– Потом сплетничать будете, – обрезала Полина. – За столом сама сказала у нас полтора часа.

– Договорились. А твой выбор, моя дорогая, одобряю. И будь это не ты – так бы его у тебя и увела.

Антону показалось, или Полина на этих словах и опять вздрогнула? Или он себе выдумывает то, что хочет видеть?

Если над зоной боулинга свет был приглушённый везде кроме дорожки, то зона небольшого кафе освещалась достаточно ярко, чтобы разглядеть и еду, и лица. За столом кроме Иришки сидели ещё пятеро. Один явно парень Иришки – он стеснялся, так как был младше, чем основная компания и видимо не очень хорошо с остальными знаком. Зато плюхнувшаяся на соседний стул Иришка была счастлива – мол, и я тоже парой. Рядом со своей девушкой – полненькой смуглой брюнеткой – сидел Стас, его Антон узнал бы, даже если бы его не представили: до того похож на сестру. Ещё одна пара, оба золотисто-рыжие в веснушках – вот уж точно нашли друг друга. Все имена, когда их представляли, Антон благополучно пропустил мимо ушей. Понадобится – или вытащит из памяти с помощью специальных приёмов, которые в него как в наследника вдалбливали, или Коготь подскажет. Не понадобится – так нечего забивать голову всяким мусором. Антон сегодняшних гостей всё равно видит первый и последний раз в жизни.

Какое-то время все ели и пили, причём не только горячий чай, но и распечатали несколько бутылок неплохого сухого вина. Антон обратил внимание, что сестра Стаса и его девушка почти не пили, зато Полина спокойно выпила два бокала, словно виноградный сок. Совершенно не боялась опьянеть? Потом начались поздравления. Первой все по очереди поздравляли Ирину, следом Полину. Дальше от столика перешли к дорожке боулинга. Стас зачем-то предложил поставить бортики, чтобы «у девушек» мячи не закатывались в жёлоб вдоль дорожки – мол, в прошлый раз так всё испортили. Но Иришка запротестовала:

– Никаких бортиков. Играем по-взрослому.

– В таком случае на что? – поддержал её брат.

– На поцелуй именинницы! – Иришка сделала невинное лицо, потом стрельнула глазками в сторону подруги. – И вообще, кто-то у нас типа отмечает совершеннолетие. Правильно, Полина Вадимовна?

– Вообще-то мне семнадцать, а не восемнадцать.

– Да ладно тебе, можно и округлить.

Антон ухватился за стойку с шарами, радуясь, что находится сейчас в стороне и в полумраке, а остальные стоят возле ярко освещённой дорожки. В ушах грохочущим водопадом застучала кровь, а сердце, кажется, остановилось с концами. Он идиот! Идиот, потому что не только отказался читать досье Полины, но даже не удосужился за все эти месяцы поинтересоваться её отчеством. Девушка, страж. Её настоящее имя – Полина Вадимовна Воронцова, дочь пропавшего как раз в Омске семнадцать лет назад стража и наследника семьи Воронцовых. И отец, который всё это время искал следы пропавшего названого брата, не знал, что ответ под носом. Но отцу-то как раз простительно, имя Вадим здесь не редкое, а про способности стража у Полины он не подозревает. Пропавшего дядю Лаймы Воронцовой на фотографиях Антон видел не раз – дочь пошла целиком в мать, отцовские черты можно заметить, но только если точно знаешь, что ищешь. В том, что Полина и супер-кошка это один и тот же человек, можно теперь не сомневаться. Не одно отчество, слишком много и других косвенных улик и совпадений. Включая то, как спокойно девушка за столом пила вино – она точно знала, опьянение ей не грозит.

За игрой Антон с трудом пытался сосредоточиться, пусть внешне никто этого вроде бы не заметил. Сказалось вбитое на уровне подсознания умение на публике «держать лицо» в любом состоянии. Но всё равно его мячи то закатывались в жёлоб, то летели мимо и лишь некоторые добирались до кеглей. Иришка визжала: «Страйк!» На табло монитора появлялись все новые и новые цифры напротив имён игроков. Когда на табло засветился сигнал об окончании раунда, выяснилось, что лучше всех результат у Полины, а хуже всех у Антона.

– И что? Мне теперь саму себя целовать?

– Нет уж, – хором заорали остальные. – Утешительный приз проигравшему.

Иришка демонстративно вытянула губки и весело сказала:

– А теперь поцелуйчики! Давай-давай, обещание надо выполнять. Выиграла так выиграла, именинница обязана получить поцелуй.

