С непривычки от таскания рюкзаков такого размера мы стали испытывать неудобства. То плечо затечет, то спина заломит.

– Вот зараза, мне на одной ноге берцы сильно натирают лодыжку, – пожаловался Саша. – Надо что-то с этим делать!

На следующем же привале Саша стянул с себя ботинки, осмотрел их и взялся за нож.

– Придумал! – радостно оповестил он, а затем схватил коврик-пенку и отрезал с одного края синий прямоугольный кусок.

– Что это ты делаешь? – удивился я.

– Сейчас увидишь!

Саша достал из ботинка стельку, приложил к куску коврика и начал обрезать его по границам стельки.

– Понятно, делаешь себе новую стельку!

– Ага, – подтвердил Саша. – У меня на одной ноге лодыжка, похоже, чисто анатомически чуть выше расположена, и там все нормально, мне не натирает, а на другой – чуть ниже, и она задевает границу ботинка. За счет того, что коврик толще обычной стельки, я просто приподниму стопу.

– Гениально.

– Ага.

– Это ты в своей книге вычитал? – спросил я, показывая на выпавшую из Сашиного рюкзака книгу с красноречивым названием «Техника выживания в экстремальных условиях».

– Вообще нет, но там много полезного. Это я тебе взял дать почитать.

– Спасибо.

Передохнув и обзаведясь новой стелькой, мы снова набрали скорость. С одной стороны, хотелось продолжать идти вдоль Дона, с другой – путь по полузаросшим тропинкам удлинялся в два-три раза и отнимал много сил. Поэтому мы на время предпочли накатанную, но довольно скучную грунтовку: с одной стороны открытое всем ветрам поле, с другой – пойменный лес.

– Манит! – вздохнул Саша, остановившись и указывая подобранным дрыном-посохом в сторону симпатичной тропинки, зовущей обратно в зелень. – Может, свернем?

– Давай просто пойдем дальше по этой бесконечной дороге, – предложил я, переводя взгляд на оранжеватые холмы, прямо по курсу на горизонте.

На этих холмах, насколько я знал, располагалась донская станица Раздорская. И хотя она была уже на той стороне реки, все же я надеялся, что где-то там, напротив нее, нам попадется хоть какой-нибудь единственный захудалый магазинчик. И что мы, наконец, сможем купить нормальной воды или даже съесть по стаканчику простенького пломбира.

Добравшись до окрестностей Раздорской, первым делом мы спустились к Дону, освежили лицо, руки, окунули в воду банданы и, не выжимая, повязали их на головы. Потрясающее чувство – просветление наступает мгновенное! Глаза раскрываются, снова начинаешь адекватно воспринимать действительность. Но не тут-то было.

– Ого, Вов, – вдруг сказал Саша и остановился, показывая куда-то вперед. – Ты когда-нибудь видал такое дерево?

– Какое дерево?

Мы подошли ближе, и у меня чуть не отпала челюсть. Нет, это было не дерево, это было нечто!

Три ствола, словно три гигантских шеи Змея Горыныча, росли из огромного общего ствола-гиганта, который был настолько широким, что походил на небольшой дом. В теле Горыныча зияло несколько сквозных дыр. Стволы и ветви переплелись таким чудесным образом, что было непонятно, откуда у дерева начинался сам ствол, а какую часть можно считать оголившимся корнем.

– Ты просто обязан меня с ним сфотографировать, – заявил я Саше и вручил фотоаппарат.

Когда я подошел вплотную к дереву и встал рядом, то почувствовал себя очень маленьким и тонким.

– Обалдеть, – сказал Саша, когда сделал снимок и посмотрел на меня. – Ты тоньше его раз в восемь-девять!

– Да ладно, серьезно? – удивился я, хотя понимал, что так оно и есть.

– На вот, сам погляди, если не веришь! – громко произнес Саша и протянул мне камеру. – Ты по центру, а с каждой стороны от тебя, не вылезая за границы ствола, уместилось еще бы по четыре таких же Вовчика!

Я посмотрел на снимок. Саша был, как всегда, предельно точен и ничуть не приукрасил.

– Наверное, это пока самое широкое дерево, которое я видел в жизни! – поделился я. – Интересно, что это? Тополь?

– Листья похожи на тополиные, но я не спец.

– Ты знаешь, что бы это ни было, в этот поход стоило пойти хотя бы ради одного этого дерева.

– Согласен.

К сожалению, ни напротив Раздорской, ни в округе никаких магазинов не было и в помине. Здесь, на левом берегу, мы встретили лишь череду безлюдных баз и разные хозпостройки. На одних из ржавых ворот висели белые буквы названия одной из баз – «Юность». Как-то до того тоскливо смотрелось это слово в сочетании с замком на ржавой цепи, что я не смог пройти мимо. Все-таки как хорошо, что мы не сидим сейчас дома! Что эта самая юность – в наших руках. Ну или в ногах!

Дон разделился на два русла, и мы с Сашей последовали вдоль старого. Расстояние за сегодня мы прошли уже больше вчерашнего, но силы еще оставались. Местность кое-где напоминала джунгли, а кроны склонились над дорогой и давали нам тень. После Горыныча я почувствовал прилив сил и даже разок из любопытства заставил нас с Сашей свернуть с дороги и побеспокоить местных ужей.

На ночевку мы расположились напротив местного острова Поречный. Судя по карте, по очертаниям он напоминал перевернутое сердце, а наш лагерь оказался как раз напротив его ложбинки.

Русло возле нас было несудоходным, баржи мимо не проплывали, да и людей рядом особо не было. Разве что на острове, на том берегу, лесистом и более крутом, сидели с удочками двое рыбаков, и лишь изредка доносились до нас их голоса. Незаметно они свернулись и ушли, после чего наступила почти идеальная тишина, а гладь воды превратилась в зеркало. На дереве у нашей поляны кто-то в шутку повесил на сучке лошадиный череп и напялил на него панамку. Смотрелось глупо, но прикольно.

С собой в поход мы взяли миниатюрную удочку и решили, что это подходящий момент, чтобы порыбачить. Прежде мы в походах не рыбачили, и недостаток опыта (последний раз на рыбалке я был еще в детстве) сказался на деле негативно. Сначала мы случайно наступили на леску и оторвали грузило, а когда я кое-как привязал его вновь и в первый раз забросил удочку, то с ужасом понял, что «бульк» произошел где-то очень далеко от берега, аж у самого острова.

– О-оу! – пробормотал я и с чувством стыда поглядел на Сашу.

– Что такое, Вов?

– Саш, мне кажется, грузило улетело! Я утопил наше грузило.

– М-да, – протянул Саша. – Вот это мы, Вов, с тобой рыбаки!

– Угу.

– Ладно. Сейчас темно уже будет вот-вот. Давай ограничимся тушенкой. Как назло, только одна банка всего осталась. И все.

– И все? А как же картошка?

– А, фух, точно! – выдохнул Саша. – Картошка же еще. А я уже испугался. Тогда картошку запечем и на утро оставим. А вообще, к вопросу еды мы в этот раз нерационально с тобой подошли. Нужно было в первый вечер скоропортящееся съедать, а мы с тобой за консервы взялись!

Занялись подготовкой к ужину. Саша достал остатки снеди, стал обустраивать местечко под костер, а я таскал дрова. Вскоре Саше позвонил отец, и он принялся описывать ему подробности сегодняшнего дня, начиная с терновника.