– Да, вы абсолютно правы, во времена вашей молодости многое было иначе. Но было это очень, очень, очень давно, – сидевший по левую руку Бренда юный герцог Эрлинга – Борд, хрюкнул и тут же уткнулся носом в бокал вина, чтобы не расхохотаться в голос.

– Простите, – промямлил он, едва сдерживая смех и виновато поглядывая на старшего брата Даяна, – вино не тем горлом пошло…

Вокруг прозвучало ещё несколько сдавленных смешков и даже губы Бренда слегка дрогнули. Все знали, что жена Преталя считала себя вполне ещё молодой, тогда как действительность говорила об обратном. Она продолжала носить открытые, вызывающие платья, которые совсем ее не красили и не молодили, а даже наоборот.

– Но нам пора повзрослеть, сбросить устаревшее и облачиться в нечто подобающее, – ни голос, ни интонация Мины не изменилась, а со всех сторон уже слышались смешки. Все разговоры стихли и зал, как заворожённый ловил каждое словно королевы. Жена Преталя побагровела, она оглядывалась на не сдержанных молодых людей и кидала на них гневные взгляды. А Арамина безжалостно продолжала, – И стоит ли нам смотреть в прошлое, если мы давно переросли его? Жить оглядываясь назад – это удел тех, кто не способен идти в ногу со временем. Едва ли ты вспоминаешь времена, к примеру, твоей бабушки и рассуждаешь о том, как было принято тогда. Ты вздыхаешь по временам своё молодости, которая, увы, ушла безвозвратно.

Жена Преталя вскочила со своего места, она часто и отрывисто дышала. Арамина спокойно смотрела на неё. На ее лице до сих пор не проявилось ни одной эмоции, кроме вежливой улыбки, даже голос ее ни разу не изменился. Но она мастерски ударила в самые слабые места. Арамину было не сломить в этих словесных боях, она держалась как скала. Жена Преталя, рассчитывала уязвить ее через Силен, но она схлестнулась с той, кто ей был не по зубам.

– Тебе не хорошо? – участливо поинтересовалась Мина.

– Да, моя королева, – поднялся Преталь, – моя супруга с самого утра жаловалась на плохое самочувствие, – Преталь пытался спасти ситуацию и не позволить жене оскорбить королеву. Он прекрасно знал, что Бренд не прощал таких промашек, – Мой король, моя королева, с вашего позволения я провожу мою супруг на свежий воздух.

Король кивнул ему и Преталь, грубо схватив жену за плечо, буквально потащил ее за собой. В след им послышалось бурный хохот, особо не сдержанных молодых людей. Их дочь, то бледнея, то краснея, со смешанным чувством смотрела им в след. И каждый, кто был в курсе ее интрижки с Брендом, понимал, почему королевой была Мина, а она, всего лишь женщиной для плотского удовлетворения.

***

Зурад стоял в узкой гардеробной и раскладывал принесённые вещи из прачечной. Он едва успевал справляться со всеми обязанностями. И это ещё при том, что королева не часто брала его с собой. В ее распоряжении было пять комнат, но пользовалась она только спальней, гостиной, ванной и, в редких случаях, кабинетом. Это несколько облегчало его задачу, но не кардинально. Он следил за чистотой ее одежды, за чистотой ее комнат, следил чтобы вода в ванной была всегда тёплой к ее приходу, помогал ей вести календарь встреч, деловую переписку, убирался, приносил еду и уносил посуду, выполнял ее мелкие поручения, закупал у самых лучших производителей украшения, духи, косметику, покупал ткани и отдавал в пошив платья к мероприятиям. Помимо всего этого, иногда он сопровождал королеву на встречи, на прогулки, прислуживал гостям, которых она принимала в своей гостиной. Порой, к концу дня он просто валился с ног. Но наступал новый день, он встречал его ещё до рассвета, потому что его королева просыпалась с первыми лучами солнца.

