В этой истории, кроме Констанции и королевы, замешана только одна женщина – та, которая выдала себя за графиню де Валькур и дважды пыталась от него избавиться.
На этот раз ей не уйти!
Д’Артаньян запрыгнул на стол, напугав всех вокруг, в надежде все же высмотреть среди гостей преступницу. Между тем Бекингем отправил на поиски Арлекина солдат, и те просочились в толпу.
Внимание гасконца привлекла одна фигура, быстро продвигавшаяся вдоль стены к дверям. Он так пристально следил за ней, что незнакомка невольно оглянулась.
И д’Артаньян ее узнал!
Гасконец спрыгнул со стола и, оттолкнув Рысь, которая громко возмутилась, бросился, расталкивая всех вокруг, вслед за убегающим Арлекином.
На улице все тонуло в тумане, однако д’Артаньян не упускал из виду беглянку. Она направилась к лошадям, которых держал на поводу Атос.
– Остановите ее! – крикнул гасконец.
Мушкетер услышал и преградил ей путь. На одну-единственную секунду их взгляды встретились, и… Атос, словно получив удар, отшатнулся. Арлекин, воспользовавшись замешательством, толкнул его изо всех сил. Атос не удержался на ногах и, падая, опрокинул еще и жаровню. Золотой сноп искр рассыпался в ночи.
Атос, держась за сердце, сказал со странной усмешкой:
– Хватай ее, д’Артаньян!
Он был бледен, как полотно. Наверное, от боли.
Однако Арлекин уже вскочил на лошадь и галопом умчался в темноту. Гасконец тоже запрыгнул в седло и пришпорил лошадь.
Снова сумасшедшая ночная скачка, но на этот раз время – не единственный противник. Есть еще женщина, и в руках у нее колье с подвесками. Драгоценность решает участь королевы Франции – будет ли она жить или погибнет на эшафоте.
В густой тьме единственный ориентир – стук копыт, который он слышит впереди.
Д’Артаньян поднялся на вершину небольшого холма, и вдруг все стихло. Гасконец резко остановил лошадь, вставшую на дыбы, и прислушался. Тишина. Не могла же раствориться всадница, она же не привидение!
Но вот до него снова донесся стук копыт из‐за густых деревьев, и он вновь пустился в погоню. Вскоре ветер, хлещущий в лицо, принес запах моря – оно где-то здесь, совсем рядом. Лошади мчались одна за другой вдоль крутого обрыва, внизу которого шумели волны. Гасконец горячил лошадь и сокращал расстояние. Вот они уже нога к ноге. Д’Артаньян различает тонкую фигуру, припавшую к шее лошади, и разметавшиеся длинные волосы. Сжимая лошадь коленями, преступница направляет ее так, чтобы преследователь оказался на самом краю обрыва. Однако д’Артаньян делает невероятное: прыжок – и он уже сидит позади всадницы и крепко держит беглянку. Женщина яростно вырывается из его рук, стараясь вытащить из‐за пояса кинжал. Но кинжал гасконца, перехватившего поводья, уже у ее горла.
– Подвески! – кричит он.
Лошадь замедлила ход, а потом и вовсе остановилась. Д’Артаньян соскочил на землю вместе с похитительницей, не убирая кинжал. Даже в темноте он узнал ее – да, она пыталась убить его. Да, она выдавала себя за графиню Изабель де Валькур… Но какая же красавица – волнующая, соблазнительная! От аромата ее духов даже сейчас, когда он знает обо всех преступлениях мошенницы, загорается кровь.
– Я упаду прямо на вас, – усмехается Миледи. – Вы этого хотите? Я так вам нравлюсь?
– Подвески! – требует юный гасконец.
Миледи медленно достает колье и швыряет в д’Артаньяна. Потом делает шаг назад к краю скалистого обрыва. В тишине слышен шум прибоя. Вышла луна, и в ее свете видны пляшущие серебряные блики на волнах.
– На кого вы работаете, мадам? – спрашивает гасконец.
– Думаю, на самого дьявола, – насмешливо отвечает она.
Гасконец не видит, а лишь догадывается, что она смеется над ним. Смеется даже тогда, когда он загнал ее в угол!..
