Ещё более тягостное молчание заставляет меня начать ёрзать на безбожно непрактичном стуле, спинка которого слишком прямая и ужасно неудобная.

— Этого не произойдет.

О?

— И почему же?

— Я Ной.

Что?

— Тебя тоже зовут Ной?

Основываясь на моих обширных знаниях языка тела, по его раздувающимся ноздрям могу сказать, что парень хочет закатить глаза. Он разочарован мной, это совершенно очевидно.

— Нет. Не «тоже Ной». Я единственный Ной.

— Не понимаю. — У этого парня тоже два прозвища?

— Тот парень, с которым ты встречалась у полицейского участка, мой друг, Базз.

Мой рот открывается и закрывается, как у рыбы, и я захлопываю его, замолкая на мгновение.

— Не понимаю, зачем лгать. Ты преступник? — Чёрт, а что, если наличные, которыми он расплатился, были украдены? Горячие, так они это называют? Он в бегах? Могу ли я попасть в тюрьму? Что, если полиция отследит серийные номера на купюрах и выследит меня?!

Я замечаю, что группа из трёх старшеклассников наблюдает за нами, а Ной — если это его настоящее имя — сутулится на сиденье, натягивает обратно солнцезащитные очки и надвигает козырёк бейсболки на глаза.

Вау. У этого парня явно есть проблемы…

— Я не преступник. — Его голос низкий, ровный, контролируемый.

— Но определенно лжец.

Парень сжимает челюсть, его лицо приобретает неприятный оттенок красного.

— Ты что, не слышала, что я сказал? — спрашивает он. — Я тот, кто покупает твои карточки.

Я смотрю на него. В глаза, которых больше не увижу. На мокрые волосы под бейсболкой. На красные щёки и шею. На изгиб его губ.

Любому другому человеку было бы всё равно, что он не пришёл сам, чтобы забрать карточку. Может быть, кого-то другого даже не волновало бы, что он не представился должным образом в клубе, не потрудился поправить меня, когда я назвала… Как там звали его друга? Когда я при всех назвала Базза Ноем.

Базз тоже не поправил меня. Вот урод.

Я смотрю ещё немного, сердце бешено колотится. Щёки, уверена, такие же красные, как у Ноя.

Ной.

— Я чувствовала, что… — мы соединялись.

Поладили, взаимодействовали на другом уровне, чем просто сделка между двумя людьми. А в клубе? Тогда я тоже что-то почувствовала.

Притяжение. Искры.

Так глупо. С чего бы такому парню захотеть такую девушку, как я? Без сомнения, я совершенно не в его вкусе, если он тусуется с кем-то вроде этого засранца Базза и других здоровенных парней в клубе, похожих на фитнес тренеров.

— Что почувствовала? — Он делает паузу. — Скажи.

Мой рот открывается — нет, зияет. Сказать? Дьявол, нет, я не собираюсь этого говорить! Он не имеет права на мои мысли. Ни на что не имеет права, и я вообще отказываюсь думать о нём.

— Могу я получить свои деньги? — Плати, придурок.

Он смотрит на меня сквозь эти тёмные очки, рот сжат в прямую линию.

— Это всё, что ты можешь сказать?

Серьёзно?!

— А что ещё? Ты не должен мне объяснять, почему солгал — мы не друзья. Это деловая сделка.

Представляю себе его глаза холодными и пустыми, и мне жаль, что я не могу их увидеть.

— Очевидно.

Очевидно?

Что это вообще значит? Тон, которым он это говорит, заставляет меня строить догадки. Очевидно, что это просто бизнес, но я тоже почувствовал химию? Очевидно, что это просто бизнес, но мне было весело поговорить о других вещах, кроме этой сделки? Очевидно, что это просто бизнес, но теперь, когда я встретил тебя, думаю, что ты симпатичная?

Проходит несколько мгновений, прежде чем парень тянется к поясу своих штанов и оттягивает резинку, обнажая конверт, скрытый внутри. Он такой же толстый, как и предыдущий, хотя в нём меньше денег.

Ной двигает конверт по столу.

Затем берёт карточку Дженкинса. Маленькая коробочка из оргстекла кажется крохотной на ладони его гигантской руки. Потом зажимает её между большим и указательным пальцем, прежде чем покрутить несколько раз, всё ещё наблюдая за мной из-за своих тёмных очков.

