У меня начинается самая настоящая паника.

Когда мужчина сам дверцу открывает, меня обдаёт холодным воздухом. Я не понимаю. Ничего не понимаю. До меня доходит, что я, кажется, людей убила. Насмерть сбила…

— Выходи. — От его стального голоса внутри всё корочкой льда покрывается. Становится ещё хуже. Мои душевные терзания только на два умножаются.

— Я… я… увидела… испугалась…

Разжимаю пальцы, руль отпускаю. Всё делаю очень медленно. Сначала одну ногу на землю выставляю, только потом вторую. Ноги дрожат, я когда от сидения отталкиваюсь, то чуть ли назад не падаю, но Демьян успевает за талию схватить. Помогает из машины выйти. Я вся дрожу. Зубы стучат.

— Я увидела… Он показывал что-то руками… Там оружие было… Я испугалась… Они ведь тебя хотели… А я задавила. Насмерть, да? — Хватаюсь за руки Демьяна, в глаза заглядываю. Меня колотит не на шутку. Я повторяю свои слова раз за разом, как будто на повторе. Ноги подкашиваются.

— Блядь, — Демьян меня ловит, сильнее сжимает, к себе притягивает.

— Стой, нет, я не хочу… — Начинаю хрипеть, когда он меня тянет туда. Хочет завести за машину.

— Пошли, — рявкает, не даёт никакого выбора. Заставляет идти.

Я вся холодею. Он хочет мне показать… Показать трупы?

Мы заходим за машину. Я вижу четырёх мужчин, они все валяются на земле.

Один, тот, которого отрубил Суровый, валятся отдельно. А эти трое…

Демьян бьёт ногой того, что сбоку лежит. Поначалу мне кажется, что он не двигается, но после второго удара я слышу какое-то мычание.

— Живой ублюдок, усекла?

Суровый ко мне поворачивается, в глаза смотрит и ждёт, пока я кивну. Усекла. Живой. То же самое ещё с двумя проделывает.

— Никого не убила, живые твари, — снова на меня смотрит, — если поняла — кивни.

Я киваю.

— Теперь выдыхай. Не взяла грех на душу.

Я сижу в машине. Демьян за рулём. Никто из нас не произносит ни слова. Я вся дрожу как осиновый лист. Обхватываю себя руками за плечи, но это не помогает. Дрожать только сильнее начинаю. Я сбила людей. Сбила. Сама лично. Даже не задумываясь. Из-за него. Неужели… Неужели он так много для меня значит? Мой внутренний диалог поражает меня саму. Именно в эту секунду я понимаю, что это всё перешло на какую-то другую стадию. Серьёзную. Пугающую.

— Держи, — вздрагиваю, когда его голос гремит в полнейшей тишине.

— Что? — Непонимающе смотрю на фляжку, которую мне протягивает мужчина.

— Держи, говорю, выпей.

Я сжимаю пальцами железную баночку. Даже не спрашиваю, что внутри. Просто хватает того, что мне её дал Демьян. Значит, он считает, что так будет лучше. Откручиваю крышку, в нос ударяет резкий запах алкоголя. Немного кривлю нос, но всё же подношу к губам и делаю глоток. Нёбо и язык моментально обжигает адская жидкость. Я распахиваю глаза и начинаю часто дышать. На ресницах появляются слезинки. Часто моргаю, смахивая их.

— Ещё, — Демьян не даёт мне передышки, сам настойчиво подносит горлышко к моим губам, — давай, тебе нужно.

Делаю ещё один глоток, большой, тут же закашливаюсь.

— Всё, больше не могу, крепкое.

Отворачиваюсь к окну, смахиваю пальцами слезы с ресниц. Внутри всё как будто сильнейшим жаром обдаёт. Становится очень жарко, и тело перестаёт дрожать.

— Зато согрелась за считанные секунды.

Я лишь согласно киваю на его слова.

В моей голове всё ещё происходит хаос. Я не могу сопоставить всё произошедшее. Для меня всё оказывается шоком. Мои действия. Действия Сурового. Он ведь выстрелили в того ублюдка, когда он наставил на меня оружие. Обездвижил. Не убил. Это главное. Что он никого жизни не лишил. Но он выстрелил. Потому что меня защищал? Значит… Не только у меня всё пошло не по плану? Не только для меня всё это стало серьёзным?

Я даже не напрягаюсь, когда машина Сурового заезжает на территорию его дома. Я как будто знала, что мы приедем сюда. Со всем этим стрессом и открытиями я совершенно перестала его бояться.

