То же самое сейчас было и с тем, кому я выстрелил в нижнюю челюсть.

— Кто здесь главный? — совершенно спокойно заявил я, забирая души из полудобитых, чтобы восполнить свои силы. Потом я подошёл к одному из стонущих бандитов и за волосы его поднял, взглянув в глаза. — Ты главный? А по тебе не похоже. Вы все на одно лицо для меня, — с разочарованием добавил я и с силой впечатал его в пол, ломая кости. Раздался глухой стон, однако я вновь за волосы оттянул человека вверх и впечатал его уже в стену.

— Тебе нормально? Ощущать себя ничтожеством, когда невозможно ответить на выпады? Это то, что ты делал с жертвами! — зарычал я и, чувствуя, что ярость всё ещё кипит, зарядил кулаком в нос негодяю. Кажется, я ему от удара сломал все лицевые кости, а когти вонзились в мою же собственную ладонь, окропляя бордовой кровью, однако результат меня удовлетворил — человек остался в буквальном смысле без лица. Он всё ещё дышал, но, похоже, это ненадолго.

Значит, остались лишь двое. Осмотрев одного из них и перевернул его на спину и схватил его руку, думая, что бы с ним такое совершить.

— Ну так что — ты скажешь мне, кто здесь главный? Я ведь не успокоюсь, пока не получу ответа, — словно обезумев, я схватился зубами за один из пальцев на руке бандита и начал его откусывать, наслаждаясь потоком крови на языке и хрустом костей.

Бандит орал, хрипел, дергался, но ничего сделать со мной не мог, пока я один за другим откусывал ему пальцы. Вкус у них, конечно, был мерзкий, и я выплевывал их, но моральное удовлетворение мне это доставляло. Можно было, конечно, ещё что-нибудь откусить, но подобное было противно даже для меня. Поэтому я проделал это лишь с его пальцами, а затем поставил ублюдка на ноги, прижавшись мордой к его уху.

— Страшно, ничтожество? — зашипел я, и затем зубами дернул ему ухо, отрывая его от головы. Бандит заорал с новой силой и заёрзал, плача от боли, а я не успокаивался и продолжал отгрызать ему уже руки, пока тот не угомонился и не отдал мне душу.

Что ж… остался лишь один. Тот самый без языка, что продолжал лежать, взявшись ладонью за свой рот, постанывая и смотря с ужасом на меня. Подняв бровь, я бросил взгляд на своё тело и отметил, что уже вся шерсть была во внутренностях этих людей, а из моей пасти струёй стекала кровь после недавней экзекуции. Но, к слову — мне даже нравился такой внешний вид.

— Значит — ты главный. Теперь договоримся. Пойдём, — подытожил я и схватил человека за одежду, поведя его вверх. Он нужен будет мне живым — всё же немного искупить грехи этой корпорации зла стоит. Поднявшись наверх и оказавшись в пустой комнате, я рывком опустил человека за компьютерный стол и склонившись над его ухом, прошипел:

— Я сделаю с тобой то же самое, что и с остальными, если ты не сделаешь то, что я тебе скажу. А сделаешь — я оставлю тебя в живых. Идёт?

Человек всхлипнул, но кивнул в ответ, а я тем временем нашёл ткань, которой закрывал окна в комнате и вытерся ей как полотенцем, продолжая:

— Ты запустишь компьютер, найдешь папку со всеми личными делами и махинациями и отправишь их полиции. Ты понял меня?

Человек молчал. Пришлось схватить его за волосы, дабы тот стал посговорчивее.

Главарь бандитов дрожащими руками набрал что-то на компьютере, а затем отправил какой-то файл… Куда-то.

— Я сказал — полиции! Или ты глухой? Может, тебе тоже откусить уши, чтобы лучше слышал? — рявкнул я, впиваясь когтями в плечо ублюдку. Тот застонал, но кивнул. Всё же я был прав — жить всем хочется, так что человек сделает что угодно, лишь бы выжить и не испытывать боль.

Наконец он сделал то, что я требовал, но за окном послышался вой сирен — кажется, это полиция прибыла на шум выстрелов, поэтому я решил побыстрее закончить начатое — я впился когтями в район лопаток жертвы и сдавив там позвоночник, одним резким движением вырвал его оттуда, парализовав человека навсегда. Тот издал полный отчаяния крик и упал на пол, не в силах пошевелиться больше.