И при всем этом, Зурад ни за что и никогда не променял бы эту работу. Он был уверен, что король удалил всю прислугу от неё, только с одной целью, поиздеваться, посмеяться. И в знак полнейшего равнодушия, оставил с королевой его, прислужника мужчину. И все обязанности свалились на него, но он почувствовал радость, вместо злости и раздражения. Да, он справлялся на пределе своих сил, но он, словно бы стал хранителем ее покоя. Его королева была для него примером. Ее работа была другой, возможно во сто крат сложнее его. Все придворные дамы мечтали побывать в ее гостиной, но приглашала она их, только по ей ведомым мотивам. И с течением времени, Зурад стал понимать эти мотивы, научился читать между строк, слышать то, что она вкладывала в свои слова. Он восхищался тем, как мастерски она вела разговоры, как играла на чувствах и слабостях и никто, не мог ее заподозрить в игре. Она всегда была собрана, улыбалась когда нужно, хмурилась, преподносила подарки или же раздавала наказания.

И лишь оставшись с ним наедине, с ним, ничего не значащим прислужником, она вдруг становилась слабой, уставшей, хрупкой. И Зурад не мог никому доверить заботу о ней. Он видел, как изменила ее внезапно случившаяся болезнь, в ней появилась какая-то слабость, словно что-то очень важное сломалось внутри неё.

Дверь резко распахнулась и Арамина вошла в свою спальню. Зурад увидел ее в отверстия двери гардеробной. Он спешно отложил все оставшиеся вещи и хотел выйти к ней, чтобы обозначить своё присутствие и помочь при необходимости. Но входная дверь снова с грохотом распахнулась и вошёл король. Он буквально набросился на королеву, вцепился в неё. Он жадно начал целовать ее, обнимать.

– Ты сводишь меня с ума, – шептал Бренд, покрывая жадными прикосновениями ее волосы, лицо и пытался стянуть платье с ее плеч. Разозлившись на неподатливую одежду он просто разорвал ее и впился жадным поцелуем в обнажившееся плечо.

У короля было множество любовниц, но в действительности он жаждал только свою королеву. Она пробуждала в нем страсть не только и не столько своей красотой, сколько силой своего ума. Слушая то, как она парирует речи придворных дам, он каждый раз словно заново узнавал ее, восхищался ей.

Бренд прижал ее к столику с зеркалом, на пол полетели ее флаконы и баночки, разбилась зеркальная шкатулка.

Зурада затрясло. Он стоял за легкой тонкой дверью гардеробной, зажав виски руками и зажмурив глаза. Он любил свою королеву, именно королеву, а не женщину. Она была для него своего рода идеалом, богиней, целомудренной, неприкосновенной, сильной и хрупкой, безупречной. И теперь он видел, как его идеал осквернялся. Бренд действовал напористо, резко и Зурада угнетало это. Конечно он прекрасно понимал, что близость между королем и королевой случалась и не редко. Но это словно было не с его королевой, не с той что говорила с ним и не с той, к которой он прикасался, а с какой-то другой. А теперь он увидел всё своими глазами. И ему хотелось биться головой о каменный пол, лишь бы не знать этого.

Зурад открыл глаза и увидел, что на короле остались только брюки, платье королевы съехало на бок и руки Бренда бродили под юбкой по ее ногами. Губы их покраснели от непрерывного и страстного слияния. Мина резко толкнула его на кровать. Зурад снова хотел закрыть глаза и попытаться тихо уйти вглубь гардеробной. Но неожиданно произошло что-то странное. Король медленно расслабился, откинулся на подушки и закрыл глаза.

Арамина долго посмотрела ему в лицо, быстро поднялась с кровати и распахнула окно. Разбившиеся флаконы духов и косметики источал удушливый, концентрированный запах. Она распахнула ещё одно окно, принесла из ванной полотенца и накрыла ими осколки. Зурад наблюдал за ней, сам не понимая зачем делает это. Он никогда ни за кем не подсматривал, считая это ниже своего достоинства. Но то, что произошло с королем, вызывало в нем любопытство. Зурад пришёл к одну единственному выводу, казавшемуся ему самым логичным – король был пьян и просто уснул. Прислужник чувствовал, что отдал бы все на свете, чтобы только отойти, и, одновременно, он чувствовал, что каждая секунда гвоздем прибивает его к легкой двери. Он хотел закрыть глаза, но словно чья-то невидимая рука не позволяла ему этого сделать.

Арамина села перед зеркалом и молча глядя на своё отражение, провела пальцем по припухшим от жадных поцелуев, губам. А потом задумчиво опустила голову и замерла.