Полина поцеловала Антона в щеку, он даже удивился её решительности. Но остальным этого оказалось мало.

– Мы по-взрослому играли! Так нечестно!

Антон и Полина не сговариваясь мрачно посмотрел на остальных. Но все принялись настаивать, так что очень быстро Полина оказалась в его объятиях, и на губах терпко лёг вкус поцелуя. Дальше Антон не выдержал, прижал к себе девушку ещё крепче и поцеловал дольше и более чувственно. По коже побежали мурашки, качнулся пол под ногами.

– Ура! – завопила Иришка. – А теперь второй раунд!

Полина тем временем вежливо освободилась из объятий и сказала, что второй раз играть не станет, а посмотрит. Антон, который после поцелуя вдруг опять понял, что с трудом стоит на ногах, тоже поторопился отказаться и сел рядом с Полиной. Как сквозь туман он наблюдал и за игрой, и за счётом на табло, и на то, как поцелуй Иришки со своим парнем сорвал аплодисменты не только среди друзей, но и за соседней дорожкой.

Когда они вышли из боулинг-клуба, голова ещё немного кружилась, но от холодного, уже почти по-зимнему морозного воздуха Антон почувствовала себя легче. Да и земля под ногами практически стала на своё место, хотя окончательно туман перед глазами развеялся, лишь когда он довёл Полину до дома и попрощался.

– Пошли, подымаешься ко мне. Дома никого, я точно знаю, – вместо «до свидания» ответила девушка.

– Да я…

– И не спорить. Я не спрашиваю, а сообщаю. Видела я, какой ты в боулинге был. Думать надо до, а не после. У меня если что бабушка медик, я всё отлично вижу. От вина давление поплыло? А сказать, раз уж глотнул не подумав, стыдно стало? Короче, поднимаемся и заварю тебе чаю по бабушкиному рецепту. Чтобы до дома дошёл и я не волновалась, что ты свалишься по дороге.

Наверное, надо было отказаться, но сейчас это было для Антона выше его сил. Потому он молча кивнул и послушно вслед за девушкой зашагал к лифту.

Дома Полина несколько минут колдовала что-то с баночками, смешивая и укладывая в чайник. Потом пришлось какое-то время ждать, пока заварится. Наконец золотистый напиток был разлит по чашкам. Мягкий. Ласкающий вкус, чуть пряный чёрный чай, который отдавал мятой, зверобоем, вишней с малиной и ещё чем-то очень знакомым…

– Спасибо, что пришёл. Это действительно был классный день рождения.

А потом они долго целовались прямо на кухне, и обоим стало жарко, так, что Полина стянула блузку и расстегнула пуговицы у Антона на рубашке. А дальше оба опять стояли, прижавшись друг к другу обнажённой горячей кожей, и было опять жарко. Но этот жар согревал. И они опять целовались. И рука Антона крепко обнимала девушку за талию, понемногу сползая всё ниже… Лишь с огромным трудом Антон заставил себя остановиться, кое-как, даже не застёгивая рубашку, он натянул куртку и выскочил из квартиры, держа ботинки в руке.

Улица обожгла кожу морозным холодом. Это помогло собраться. Антон быстро оделся до конца и застегнулся. Радом возник фамильяр.

– Коготь, я идиот. Ты понимаешь? Это же она, супер-кошка! Я же чуть её сейчас в постель не потащил, а она бы и не сопротивлялась.

– Спокойно. Ничего не произошло, не знаю уж кого благодарить. И знаешь, в этот раз я считаю, что ты не виноват. И она не виновата. Зато теперь ты точно можешь быть уверен, что она отвечает тебе взаимностью.

Антон сипло выпустил воздух сквозь зубы. При всём иммунитете стражей и у него имелись слабые места. Напиток, заваренный с определённым составом трав. Причём выращены эти травы должны быть обязательно естественным путём и собраны рукой ведуньи. В более развитых мирах не раз пытались синтезировать полный аналог. Но он оказывался обычным успокоительным. А вот то, что сегодня заварила Полина, снижало иммунитет к алкоголю и раскрепощало подсознание. Каждого стража заставляли заучивать вкус напитка наизусть: замаскировать его невозможно, любая посторонняя добавка аннулирует эффект. Но сегодня Антон не видел и не слышал вообще ничего, за такую безалаберность хотелось надавать себе оплеух отдельно. Опять понадеялся на Когтя, забыл: чтобы не повредить защиту квартиры и не выдать себя, Коготь оставался снаружи.