— Вы к кому? — спрашиваю.

Девушка молчит.

— Паааш, — тогда зову я вглубь квартиры. Но не успевает он подойти, как девушка разворачивается и сбегает по ступенькам вниз. Вскоре слышен звук захлопывающейся подъездной двери.

— Ты кого-то ждал? — интересуюсь как бы между прочим, а у самой уже все шестерёнки двигаются, генерируя огромный поток мыслей. Я правда пыталась его остановить и не портить своими домыслами прекрасный вечер, но это было всё равно что пытаться встать на пути у поезда.

Павел

И, хоть я и ответил «нет, я никого не ждал» и для верности еще «никто не мог ко мне прийти, я ни с кем не общаюсь», всё же переживал, зная Еву, как она может себя накрутить и всё перевернуть. И я реально без понятия, что за девушка приходила. Ева скрылась в душе, а я терпеливо ждал её под дверью, чтобы лишней секунды на сомнения не оставить. И вот ловлю её в кольцо своих рук прямо на выходе, всю такую тёплую, чуть влажную после душа, в макушку её утыкаюсь и шепчу:

— Я бесконечно люблю тебя, Ева.

А потом опускаю глаза вниз, где глубокий кружевной вырез топа Евиной пижамы больше открывает для меня, чем скрывает. Шумно сглатываю и шучу, чтобы снять напряжение:

— О боги, Ева, ты моей смерти хочешь от эстетического удовольствия при виде твоих пижамок?

Ева вспыхивает и бормочет под нос:

— Я торопилась, набросала в сумку не глядя…

— Да-да, просто признайся, что у тебя все такие.

Отпускаю её и начинаю пробираться пальцами по бокам к подмышкам, по пути щекоча всё, до чего достаю. Ева заливисто смеется и бежит от меня по направлению к комнате. Я следую за ней. Дверь захлопнуть она не успевает, продолжает бежать, но я нагоняю её в районе кровати, разворачиваю к себе лицом и падаю вместе с ней на постель, оказываясь сверху. Несколько мгновений смотрим друг на друга в неярком свете уличных фонарей сквозь незакрытые шторы и часто дышим. Вне всякого сомнения, Ева чувствует сейчас низом живота прижимающийся к ней индикатор моего желания. Сердце гонит кровь, кончики пальцев покалывает, мне так страшно сейчас, что случится что-то новое для меня, в чём я хорош лишь в теории, а на деле профан, отчаянно не желающий облажаться перед любимой девушкой. А ещё больше страшно, что не случится. Что оттолкнёт, прогонит, посмеется над моей наивностью. Но, чем дольше я смотрю в её глаза, тем больше убеждаюсь, что вижу там ответный голод, бездонный колодец желания, он затягивает нас двоих, так что мы такие, чтобы сопротивляться? Тянемся друг к другу одновременно, встречаемся губами, переплетаемся языками так, что я теряюсь в ощущениях, где её, а где мой. Ева легонько ёрзает подо мной. Я откатываюсь чуть в сторону, помогаю ей снять пижамные топик и шортики, больше под ними ничего нет. Ева смущается, прикрывая себя руками. Я протестующе мотаю головой и развожу их в стороны. Жадно блуждаю глазами по её телу, отмечая все изгибы, и насмотреться не могу. Молния возбуждения с новой силой простреливает вдоль позвоночника и устремляется в пах. Больно щипаю себя за руку, чтобы убедиться, что я не в своём очередном сне. О Еве в моей кровати я мог только мечтать. Но реальность куда совершеннее, ярче, острее, чётче. Дотронуться боюсь, как бы не испортить всё. Сжимаю зубы и начинаю освобождать себя от одежды, снимая домашние штаны и футболку. Даю завороженной Еве себя осмотреть, а затем возвращаюсь к ней, оглаживая подрагивающими пальцами каждый участок её тела. Действую по наитию, осыпая поцелуями, знакомясь, изучая, клеймя… Я самый настоящий счастливчик, потому что Ева оказывается такой отзывчивой, она благосклонна к моим несмелым ласкам, жмётся ко мне, изучает руками тоже, даря мне удовольствие в виде своих вздохов и стонов. Цепляюсь за каждый, как за соломинку, что помогает мне в изучении её тела и способов доставить ей наслаждение, прохожусь несколько раз, закрепляю. Я способный ученик, Ева. От теории перехожу к практике, только дай мне шанс. И Ева разрешает, губы искусаны, волосы разметались по подушке, глаза безумные, и нет для меня ничего прекрасней в этот момент. И тут же понимаю, что ошибся насчёт прекрасного, потому что Ева изящно разводит бедра, приглашая. Тяжело сглатываю, пытаюсь подумать о чём-то отвлечённом, желательно, неприятном, чтобы не быть в этот же момент преданным своим собственным телом. Но где там, смотрю во все глаза.

