Раньше она всегда отправлялась в приключения вместе с отцом. Это был первый раз, когда вся ответственность и решения легли целиком на ее плечи. И она ехала не праздно гулять со спальником, не есть кашу из походного котелка, приготовленную на костре, и не веселиться под вечер, отыскивая укрытие для сна под открытым небом. Во все прежние разы смысл процесса был в самом процессе. В этот раз она совершила нечто невозможное – поставила перед собой четкую цель отыскать отца и вернуть его домой. Нынешнее путешествие подходило к концу. Она справилась. Ее захлестнула новая, доселе неведомая эмоция. Ей казалось, что она победила целый мир и возвращается в родной край не маленьким ребенком, а взрослым зрелым человеком, способным на многое.

Сколько девочек в ее возрасте смогли бы сделать то, что без тени сомнений рискнула совершить Рита? Она гордилась собою заслуженно, но скромно, молча.

– Рита, зайка, – позвал ее голос из купе, – завари мне чайку.

Вот он, виновник торжества. Отец ютился на нижней лежанке, придерживая замотанную в бандаж с гипсом сломанную руку. Ему неудобно идти через весь коридор, который то и дело мотыляет из стороны в сторону. Девчонка послушно забрала его подстаканник и вернулась через минуту с кипятком. Вода постепенно окрашивалась в бурый, крепкий цвет. Придерживая пальцами непослушные кудри, Рита наклонилась и поцеловала папку во взъерошенную макушку. Унылый растаял, и на душе у него потеплело.

На соседней койке спал дядь Леша. Он вообще всю дорогу спал. Просыпался только для того, чтобы отлучиться в туалет или сонно схомячить бутерброд с котлетой. Семейство его не тревожило. Путешествие длиной в два года вытрепало его так, что некогда шумный и веселый балагур стал похожим на привидение.

К окну, возле которого Рита проводила последние полчаса, подошла Ленка. Белая майка-алкоголичка, хлопоквые шорты, шлепанцы и полотенце на плече – она только что умылась, смахнув с себя утреннюю дрему. Сперва она посмотрела на сосредоточенное лицо подростка, а затем, проследив за ее взглядом, стала изучать солнечные просторы Краснодарского края.

– А когда будут горы? – спросила она, становясь рядом с подругой.

– Тю! Еще нескоро. Через несколько часов.

– А как они появятся? Они, наверное, будут сперва холмами, а потом постепенно начнут становиться все выше и выше...

– Не, – непринужденно бросила Рита. – Они просто бац! – и вырастут из-под земли. Ты даже не заметишь, как это произойдет.

– Надо, значит, смотреть внимательнее, чтобы не пропустить.

– Лучше смотри на своего ненаглядного, хе-хе, – пихнула ее локтем девчонка. – С горами ничего не произойдет. Они как стояли миллионы лет до нас, так столько же и простоят. А за нашими мужиками нужен глаз да глаз.

– Вот уж точно, – улыбнулась Ленка, а Ритка умудренно подняла палец.

– Даже если они сидят себе спокойно или дрыхнут. От них чего угодно ожидать можно.

Послушав совет малявки, Ленка заглянула в купе. Заботливо поправила белую простынь на плечах Лехи и присела с краю.

– Хэппи энд получается? – проронила она.

– Как тебе это приключение вообще? – поинтересовался Унылый. Он боролся с чайным пакетиком, что намотался на ложку. Ленка задумалась. А как ей это приключение?

– Мне кажется, что я попала на страницы какого-то фантастического романа. До сих пор не верится, что все это взаправду.

И счастливо обвела взглядом купейный вагон, на всех парах мчащийся на Кавказ...

После драки на болоте Леха провалился во всеобъемлющую темноту. Его разбудил громкий звук чьих-то соплей. Это Унылый сложил вокруг носа тряпочку и изо всех сил сморкался в надежде, что простуда после этого бессмысленного ритуала тотчас закончится. Голова гудела. Долговец пошевелился. Все болело. Он вяло приподнялся на локте, медленно обвел взглядом их убежище. Деревенский дом из сруба освещали керосиновые лампы, одна на столе, вторая на тумбочке возле кушетки, где расположился приболевший друг.