– У вас вспыхивают глаза, д’Артаньян! – говорит Миледи, продолжая медленно отступать.
– Я позабочусь, чтобы вспышки стали пожаром, в котором вы сгорите.
Д’Артаньян делает шаг к Миледи, чтобы не дать ей упасть. Поздно! Она раскинула руки, опрокинулась и полетела вниз, словно огромная птица. Послышался всплеск, когда она упала в море. Потрясенный д’Артаньян подошел к самому краю обрыва и увидел лишь черную беспокойную воду.
Женщина исчезла.
Глава XV
Париж, светает
Наступила суббота, день бракосочетания брата короля. Он женится на одной из богатейших наследниц в Европе, юной герцогине де Монпансье, дочери Генриха де Бурбона.
Солнце еще не встало, когда двое мужчин, проделав немалый путь по катакомбам под Парижем – воистину лабиринту кротовых нор, добрались до подземной крипты – сырой и темной. Один из них поднялся по лесенке и постучал кулаком в люк. Он тут же открылся, и к ним выглянул священник в сутане и темной шапочке – аббат Ругон. Без тени удивления он помог гостям выбраться наружу.
– Идемте, господа, – пригласил аббат с подобострастным поклоном.
Обогнув массивную колонну, мужчины оказались на хорах церкви Сен-Жермен-л’Осеруа – ближайшей к Лувру, где будет проходить венчание. Аббат встал в сторонке и, перебирая четки и опустив взгляд, ждал, пока гости осмотрят хоры. Старший из них наконец выразил удовлетворение и протянул священнику письмо. Тот взял его и сломал печать. Письмо написано условным шифром. После чтения губы аббата сложились в тонкую улыбку.
– Поблагодарите нашего друга, – сказал он.
– Воистину неисповедимы пути Господни, – произнес второй, поднимая взгляд к церковному своду. – Не так ли, святой отец?
Этот день и для кардинала Ришелье начался задолго да рассвета. Его карета остановилась у Лувра, и в дальней галерее, которую редко кто посещал, он встретился со своими людьми.
– Ваше преосвященство…
– Я слушаю.
– Судно прибыло в Кале этой ночью. Однако на борту ее не было.
Министр помрачнел. Что могло случиться? Миледи всегда действовала без промаха.
– Неважно, – процедил он сквозь зубы. – У меня не будет подвесок. Но у нее их тоже нет. Игра продолжается, и я надеюсь на выигрыш.
Королева не спала всю ночь.
Констанция тоже. Она стояла у высокого окна и то пристально вглядывалась в темноту, то смотрела, как отсчитывали минуты золотые часы на мраморном камине. Она вздрагивала всякий раз, когда всадник въезжал во двор или раздавались торопливые шаги слуги в коридоре. Девушка надеялась…
– Где же он? Почему еще не в Лувре? Господи! Только бы не случилось какого несчастья! Я этого не переживу!
А тем временем наступило утро.
В полдень колокола церкви Сен-Жермен-л’Осеруа зазвонят во всю мощь.
Очень скоро королеве придется покинуть покои. И пора, да, пора покориться ожидающей ее горькой участи…
Анна поднялась, оставив постель со смятыми после бессонной ночи простынями, и посмотрела на Констанцию. Взгляды двух женщин встретились.
– Если д’Артаньян не приедет, я погибну, – прошептала королева.
В сопровождении личной охраны жених, Гастон Орлеанский, вышел из покоев. Было около одиннадцати часов. Выглядел он великолепно: расшитый золотом колет сверкал и переливался, лицо принца было холодно и бесстрастно. На парадной лестнице его уже встречала королева-мать, Мария Медичи. Обменявшись церемонными приветствиями, дальше они шествовали вместе.
– Вы достойно подготовились к самому главному в вашей жизни дню? – не без иронии осведомилась Мария.
Гастон загадочно улыбнулся и предложил ей руку. Они спустились во двор Луврского дворца и направились к ожидавшей их карете. Им встретился кардинал де Ришелье, который, напротив, торопился во дворец. Он нашел короля в зале Совета. Людовик пребывал в задумчивости, но взгляд его был грозен.