— А кто сказал, что я не имею права калечить тебя? Уговор не убивать в силе. Так что — ещё увидимся. Вряд ли ты сможешь рассказать теперь, что здесь произошло, — со злорадством и ликованием сказал я и спешно покинул здание.

Вот со стражами порядка было уже сложнее…

Я прыгнул вверх, распахивая крылья в воздухе. Мощные взмахи подбрасывали тело выше и выше, пока под согнутыми ногами не проплывают кривые вершины деревьев. Но я не успел.

Тело пронзила резкая боль от пули, выпущеной из табельного оружия. Сердце сжало от осознания тонкой грани, отделяющей от смерти. В глазах помутнело от дезориентации в пространстве, уши заложило, наполнив их треском. Даже сжавшая тело неведомая сила отошла на задний план…

Треск вокруг сменился шумом ветра. Пелена спала, явив моему взору крупный город, с высоты буквально затопленный светом вывесок и фонарей на дорогах. Но короткий осмотр прервали боль и усталость, словно за секунды из меня выкачали большую часть сил.

Самым сложным оказалось не свалиться при подлёте к какому-то мало освещённому парку, мигом распрощавшись с надеждой на спасение… По чёрной шерсти стекали редкие горячие капли крови — остальные впитались, сделав конечность липкой и мокрой. Только бы дотянуть…

Порыв ветра снёс меня в сторону, разорвав мечты о мягкой посадке на газон. Хорошо, что мне хватило ума вовремя сложить крылья, прежде чем с шумом пронзить крону ближайшего мощного дерева и больно стукнуться о толстую ветку, почти потеряв сознание от потревоженных ран. Не удержавшись на ветке, я шмякнулся на землю, на полпути вернув человеческий облик.

Треск в кронах деревьев вывел Катерину из состояния транса, в котором пребывают возвращающиеся с работы усталые люди. Сгусток непроглядной черноты на фоне узорчатой тени между ветвями почти сбросивших сухие листья деревьев шмякнулся о землю и издал короткий тихий скулёж. Как ни странно, страх пришёл после жалости. И был слабее её.

После превращения в человека одежда оставалась на мне, пускай такая помятая и порванная, словно я и не менял её на густой мех. При мне осталось лишь содержимое карманов: телефон (без шнура для зарядки), ключи от квартиры (до которой лететь и лететь) и немного денег, из тех, что я использовал на оплату проезда и, иногда, на покупку еды в супермаркете, или деталей на радиорынке.

А вдруг полиция найдёт меня и здесь? Я вернулся из Нашара на Землю, чтоб облегчить им работу, а меня отблагодарили «маслиной», как бы выразились убитые мною уроды…

Размышления резко прервались — ко мне подходила заметившая меня женщина. Волосы у девушки были длинные, светлые и сильно волнистые, а взгляд из-под очков безгранично добрый, но полностью лишённый энергии, даже безвольный в какой-то степени. Внешность в целом была приятной и гармоничной, но меня привлекла отнюдь не она… Глаза снова увидели сияние вокруг живого тела. Её свет был чистым и сильным, переливающимся мягкими радужными оттенками… Он выглядел так привычно, но в то же время противоположно… трудно объяснить. Зверь Тьмы внутри осторожно выглянул наружу, словно присматриваясь и… облизываясь. Хорошая душечка, аппетитная! Примять её под себя и…

— Вы ранены, — вернувшая в рассудок фраза незнакомки звучала как утверждение. Это действительно было очевидно даже после того, как я закрыл рукой простреленный рукав куртки, тёмного малинового цвета от крови.

— Ррэ-э… — я помотал кружившейся головой, — что?

— Я врач, — девушка протянула руку, предлагая довериться и следовать за ней. Я ответил отрицающим жестом. Обо всех огнестрельных ранениях сотрудники медслужб обязаны сообщить в полицию. Неизвестно, чем это кончится… — Дайте хотя бы посмотреть, нет ли заражения, — странная особа продолжала настаивать, никак не желая оставить меня в покое. Ответственность? Сострадание? Возникла необоснованная уверенность, что женщина желает только помочь, и я неуверенно протянул раненую конечность.

Девушка сняла очки и определила их в карман пальто. Затем в другой карман последовали перчатки. На чисто женской одежде карманов немного, незнакомка носила мужскую модель, мешковато висевшую на её тонкой фигуре. Обоими руками взяла мою протянутую руку, засучила не ней рукав. Я сжал губы от лёгкой боли в потревоженной ране. Доктор между тем приблизил увечье к глазам и осмотрел с профессиональным бесстрастием: