— Даа, нам такое не пришло в голову, — виноватым тоном произнес отец.

— Прости, Лизонька, — всхлипнула мать, вытирая слезы с лица дочери, — ты ни в чем не виновата! Мы просто испугались твоего крика.

— И вы простите меня! Не понимаю, что нашло на меня. Безотчетный ужас какой-то напал. — Элизабет стала приходить в себя и осознавала, как глупо отреагировала на незнакомую ситуацию. И это хорошо, что всё можно списать на болезнь. Но впредь нужно лучше себя контролировать и держать в руках.

На этом маленькое происшествие с лифтом закончилось, и вся семья погрузилась в такси. Конечно, автомобиль вызвал удивление и любопытство у Элизабет. Но с машинами она успела заочно пообщаться, увидев такое чудо в одном из роликов. Поэтому не кричала, не столбенела, а лишь восхищенно таращилась в окно. Пытаясь запомнить каждую деталь, мелочь — ей всё было интересно и приводило в восторг.

Город, который открылся ей из окон автомобиля, был даже лучше, чем она себе представляла. Высоченные здания, огромное количество суетливо бегущих людей. А машины! Они были повсюду — яркие, быстрые, неуловимые. Элизабет жадно впитывала в себя городской смог и суету. Ей казалось, что стоит прикрыть на секунду глаза, и дивный новый мир исчезнет.

Родители улыбались, наблюдая за дочерью. Их любящие сердца радовались при виде ожившей и раскрасневшейся Лизы. Она сейчас выглядела младше своего возраста, напоминая им себя маленькую. Шкодливую и непоседливую девчонку с извечным вопросом — «Почему?». Давненько они не видели ее такой счастливой, как в это мгновение, в такси.

Попетляв по городу, машина остановилась возле типичной девятиэтажки. Отец выгрузил коляску, которую взяли в аренду для Лизы в больнице, и затем аккуратно водрузил на нее дочь.

— Мы можем ненадолго задержаться на улице? — спросила Элизабет, осторожно поглядывая на родителей.

— Конечно, милая! Сколько твоей душе угодно! — радостно воскликнула мать. — Я понимаю, как ты устала от сидения в четырех стенах, а свежий воздух тебе будет только на пользу. Будем с тобой каждый день гулять. — И она весело подмигнула леди.

Элизабет рассматривала шумную детвору, что бегала по детской площадке, скатывалась с горки и гоняла мяч.

«Совсем как мой правнук Гарри!», — мелькнуло на задворках памяти и исчезло, уступая место новым впечатлениям. К родителям подошли соседи поздороваться, и Элизабет обратилась в слух.

Разговор шёл ни о чем, но для Элизабет всё было интересно и ново. Манера разговора соседей, жесты и мимика матери, сдержанная вежливость отца. Для себя леди отметила, что не так уж и много поменялось в самих людях. Всё те же сплетни и дрязги, зависть и высокомерие, … человеческие пороки никуда не исчезли.

Современным людям оказались не чужды те же чувства и эмоции, которые переживала и сама леди.

Прогулка подействовала на Элизабет умиротворяюще. Постепенно она привыкла к виду высоких домов, а внутренний дворик показался ей уютным. И пусть здесь всё было не так, как она привыкла, но своя атмосфера и очарование присутствовали.

Мать оторвалась от болтливой соседки, переключая внимание на дочь.

— Милая, близится время обеда. Может, зайдем в дом? — спросила она у леди.

— Да, — согласилась Элизабет, чувствую некоторую усталость в спине от долгого сидения.

Отец покатил коляску с дочерью к одному из подъездов в доме.

Оказавшись внутри, леди поморщилась от неприятного запаха. Пахло сыростью, затхлостью и … котами?! Отец, будто прочитав ее мысли, пробормотал:

— Родные ароматы встречают… — и тоже скривился.

И тут Элизабет снова увидела эту адскую машину. Лифт!!

— Я не хочу в него заезжать! — вцепившись в подлокотники, произнесла Элизабет.

— Дочка, не бойся! Мы же на первом этаже живем! Забыла, что ли? — испуганно проговорил родитель, останавливая коляску и заглядывая в лицо дочери. А та, покрылась испариной и вжалась в кресло, с ужасом поглядывая на дребезжащий аппарат.

