он и не город даже, а по сути одна большущая ярмарка. Дальше Искорь, Немьша и Осомицы, про которые вообще мало что известно.

Корнет заверил, что умеет ориентироваться, Ракель доверилась, а в итоге получилось то, что получилось. Маршрут на Требец потерян, машина встала на привале посреди живописного ничего. Где закралась лажа – в карте, или в навигационных навыках корнета – не так уж и важно.

– Ты скоро? – наседала Ракель.

– Всё готово. – Назар сгрёб куски жареного жука в ковш. – Заводи, употребим по дороге.

Ракель оседлала лок, отточенным действием утопила педаль и одновременно толкнула рычаг нагнетателя. Прогретая машина лихо сорвалась с места, корнет едва успел запрыгнуть.

– Прошу к столу, пока горячо. – предложил он.

Назар подвинул еду ближе, чтобы Ракель могла есть, не отпуская руля. От ковша шёл аппетитный дым. В серых кусочках мяса уже не узнавался восьминогий обитатель мусорной норы.

– Выглядит так себе. – сомневалась Ракель. – Пахнет вроде получше.

– Бери, бери. – подталкивал он. – А то не останется.

Назар уже жевал с выражением блаженства на лице. Свободной рукой Ракель взяла ломтик, принюхалась, откусила...

– Обалдеть. – удивлённо произнесла она. – А чего вкусно так? Вкуснее, чем ящерица.

– А говоришь, довериться нельзя. – припоминал корнет.

– Ну всё, всё. – успокаивала Ракель. – Добытчик. Герой! Дай ещё.

Ковш опустел за считанные минуты. Корнет выгреб последние крошки, отряхнул руки и полез отдыхать на заднюю кушетку.

Вдвоём, ни крути, было удобно. Изгнание традиционно проводилось вечером, и каждый несчастный был обречён на долгую бессонную ночь в поисках пристанища. Корнет же сразу предложил простое и изящное решение – вести лок посменно, как на фабрике. Пусть он всю ночь по оплошности гнал машину в непролазную глушь – Ракель хотя бы смогла спокойно проспать до рассвета. Чувствуя вину, корнет повертелся на кушетке всего пару часов под утро, пока за рулём была Ракель, а потом до обеда клевал носом. Взбодрила его только охота на таракана.

– Сон мне снился. – сладко зевая, рассказывал корнет. – Будто бы изгнанники из Подбени объединились и новый город на Пустыре возвели. Так и назвали его – Новая Подбень. Стал туда народ стягиваться. Население уже за все разумные цифры перевалило, и пришлось часть из них изгнать.

– Как мило. – комментировала Ракель.

– Слушай дальше. Те, кого из Новой Подбени выперли, заложили ещё один город. Там всё по той же схеме – население растёт, пора кое-от-кого избавиться. Часть ушла, и... дальше всё по-новой.

– Вот прямо так и снилось?

– Абсолютно. – клялся корнет.

– Пиздишь ведь, Назар Леонович. – упрекала его Ракель.

– Да я никогда! Чистая пра...

Что-то заставило его замолчать.

– Возьми левее, Ракель Митриевна. – озадаченно говорил корнет. – Там, кажись, люди.

Четыре человеческих силуэта по левую сторону были как на ладони, но и локомобиль посреди голого Пустыря выделялся нешуточно. Их больше, но они наверняка обескуражены или даже напуганы. Подобраться поближе, или ну их к чёртовой бабушке?

Ракель выкрутила рулевое колесо, погнав транспорт прямо на странников.

– Только подремать прилёг. – ругался корнет, пристегивая ножны со шпагой.

– Только машину завела. – поддакивала Ракель.

Незнакомцы поддержали этикет и вышли навстречу. Впереди прочих держался седоволосый дядька в заштопанном сюртуке – похоже, лидер. С ним двое молодцов разбойной наружности и миловидная девчонка лет двадцати – почему-то выряженная в белое платье.

Поравнявшись с ними, Ракель выжала тормоз. Старик махал рукой в приветствии, пока его компания заинтересованно рассматривала машину.

