— Странно слышать от иной. Я то считала, эта ваша «работа» служит цели обеспечить себя едой и жильём, а не горой украшений.

Лина незаметно надвинула край рукава на золотой браслет, охватывающий запястье правой руки.

— Каждый в праве распоряжаться своим заработком. Это неплохой показатель статуса. Хотя… что ты там придумала… а, акабы. Каким боком эти бездельники относятся к нам? — рыжеволосая провела пальцем по краю стола, отчего тот обзавёлся неглубокой бороздой от когтя. — Вроде они у тебя идут за посыльных, когда нельзя самому засветиться? Нет, что ли⁈

Кажется, охотница за головами до того не интересовалась, кто и как пользуется своими возможностями. И, в особенности, трактовкой их природы. Хозяйка квартиры едва не приложила руку к лицу в «легендарном» жесте «фейспалм», бродящем по Интернету:

— Мне ещё и объяснять тебе по много раз… Акаб и шарак разные сущности, стоящие на разных ступенях развития и отношения к нам, — решив блеснуть знаниями по «инности», она продолжила уже с жаром. — Акаб это тот, кто делает нас другими, давая возможность обращаться, — с этими словами лежащая на столе рука преобразовалась в лапу, — и пользоваться закрытыми от людей силами. Тогда как шарак в лучшем случае разумные духи, которые при некоторых знаниях можно призвать и заставить служить.

В глазах гостьи читалось полное непонимание услышанного. Или… глубокое удивление?

— Э… как знаешь, но что-то я не ощущаю внутри постороннего гостя. Расскажи лучше остальным, может, напугаешь Нармэлу, — с улыбкой закончила Акулина, зачем-то украдкой следя за мною. — Каждый имеет право на свои причуды, — девушка вернулась в человеческий облик. — Я ношу украшения, ты говоришь странные вещи о вселённых духах. Главное, чтобы это не мешало работе. Кстати о ней — что с Бафометом? Что вы нарыли на него?

— Шарак отказался исполнять приказы, начал себя вести согласно всем вашим описанием Бафомета, — Марта обернулась ко мне, но, подумав, не стала уточнять подробностей произошедшего. — Я считаю, что тот, за кем вы гонитесь — бывший шарак, получивший имя и самостоятельность, ставший уникальным случаем самодостаточного акаб.

— Нет, работе это таки мешает… — наёмница отвернулась, и этим высказала даже больше презрения, чем до того фейспалм Мартоса. — Я этого безобразника помню ещё с подросткового возраста. Вот кого нельзя назвать шараком, это непослушного хулигана. Он не то что будет извращать все поручения — он их вообще не выполнит. К тому же, у шараков нет пап и мам, а у Бафомета были… и весьма известные.

Марта даже встала от переполняющих чувств и закричала:

— Что ты тогда меня просишь о нём узнать, если тебе всё и так ясно⁈

Акулина вскочила и и уставилась прямо на оппонентку в упор:

— Мне не ясно, где он сейчас засел, и что задумал. Вы гуляли сегодня? Пока я к вам летела, пошёл Пепельный Дождь. Это значит, что нулевой слой начинает отваливаться от верхних. Пока я не знаю, это только в Москве или по всему миру, если последнее, Бафомет стал чересчур сильным.

— Будь он по силе сравним с Разором, вы бы сразу поняли. Десять душ для таких — мало, не пафосно.

— Кто это? — на такой простой вопрос о Разоре я получил две версии, по одной от каждой девушки:

— Сильный акаб-волод прошлого.

— Демон, который открыл Три Закона Магии и первым понял, что у светлых только фасад пасторальный, а на деле — секта.

— Он только у Светлых демон, — тихо поправила дотошная Марта, — а у своих — акаб-волод.

— Себя называй хоть шараком, а… — гневно-заступническое восклицание было прервано охлаждающей пунктуальностью:

— Шарак не склоняется.

— Я ей слово — она мне десять, и всё в пустую! — Лина махнула рукой, словно разрезая когтями воздух. — Ты вообще на нижних родилась или где-то в Хаосе? А кто прановладению тебя учил?