— Пожалуйста, Паша — шепчет Ева горячо и просяще, глядя из под прикрытых век.

В следующий раз я обязательно немного её помучаю, спросив «пожалуйста, что?». Но в этот раз я слишком тороплюсь. Тороплюсь поверить в свое счастье. Отмерев, тянусь к прикроватной тумбочке, вытаскиваю и вскрываю фольгированный конвертик. Мысленно благодарю отца за предусмотрительность, но эти мысли идут где-то на фоне, ведь в этот момент Ева зачарованно смотрит, как я облачаюсь, не так ловко, к слову, как я себе это напредставлял, но я стараюсь сделать это настолько грациозно, насколько возможно с подрагивающими руками и бешено колотящимся сердцем, от ударов которого закладывает уши. Чтобы несколькими мгновениями спустя окунуться с головой в неизведанное. Когда мы с Евой соединяемся, совершенно новые и настолько мощные ощущения простреливают всё тело, кружат голову, вводят в какую-то неземную эйфорию. Смотрю в её глаза, чтобы не потеряться, они как якорь для меня, чтобы удержаться в этой реальности. Я должен постараться для неё. Я двигаюсь, толкаюсь бёдрами снова и снова и чувствую синхронные лёгкие движения Евы в ответ. Пот струится по вискам и спине, руки дрожат от напряжения, я вдавливаю ногти в ладони, чтобы не финишировать раньше времени. Чудом всё еще сдерживаюсь, отчаянно желая, чтобы сегодня всё было идеально для неё. Поправочка: всегда. Но сегодня Еве хватает пары круговых движений моего пальца, который я добавил чуть выше места, где соединяются наши тела. Ева улетает, закатив глаза, часто дыша через рот вперемешку со стонами, невероятно сокращаясь вокруг меня. Вижу перед глазами звёзды и улетаю вслед за ней.

Ева

Я просыпаюсь раньше и теперь гипнотизирую Пашину расслабленную спину, не прикрытую одеялом. Она идеальная, эта спина. А вот я — нет. Тихонько выскальзываю в коридор и кручусь перед зеркалом, рассматривая себя. Мои наметанные глаза цепко выхватывают все недостатки моего тела. Сколько пройдёт времени до момента, когда Паше надоест видеть это, и захочется рядом кого-то моложе и идеальнее?

Тяжело вздыхаю и иду на кухню готовить блинчики. Я точно видела вчера джем и сгущёнку на полках у Виктора Александровича. Надеюсь, он не будет против. Механически замешиваю тесто, думая о другом. Паша не обсуждал со мной эту тему, да и вряд ли скажет, но я вчера увидела лицо его, глаза, и всё поняла. Меня с головой накрыло осознанием, что он меня ждал, что вечером вчера всё впервые у него было. Со мной. От такого открытия люблю его ещё сильнее… Я что сказала «люблю»? А разве у меня был шанс этого избежать?

— Привет, пахнет божественно, — слышу из-за спины и оборачиваюсь на голос. Там стоит бесконечно милый после сна взлохмаченный Паша в одних боксерах. Приоткрываю рот, перед глазами калейдоскопом проносятся картинки нашей ночи, а ноги становятся ватными. — Я тебя смущаю? Мне одеться?

Мотаю головой и приглашаю за стол. Сама же вновь поворачиваюсь спиной, отскребая многострадальный блинчик, который успел подгореть, пока я таращилась.

— Ты такая красивая…, - полушёпотом говорит Паша, заставляя меня вновь обернуться. Он полулежит на сложенных на столе руках и рассматривает меня.

— Ты ночью тоже это говорит. Я ещё спросила, чего не спишь, а ты не ответил.

— Не помню, — улыбается Паша, смущаясь.

После обеда собираемся выезжать назад в столицу.

— Паш, не нужно снимать квартиру, — говорю ему я по дорогу. — Извини за тот раз, я была не в себе. Ты всегда можешь прийти ко мне.

— В твою студию, Ева? — фыркает Паша, и я представляю свою квартирку. Ну, да, она немного маловата для двоих. — Я ведь не шутил вчера. Давай снимем что-то для нас двоих?