– Доброй вам дороги, путники! – кричал он.

– Доброй и вам. – отвечал корнет.

– Я тут приторговываю малость. – рассказывал старый. – Меняться изволите? У нас вот лекарствия, снадобья.

Ракель смотрела не на торгаша с его барахлом, а на молчаливую девушку, и обнаружила неприятную деталь – запястья её были стянуты веревкой. Заметил это и Назар.

– Обожди меняться. – сказал корнет. – Растолкуй лучше, почто невесту связали?

– Так дикая она! – объяснял старик. – Считай, зверёныш. Для безопасности, чтоб не загрызла.

– Темнишь, отец. Туземцы по-твоему платья носят?

– А ты, служилый, не попрекай, коли не знаешь. – беззлобно отмахнулся торговец. – У них всё племя такое, я своими глазами видел. Бабы все в платьях, мужики в пиджаках. Во, видал? – старик похвастал своим сюртуком в заплатках. – Тоже от туземцев подарочек.

От отца Ракель кое-что знала об одичавших народах Пустыря. Представление о дикаре как об оборванце с копьём пошло из старых книжек и с реальностью имело мало общего. Современные племена старались перенять цивилизованный образ жизни, правда, порой совсем не вдаваясь в смысл. Нередко артефакты погибшего мира становились для них объектами поклонения – странствующие миссионеры рассказывали об одном народце, что выбрал своей святыней измятый журнал-каталог модных сумок. Те варвары мастерили себе обереги по картинкам из каталога, даже не догадываясь об истинном назначении предмета.

Ходили и более жуткие слухи – о племени людоедов, которые притворялись путниками на привале и заманивали всех в свои шатры. И речью и внешностью они ничем не отличались от горожан, разве что, улыбку прятали – чтобы не выдать острых наточенных зубов.

Торгаш может и был честен насчёт племенного одеяния, но это не давало ему права так обходиться с девочкой, какой бы опасной она не была. Рука вдруг сама потянулась вниз, за монтировкой. Ракель прекрасно осознавала, что делает глупость, но сейчас пройти мимо означало признать, что дикари – не люди, что её мать – не человек, и она сама – человек лишь наполовину.

– Отпусти её! – спешившись, крикнула Ракель.

– Чего? – переспрашивал торгаш. – Куда пустить?

Корнет сполз следом. Для него здесь не было никакой личной истории – просто незнакомка в беде и трое мужчин на одного. Потому он мыслил более трезво. Потому колебался – это читалось по лицу.

Но времени на долгие уговоры не было.

– Помоги мне! – просила Ракель. – Девочку освободим.

– Ты серьёзно?

– Или помоги, или уйди с дороги!

Выругавшись, корнет всё же обнажил шпагу.

– Вы слышали! – рявкнул он. – Отпустите девочку!

Дикарка застыла в замешательстве. Не менее удивлённый торговец переглядывался со своими молодцами.

– Да ты... да ты охуел что ли, служилый? – бранился он. – Средь людей живём, по-людски надо! Я её подобрал больную, выходил. А ты сразу за острое! Думаешь, мы так не можем?

– Кой-что можем. – один из разбойников снял с пояса булаву. – Вот надаём по шее, да зазнобу твою с собой приберём.

– И тарантайку – на запчасти! – приговаривал второй, вынимая нож.

Ракель перехватила монтировку поудобнее. Ранее этот инструмент использовался только по прямому назначению, а сейчас придётся впервые в жизни ломать людям кости. Мысль об этом пугала, но и альтернативы были неутешительные: или умереть здесь – не зная где – порезанной и переломанной, или нечто похуже.

Меньше всего ей хотелось показывать свою трусость сейчас, когда корнет с её умысла втянут в эту кашу из ножей и дубин. Но аппетит Назара, похоже, только разыгрался.

– И чего ждёте? – подначивал корнет.

– Мы-то подождём. – отвечал торговец. – Кто первый за меч хватился, тому и резать!

– Я никого резать не собирался. Для аргумента достал. Это вы разбоем грозитесь.