— Всё, разбирайся с Бафометом сама, — Марта навязчиво взяла Акулину за руку и повела к двери, — я за Мандилион примусь наконец.

Демоница хмыкнула, гордо тряхнула волосами и ушла.

— Почему вы не достигли согласия в таких простых вещах? — я созерцал всю ссору отстранённо, ошарашено. Марта сначала закрыла дверь, только потом яростно высказалась:

— Порет ересь какую-то православную… демоны, Светлые… Как будто мир действительно полярен и добро со злом в нём не зависит от точки наблюдения.

Врать — это как-то вне характера Веры. Нельзя считать обманом то, что большую часть времени она проводила не в своём теле. Это как говорить на иностранном языке в чужой стране — без этого не поймут. Но сейчас предстояло именно притворяться — убеждать окружающих в ложной картине мира.

Из головы не выходил темноволосый парень — единственный переживший нападение Бафомета. Какое отношение он имел к преступлению — жертва или соучастник? Был ли он просто везунчиком, смывшимся вовремя, или наблюдателем, который проверял, идёт ли «вал по плану»?

Чтобы выяснить — надо его найти. Помимо поисковых взаимодействий, в которых она не слишком разбиралась, Арвера знала только один способ — через полицию. Если составить чёткий фоторобот, то они вполне могут его пробить по базе данных. Загвоздка была в том, что сообщать настоящую цель поисков не следовало. Мало того, что придётся придумать убедительный правдозаменитель — надо его достоверно преподнести. А с актёрским мастерством Вера не дружила и всегда говорила что думала.

— Человека надо найти, — Вера попыталась скорчить горестную мину и низко согнулась над столом участкового, — пожалуйста…

— Сколько суток прошло? — полицейский для солидности надел фуражку, но продолжал потягивать чай и смотреть в зарешеченное окно.

— Он не без вести пропал! Просто, понимаете… — девушка оглядела весь кабинет в поисках вдохновения. Ей бы нармэлину тараторку… — Это личное. Мы встречались, любили, а потом выяснилось, что он меня обманывал! И скрылся, а все его телефоны и адреса, которые он мне говорил, ненастоящие…

— Вам бы поменьше сериалов смотреть! — допив чай, сотрудник органов усмехнулся.

— Ну почему вы мне не верите?.. — Вера была готова плакать, но не от обиды, а от беспомощности.

— Да потому что любите вы, дамочки, маргинализировать. «Ищите женщину» смотрели? Вот… а у нас и без вас есть чем заняться.

— Но ведь это быстро совсем! Фоторобот я уже сделала… — вместе с мастерски точным портретом «подозреваемого» Арвера придвинула к полицейскому «последний аргумент». Опытный работник МВД сразу оценил важность задачи по небольшой выпуклости под достаточно неплохим рисуночком.

— Ладно, завтра приходите… — все бумажки участковый временно спрятал в ящик. — Но я думаю, он просто засмотрелся на вашу красоту и перепутал цифры в телефоне. С кем не бывает.

Ну вот… можно было бы и не изгаляться, наверное, а начать с денег… Какой продажный мир после распада СССР…

Но это была не единственная гостья на сегодня. Через час или два после ретировки демоницы в квартиру художника-метареалиста были впущены после долгих, настойчивых звонков личности совершенно противоположные. Одну из них я уже знал — та самая бойкая соседка, поражённая живописью и манерами Марты. Второй персоной оказался старый монах в чёрной рясе. Борода у него была белая, длинная и пышная. Я бы не удивился, если зимой этот инок подрабатывает на утренниках, исполняя роль Деда Мороза. Даже бороду накладную не надо надевать — тем более опасно это (не раз детишкам приходило в голову проверить «настоящесть» дедушки). Глаза у него тоже были под стать сказочному образу глубокие и добрые, своим спокойствием абсолютно не гармонировавшие с тёткой, которая вся на нервах:

— Вот она, вот она! Нехорошая квартира! Батюшка, только взгляните на эти похабные богомерзости! — Бабка картинно погрозила пальцем полотну с инопланетным чудовищем. — Сущий Дьявол!

— Се не диавол, сестре, — священник подошёл ближе к картине и осмотрел её с почти двухметровой высоты своего роста, — се ксеноморф.