– Милая Эльвира Модестовна, к чему эти ваши сентенции? Нам достаточно того, что вы пока не министр образования, прошу не уводить нас от главного – темы нравственного воспитания…

– А я как раз об этом и говорю…

– Нет, введение природоведения в школьную программу не актуально. В наших школах дети изучают предмет «Окружающий мир», который даёт им более широкую картину мира. И давайте не будем решать за министерство образования. Не тратьте наше время. Есть ли вам что сказать именно по поводу нашей проблемы?

– Позвольте мне всё же закончить свою мысль, – попросила Эльвира Модестовна. – В действиях природных стихий есть такое явление, как «глаз бури». Согласно японским легендам, это Повелитель бурь! Он имеет вид страшного одноглазого дракона, в своём полёте разрушающего всё, что попадается на его пути. Это чудовище своим единственным глазом высматривает очередные жертвы. Можно понять японцев, как никто другой, ощутивших на себе мощь чудовищных тропических циклонов – непрошеных и достаточно частых гостей, вторгающихся на Японские острова. И каждый из этих циклонов подобно легендарному чудищу имеет единственный глаз. Может, для кого-то это будет открытием, но тем не менее этот «глаз» подобно живому существу представляет собой относительно спокойную область внутри циклона, где скорость ветра значительно снижается, а погода может быть относительно ясной и без осадков. Даже сложно представить, что всего лишь несколько десятков километров отделяют этот «райский уголок» от настоящего кошмара!

– Милая Эльвира Модестовна, всё это, конечно, очень интересно. Но вы отвлекаете нас: к чему нам эти японские легенды? У нас беременная школьница, как нам быть с этой легендой?

– Если подумать, в нашей жизни всё происходит точно так, как в этой легенде! Всегда можно найти или создать точку, где вы можете перевести дух, даже если вокруг бушует житейский шторм, все заняты хлопотами и кажется, что времени ни на что категорически не хватает. И вот теперь о главном: как раз школа и должна быть тем самым «глазом бури», именно той точкой покоя посреди урагана! Школа – центр урагана, и, находясь здесь, дети должны чувствовать себя в безопасности. Когда вокруг бушуют вихри, мы, учителя, обязаны дать детям это тихое спасительное место! Это важно! На минуту, на час или два отключиться от кружения, погрузиться в себя, привести свои мысли в порядок. Здесь не дуют ветры, здесь тепло и уютно, и светит солнце, и все друг друга понимают и поддерживают. Вот почему я настаиваю на том, чтобы мы встали на сторону молодой матери!

Наступила многозначительная тишина, словно в одно мгновение весь педсовет превратился в тот легендарный «глаз бури». Но вдруг эту тишину грубо взорвал грозный окрик Капитолины Деяновны:

– Нет и ещё раз нет! Увольте нас от этой пораженческой психологии! Таких девиц не надо жалеть! Любое позорное явление среди школьников надо изживать, иначе завтра вокруг нас закрутятся такие ураганы и бури, что на них никаких «глаз» не хватит!

Наступила напряжённая и неловкая тишина. И снова послышался примирительный голос учительницы литературы:

– Коллеги, будем благоразумны; в самом деле: вправе ли мы судить эту девочку? Сказано: «Не судите, да не судимы будете»!

– Все мы судим, и все судимы! – резко закрыла тему Капитолина Деяновна с присущим ей чувством абсолютного умственного превосходства над собеседником. В характере этой женщины затейливо сочетались ханжество и эгоизм, трусливое желание сохранить честь мундира и одновременно мстительность, побуждающая к жестокой травле. Казалось, ей доставляет удовольствие изводить и терзать юную школьницу, полагая, что её позор надо представить в таком опасном и неприглядном виде, чтобы другим неповадно было. И этим она напоминала того римского полководца, который все свои речи в Сенате заканчивал фразой: «Карфаген должен быть разрушен».

Слухи расходятся быстро, и случай в подгорной школе получил широкий резонанс. Информация дошла до высокого начальника из министерства образования. Он спешно выехал в названную школу – наверняка чтобы замять дело и не допустить выноса сора из избы.