— Что ж. Ты получила свои деньги.

Да, все двадцать штук.

— Спасибо.

— Нет. — Он взмахивает карточкой в мою сторону, прежде чем засунуть её за пояс. — Это тебе спасибо.

Мне так много ещё хочется сказать этому человеку, который кажется ещё более незнакомым, чем когда-либо прежде. Человеку, который всего несколько дней назад оживил бабочек в моём животе, но на самом деле не хочет от меня ничего, кроме моей коллекции карточек.

Что ж, он её не получит. Я найду нового покупателя. И пошёл бы этот Ной, или как там его, куда подальше.

— …И есть разрешение на строительство, которое мы обсуждали, но только для этого основного помещения и большого офиса, который можно разделить на две части.

Я киваю женщине, которая станет моим новым арендодателем, владелице нескольких помещений в старом квартале в центре города. Она превратила старые дома в бизнес-пространства для множества технологических стартапов, доткомов и, иногда, блоггеров.

Стены здания побелены, с чёрными ставнями и чёрной лакированной дверью, винтажный дом усовершенствован и современен, его интерьер — идеальная среда для дизайн-центра.

Просто и идеально.

И в рамках моего бюджета теперь, когда у меня есть реальный ликвидный капитал.

Мы на последнем круге обхода, прежде чем я подпишу свою жизнь, то есть подпишу договор аренды. Я собираюсь дать ей больше денег, чем когда-либо давала кому-либо — не считая платы за обучение в университете. Это были студенческие ссуды; а сейчас это мои деньги.

— И я могу покрасить стены? — Сейчас цвет стен серый, и я думаю, что покраска их в абсолютно белый цвет сделало бы пространство намного более впечатляющим.

— Конечно, если сойдёмся на цвете.

— Белый?

Она оглядывается на меня, проходя через другую дверь в то, что должно стать моим кабинетом.

— Белый? Да, безусловно.

Отлично.

Мы обсуждаем ещё несколько деталей: контракт разложен на переносном столе, один стул придвинут, ручка лежит сверху.

Снова перечитываю контракт. Мой отец тоже прочитал его, и мой дядя Марк, который является адвокатом по семейному праву, но всё же смог указать на несколько изменений, которые я должна была внести, особенно в отношении содержания территории, непосредственно прилегающей к зданию.

Кассовый чек на сумму депозита лежит в нижней части моей папки с документами, только что из банка.

Я подписываю, будучи готовой к этому моменту с того самого дня, как поступила в колледж.

Франческа Грациано смотрит через моё плечо, как я добавляю последний росчерк к своей подписи. Расшифровка. Дата.

Сделано.

— Ну что ж! — Она хлопает в ладоши. — Поздравляю.

На полу стоит изящная сумка с ноутбуком, подходящая к её коричневому кожаному ремню и туфлям на высоком каблуке, и она тянется за ней.

Франческа идеально вписалась бы в «Плату», даже если бы была одета для деловой встречи.

Я вытаскиваю чек с задатком из папки и протягиваю ей.

Она берёт его с удовлетворённым кивком.

— Отлично! Вот ключи. Пожалуйста, дай мне знать, если ещё что-нибудь понадобится, связавшись с управляющим недвижимостью.

А затем…

Я остаюсь одна.

Наедине со своими мыслями в своём новом пространстве.

Моё, моё, моё.

Ладно — технически не моё, но моё на целый год, до тех пор, пока я не просрочу арендную плату. Ха-ха.

Мой телефон начинает жужжать, и я выуживаю его из сумки. Видеозвонок. Лицо Клэр улыбается мне с экрана.

— Как всё прошло?

— Отлично! — с энтузиазмом восклицаю я, беря ключи со стола и позвякивая ими перед своим лицом, чтобы она увидела. — Смотри! Всё здание принадлежит мне. Ну, во всяком случае, первый этаж. — Этажом выше находится ещё одно помещение, но, вероятно, оно останется незанятым ещё несколько месяцев.

— И как ощущения? — Она жуёт палочку сельдерея, и я вижу на столе «Кровавую Мэри».