Вот лифт дернулся и тренькнул в последний раз, двери распахнулись, и оттуда вышла семейная пара с ребенком. Вежливо поздоровались и пошли на выход.

— Что? — переспросила Элизабет, выпав из реальности на какое-то время.

Родители переглянулись и открыли входную дверь.

— Нам сюда, — мрачно сказал отец, закатывая Элизабет вглубь квартиры.

Оказавшись внутри, она очень старалась не вертеть головой по сторонам, а вести себя естественно. Слишком свежо было воспоминание о конфузе с лифтом, ни к чему шокировать родителей еще больше. Она даже рискнула сделать замечание, чтобы успокоить напуганных родных.

— Как хорошо вернуться домой! — произнесла она, невинно улыбаясь им.

Мать молча отвезла коляску с дочерью в спальню.

— Это твоя комната, — глухо произнесла женщина, стараясь изо всех сил не разрыдаться. — Обед будет через полчаса. — И оставила Элизабет наедине, прикрыв за собой дверь.

«Я что, заперта??» — испуганно подумала леди, неумело толкая колеса коляски руками, подкатываясь поближе к двери. Она оказалось не запертой и, сквозь маленькую щелку, Элизабет рассмотрела родителей. Мать беззвучно рыдала на плече у отца, закрыв рот руками. А он — утешал ее, как мог, поглаживая по спине и плечам.

Элизабет прикрыла дверь плотнее, откатываясь обратно к кровати.

— Мне очень-очень жаль, — тихо уронила в пустоту герцогиня, извиняясь перед родителями. Ей действительно было жаль этих чутких и заботливых людей, дочь которых она заменила. Будь ее воля, леди уступила бы тело Елизавете, даже ценой собственной жизни.

*****

Комната Лизы оказалось совсем небольшой. Светлые простые обои в цветочек, легкие гардины из тюля на окнах, несколько цветочных горшков на окнах. А из мебели — кровать, полки с книгами, рабочий стол у окна и небольшой шкаф-пенал для вещей в углу.

Конечно, такая спальня не могла сравниться с хоромами герцогини. Там у Элизабет была просто огромная спальня, как принято говорить у французов — будуар.

В ее спальне, кроме гигантской кровати, стоял очаровательный туалетный столик, где она наводила красоту. Еще были кресла для приема посетителей, и к ним столик на выгнутых ножках. Из комнаты выходили двери на балкон, а также в собственную гардеробную с большим напольным зеркалом в позолоченной раме. И, конечно же, имелась отдельная ванная, состоящая из нескольких помещений.

Всё это вспомнила Элизабет мимоходом, будто картинки из красивой сказки. Сейчас в ее распоряжении оказалась своя отдельная комнатка, за что она была благодарна хозяевам.

Недели реабилитации текли медленно, нагоняя скуку на Элизабет своим однообразием.

Утро начиналось с зарядки и завтрака. Потом отводилось время для занятий по школьной программе, которую Лизе необходимо было догнать. Первое время леди тяжело давалась наука, слишком много информации нужно было понять, усвоить и выдать результат. Но постепенно она втянулась, находя определенное удовольствие в учебе. А природное любопытство не давало Элизабет заскучать.

После обеда приходила Катя, если не была занята на своих многочисленных кружках. Элизабет постоянно поражалась — какой многогранной личностью оказалась Катерина! Почти каждый день — уроки театрального искусства с репетитором, ведь Катя мечтала в будущем работать в драматическом театре, а затем у нее шли музыкальные занятия. А по выходным — гончарное искусство и литературный кружок.

Леди привыкла к болтушке-подружке, с радостью отмечая каждый ее приход. Катя была единственной, кто с восторгом принял перемены в девушке Лизе. Она даже как-то пошутила на эту тему.

— Лизка, а Лизка?! — хитро прищурив глазки, позвала Катя, отрывая леди от созерцания молодежной мыльной оперы по телевизору, которую они вместе начали смотреть.

— Ммм? — откликнулась Элизабет, практически привыкнув к новому имени.

— Хорошо, что ты в аварию попала, — сказала подруга серьезным тоном, вот только ее глаза блестели от сдерживаемого смеха. — Человеком стала! — закончила фразу Катя и прыснула со смеху.