— Как ты себя чувствуешь? — Этот вопрос от Демьяна кажется очень странным. Я не привыкла к такому заботливому тону.

— Нормально, немного ещё холодно, но в целом…

— Сейчас согреешься, пошли.

Не успеваю спросить, как и куда, как мужчина уже открывает дверцу с моей стороны. Подаёт руку, и я согласно её сжимаю и выхожу из автомобиля. Я послушно следую за мужчиной, шок всё ещё никуда не уходит. Я просто знаю, что рядом с ним безопасно. Не знаю откуда, может, потому что он жизнь мне спас не так давно.

Суровый заводит меня в ванную комнату. Я же не понимаю для чего.

— Сейчас принесу полотенце и халат, думаю с водой сама разберёшься, там ничего сложного.

Растерянно поворачиваюсь в сторону душевой кабинки. Сердце заходится в дикой пляске, когда Демьян выходит из ванной комнаты. Мне тут же становится страшно и тревожно. Снова начинаю дрожать.

Мужчина возвращается в комнату спустя несколько минут. И правда приносит огромное белоснежное полотенце и халат. Оставляет это всё на столешнице у огромного зеркала. А я понимаю, что он сейчас снова уедет и я останусь одна. А я не хочу. Не хочу оставаться одна. С ним спокойно и безопасно. — Не торопись, согрейся, я пока сделаю несколько звонков. — И разворачивается, чтобы уйти, а моё сердце снова начинает бешено колотиться.

— Подожди, — произношу хриплым голосом, — не уходи. — Облизываю пересохшие губы, но не нервничаю. Мне почему-то всё кажется логичным и правильным. Ещё никогда я не была так уверена в том, что делаю.

— Хочешь, чтобы я посмотрел? — Демьян прищуривается. Понимаю, что это сарказм, и он хочет, чтобы я покраснела и выгнала его сама отсюда.

Я лишь делаю шаг назад. Уверенно скрещиваю руки и, схватив полы кофточки, просто тяну её вверх. Откидываю в сторону и смотрю ему в глаза. Вижу, как они темнеют. Шутить Демьян больше не хочет.

— Ты я вижу не понимаешь, что это плохо закончится. С выдержкой у меня хуёво.

Я же не останавливаюсь, расстегнув пуговку на штанах, наклоняюсь и стягиваю их с себя. Стою перед Демьяном в одном нижнем белье. Кожа покрывается мурашками. И это не от холода. А от того, каким взглядом он смотрит. Голодным. Желанным.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, так ясно или мне намекнуть ещё понятливее?

Не дёргаюсь назад, когда он шаг вперёд делает. Не боюсь. Я ведь сама нарываюсь. Сама его завлекаю. По глазам его вижу, что еле сдерживается. Готов разорвать меня на части. Но почему-то не рвёт.

— Сделаю скидку на твоё состояние, — произносит хрипло, — голову включай и в реальность возвращайся. — Голос злой. Он злится на меня? За что? За то, что соглашаюсь? Он ведь сам столько добивался…

Я продолжаю в его чёрные глаза смотреть. Завожу руки за спину. Подцепляю пальцами застёжку бюстгальтера. Медленно опускаю его вниз, а после откидываю в сторону. По коже пробегают мурашки от его сканирующего взгляда. Я снова начинаю дрожать.

— Я не хочу быть одна, — подхожу ближе, — прими со мной душ? — Голос тоже подрагивает. Это всё из-за Демьяна. Из-за его ступора и непонятного поведения. Он сам же заставляет меня сомневаться в правильности поступков.

— Я не играю в такие игры, Белоснежка, — резко сжимает пальцы на моей руке. Притягивает вплотную, у меня дыхание от его захвата перехватывает. От Сурового несёт яростью на несколько километров. Он зол. Ужасно на меня зол. А я не понимаю…

— Я не играю, — шепчу в его лицо, — но если ты не хочешь, то хорошо.

Высвобождаю руку из его захвата, делаю шаг в сторону. Снимаю с себя последнее, что на мне есть из одежды. Трусики скользят по ногам, падают на пол. Я переступаю их и иду в душевую кабину. Тело дрожит. Но это не из-за холода. Ещё секунду назад я была в себе полностью уверена, а сейчас… Сейчас он заставил меня сомневаться.

Я слышу громкий удар в стену, звук льющейся воды его не заглушает. Вздрагиваю, зажмуриваюсь. Это из-за меня? Да?