1.4 Прошлое набегает Словно сквозь жаркую дрёму. С лодки глядишь, не мигая, В солнцем пронизанный омут. Чёрное и золотое. Тени зелёные. Блики. Помнишь, вон тот листочек Силился быть великим? Он догнивает в иле. Рыбы скользнули рядом. Помнишь, на жёлтых крыльях С неба он гордо падал? Падал, как вестник счастья, Садящегося в ладони. Его расшалившийся Мастер Чеканил из лучшей латуни. Время ли изменило? Или не смог иначе? Горько лежать под илом, Только листья не плачут. Вверх по лучистым стрелам Нынешнего поднебесья Счастье сегодня делать Стало тебе интересней? Ты уже умный и взрослый. Скоро аспирантура… А сейчас – только лодка, вёсла И в лодке – девичья фигура. Грусть под слепящим солнцем — Радости признак тайный. Колкостей милых бесовство, Руки, как гибкий тальник. Дали сереют от жара. Солнце сползает ниже. Сон неотступный и старый Снова и снова снится. Грустно звенит цепь: Очередь дай другим. В лодку садятся петь Подвыпившие пацаны. И в сердце расходится грусть, Как по воде круги, И вечер прощален и пуст Молчанием тишины. Шёпот шагов. Дымен закат, Как много веков Назад. Детская боль Тихо растёт, Что ночь, словно тролль, Придёт. Будут считать Шёпот минут Милая – там, Ты — тут. Неужели даже встречи умирают? Неужели нельзя так вот рядом идти и идти, далеко-далеко, через быстрые реки, извилистые овраги — Чтобы было всегда золотисто-светло и легко? Почему-то по белому свету Не бродят за солнцем влюблённые, Почему-то в улицы сонные Ускользают они до рассвета. Что же, сердце, труби тревогу — Ты почти готово в дорогу. У меня за плечами – ветер, Ничего, что один я на свете, Ничего, что оставлено много. Только, может быть, что-то не пустит? Нам осталась капелька грусти. Погрустим – и пора в дорогу. 1.5 Ах, грустить мы умеем – до стона, До зелёного самогона Или – если позволят карманы — До вечернего ресторана. А вот радуемся – неловко, Словно мышь колбасе в мышеловке, Словно царь – своей чаше заздравной, Может – с брагою, может – с отравой. Если смеху ответить нечем, Если мозг – при деле, а сердце Стосковалось тоской человечьей, Заменяем мы радость – перцем, Заменяем улыбку – ржаньем: Наполняем жизнь содержаньем. Это надо или не очень — Чтобы пить и плясать до полночи? Но, когда друзья уезжают, Как умеют – их провожают. Вот и ты провожанья ради Входишь в комнату. Взрослые дяди, Незнакомые умные тёти, На столе очень вкусные блюда. Вы усердно и шумно пьёте. На буфете звенит посуда. В кухне высятся горы тарелок, Прибывают огрызков горы… Веселится грешное тело, И грустят привычные взоры, Отошедшие от жеманства, Не дошедшие до фламандства. Люстры, речи и рока гром… Тихий вечер. Аэродром. Трезвый рёв самолётных сердец. Вот и точка. Смеху конец. Час прощанья – вот он, пришёл. Отчего же так хорошо? – Остаёшься, тебе везёт! – Да. – Весной защищаешься? – Да. Высоко над землёй, как звезда, Догоняет зарю самолёт. Можно просто глядеть и молчать. – Твой маршрут. – Ну что же, пошли. – Ну, давай… И прошлого часть Отрывается от земли. Снова ласковая близость умирает. Тихо. Слышно, как дышит земля. Далеко-далеко Проливаются реки, глотают туманы овраги. Звёзды сверху звенят. Медуницею пахнет легко. Что же? Снова закат? Труден первый рывок: Он не шаг, а падение в ночь, Если б смог — Ты б не мог остального не смочь. В горле – ком Незабытых земных, дорогих мелочей. Ну – рывком! Понимаешь – рывком! Всего лишь шаг, и ты ничей, Решайся, солнышко не ждёт, И пыль дорожная легка. Закат в глазах твоих цветёт, Пугает и зовёт – закат. Неужели опять в закат Глядеть и молча тосковать, Как колокол без языка, Несуществующие слова Шептать? Всего лишь шаг — И не найдёшь дороги вспять. Дыханье чаще, сух язык, И губы шепчут: «Только шаг», Не ведая, что сделан шаг, Что он шагает напрямик, Уверенно и не спеша, Как будто веками привычен шагать, И, падая к его ногам, Земли травянистая влажная гладь Качает далёких лесов берега. |