– На то мы и поставлены, чтобы вмешаться: что-то запретить, чего-то потребовать, кого-то вразумить! – сказал начальник. – Ну, Капитолина Деяновна, докладывайте, что тут у вас произошло?

Надо было видеть, как угодлива была мстительная директриса перед тем, кто стоял выше: она прямо не говорила, а пела, когда беседовала с начальником. Шаркая перед ним, она отрапортовала, мол, не стоит беспокоиться, всё под контролем.

Высокого гостя проводили в школьную столовую, где для него был спешно накрыт достойный стол. Начальник поблагодарил Капитолину Деяновну и был таков. А директриса вернулась в класс, не сходя с командирской лошадки. Заложив руки за спину, она принялась нервно кружить над головой несчастной ученицы.

– Какой позор! Какое пятно на репутации школы! Где была твоя голова? Где была твоя голова, я спрашиваю? Неужели ты не понимала, как безрассудно заниматься любовью с парнем, не думая о грядущих последствиях? Теперь, как я понимаю, придётся рожать. Господи! Как же ты будешь жить с малышом на руках, когда ты сама ещё ребёнок?!

Капитолина Деяновна задавала этот вопрос напрямик, перед всем классом, намеренно совершая «прилюдную порку». Несчастная Анжелика, зажав голову в дрожащие плечи, тихо рыдала, вслушиваясь в безжалостные порицания. Директриса стояла над головой. Как палач, который не убивает сразу, а отрубает по кусочкам тело жертвы, причиняя ей долгие мучения.

– И не смей мне заикаться, что это любовь! – громко отчитывала Капитолина Деяновна. – Я уверена, что это было всего лишь грязное увлечение, слишком глупое и безрассудное, чтобы заподозрить в нём хоть малую толику любви!

После унизительной «прилюдной порки» директриса повела Анжелику в свой кабинет. Старая тактика! Сама того не замечая, Капитолина Деяновна волей-неволей следовала мышлению и логике своего отца, следователя по уголовным делам: так он обрабатывал обвиняемого, принуждая его быть податливым и делать нужные признания. Посадив девушку перед собой, как преступницу на электрический стул, Капитолина Деяновна вперила в неё проникающий рысий взгляд:

– Скажи, милочка, тебе нравится наша школа?

– Да, очень, – робко призналась Анжелика.

– Так вот, если ты и дальше хочешь учиться в её стенах, тебе придётся честно и откровенно ответить на мои вопросы. Не думай, что чрезмерная честность граничит с глупостью. Если освободить проблему от эмоций, останется просто ситуация. Поверь, я тот человек, которому ты можешь рассказать абсолютно всё. Ты готова?

– Спрашивайте, – покорно согласилась Анжелика, уронив голову со спутанными редкими кудрями, сквозь которые просвечивала розовая девичья кожа, – видимо, именно так должны выглядеть все молодые роженицы.

– Итак, моя милочка, кто тот распутный паразит, который украл твою невинность? Фамилия, имя, адрес, телефон?! – властной скороговоркой процедила директриса.

Плечи поникшей девушки задрожали, как в ознобе. Она долго не могла найти нужных слов для признания.

– Ну-ка, посмотри мне в глаза, милочка… Уж не хочешь ли ты сказать, что это был какой-нибудь таджикский мигрант, продавец шавермы?!

– Нет-нет, что вы! – испуганно подняла голову Анжелика.

Глаза у неё были такие горькие, что Капитолина Деяновна из жалости отвернулась.

– Тогда кто же? – спросила она, не оборачиваясь.

И тут, к её большому изумлению, юная беременная, прямая до бесстыдства и ангельски чистая, выдала сразу два имени:

– Ваня Вицин и Гена Карпоносов…

На каменном лице Капитолины Деяновны не дрогнул ни один мускул. Чтобы не спугнуть внезапно открывшуюся истину, она медленно повернулась:

– Повтори ещё раз… Кто и кто?

– Это ребята из девятого класса нагорной школы.

– Господи боже милостивый! Час от часу не легче! – Директриса надолго замолкла, словно потеряла дар речи. Потом скупым доверительным тоном спросила: – Девочка моя, ты и вправду не знаешь, кто из них настоящий отец твоего ребёнка?