– Что вылупился? – проворчал Унылый, отворачивая раскрасневшуюся небритую рожу. Стыдился, что предстал в таком виде.

– Что вчера было?..

Воспоминания, как кадры из кинофильма, постепенно возвращались. Трое сталкеров... Они довели их чуть ли не под локти до какого-то колхоза, завели в дом. Хотели завести беседу, чтобы что-то рассказать, но прикинув в каком состоянии была четверка, положили на это с прибором, дали каких-то таблеток, да оставили их в покое. Ух, тяжело... Вдруг рядом с ним пошевелилось что-то мелкое. От неожиданности долговец вздрогнул. Это оказалась Ленка. Такая же помятая, как он сам, с синяком на скуле и руках. Она тоже постепенно смахивала сон с глаз.

– Сколько времени? – протянула она первое, что пришло в голову.

– Десять часов, – ответил Саня.

– А чего за окном темно? – нахмурился Леха, вглядываясь за полоску белого тюля.

– Так вечера же. Мы проспали почти сутки.

Словно в подтверждение из прихожей раздались голоса.

– ...я с тех пор всю эту оптику на одном месте вертел.

– Если инструмент сложный в использовании, это не значит, что он говно. Просто им надо уметь пользоваться!

Знакомые голоса. Леха силился вспомнить, где же он их слышал, как вдруг его словно ледяной водой окатило.

– Да ладно... – прошептал он, вытаращившись на Саню.

– А я тебе говорил, что нас преследуют. Да, Леха, они.

– Еще пять минуточек.

Егоза поворочалась, обняла битой ручонкой своего долговца и снова мирно засопела. Но, кажется, сон к ней не шел. Выспалась, малая. Просто ленилась.

– А я считаю, что человек должен уметь делать все! – в спор мужиков влез знакомый голос Ритоньки. – Специализация для слабаков.

– Ой-вей, ты почему еще не сообразила кипяточка на десятерых, всемогущая? Цигель-цигель, леди, иначе я боюсь обидеть вашего папу.

– Пф-ф-ф!

Шаги приблизились к порогу комнаты. Дверь распахнулась. В проем высунулась знакомая рожа. Генерал Таченко ухмыльнулся от уха до уха.

– Ну что, богадельня? Хватит хари плющить! Я вижу, что вы в порядке, – немного потупившись, генерал добавил: – В относительном.

Ничего не поделаешь. Пришлось заставлять себя садиться на край кушетки, собирать глаза в кучу. Рядом такая же потрепанная Ленка зевала и потягивалась. В течение получаса комната, где они отдыхали, преобразилась. Ритка, как всегда бодрая, принесла чайничек, кружки. Ввалились туда и трое матерых долговцев. Конечно, Серега собственной персоной, а за ним Бунчук и Череп. Если Таченко хотел кипяточку на десятерых, а их семеро, не значит ли это, что отряд Лисицына тоже где-то здесь? Но обо всем по порядку.

Радовало то, что офицеры не собирались крушить рыла за доставленные проблемы. Даже напротив, Таченко с горящими глазами не мог дождаться, чтобы расставить все точки над буквами. Произошедшее его захватывало, словно это была увлекательная игра с головоломками, которые он все решил, не подглядывая в статьи с прохождением уровней.

И вот, под кофе, у кого-то под чай, под бутерброды, сгущенку, «сникерсы» начался разговор. Леха чувствовал странную вину за свои поступки, поэтому первым великодушно начал главнокомандующий. Он сидел на стуле, облокотившись о край стола. Хоть он и был одет в форменные брюки и берцы, благодаря самой что ни есть обычной майке-алкоголичке выглядел как-то по-домашнему что ли, уютно. Рита, что прибилась поближе к отцу, с нескрываемым восхищением смотрела на Таченко, словно увидела перед собой идеал. Крепкий солдат с красивыми широкими плечами, точеными чертами лица и пронзительным остроумным взглядом – какой бы дамочке не понравился этот мужчина? С небольшими шрамами на руках, полученных в сражениях, и венозными кулаками, знающими, что такое физический труд. Конечно, Унылый мигом просек, что губа у его дочурки не дура. Но покамест мелковата она, не доросла до столь брутального габарита. Не по зубам ей генерал. А жаль, Саня бы их благословил мгновенно.