Антон заворожённо повернулся на её голос, как ребёнок на дудку крысолова[18]. Три сеанса спустя грусть у него как рукой сняло. Человек с дрелью, как и миллиардер Чудинов, стал искренним поклонником моей мамы и согласился сменить сферу деятельности.

Теперь в нашем доме тишина: мама устроила Антона переворачивателем пингвинов на исследовательскую станцию в Антарктике.

Дело в том, что пингвины очень любопытные. Когда вертолёт садится или взлетает, сбегаются посмотреть. Поток воздуха от лопастей опрокидывает их на спины. Пингвины обтекаемые и неуклюжие. Сами встать не могут. Так и лежали бы, если б не Антон.

Наш экс-дрелист ходит теперь среди вечных льдов и переворачивает бедных покатых пухлых птиц. Это, между прочим, очень редкая профессия. Переворачивателей пингвинов на Земле всего два: Антон и бывший трубач Слонин из первого подъезда, сто девятая квартира. Ему тоже мама помогла.

Скажите, «кинижка» – отличное слово? Сама придумала! Здорово, правда? Оно означает среднее между книжкой и кинишком. Любопытную историю, про которую можно и рассказ написать, и фильм снять.

Вот, например, недавно случилась у нас в доме кинижка.

Иду я из школы, руки от игры в снежки в красные клешни превратились. С шарфом Гриффиндора отлично бы сочетались, жаль, его Саша носит. Зато к цветам Слизерина мои губы сейчас подходят[19]. В центре двора сидит мужчина. Вокруг женщины охают. Тётя Вася КГБ мне шепчет:

– Это Пупков из восемьдесят второй. Семнадцать лет назад вышел покурить[20] и пропал без вести.

– Не покурить, а мусор вынести, – поправила её старушка Валя. Её красные волосы выбились из-под беретки.

– Дорогая, хоть у вас и отменная память, но ходил он в магазин! – заспорила старушка Варя. Её фиолетовые волосы были убраны под элегантную шляпку с вуалью.

– Любу Бигуди позовите! – волновалась Кирюшина мама.

Тётя Люба всегда в бигудях и домашнем халате. Вот и сейчас она выбежала из подъезда с причёской, похожей на штабеля катушек с разноцветными нитками:

– Вернулся! Боренька! Живой!

Домой шёл Кирилл, сняв цыплячью голову. Он был в шапке, съевшей лоб. Кирюша кивнул двумя головами маме – цыплячьей и безлобой – и припустил ко мне шептаться.

– А чё, чё, чё за движуха?

«Кинижка, – подумала я, – кинижка».

Боря-найдёныш сгрёб в кулак майку на груди. Он вернулся ровно таким, каким уходил, даже жирные пятна на трениках на тех же местах. Только семнадцать лет назад было лето, а сейчас – зима.

– Любаша! Прости меня!

Тут тётя Люба бросилась к нему, попыталась прижаться щека к щеке. Но катушки-бигуди мешали.

– Тс, – сказала я Кирюше. – Смотри.

В суете и радости их обоих отнесли на руках домой и там начали накрывать на стол. Все старались как могли, чем богаты, тем и рады. Особенно были рады и богаты миллиардер Чудинов и актёр Полученков.

Боря-найдёныш даже разжился фраком, почти новым: актёр Полученков ходил в нём на красную дорожку. У него этих единожды надетых фраков полный гардероб, он их так и зовёт – вторяки – и при случае раздаривает. Люба Бигуди в честь возвращения мужа сняла свои катушки. Волосы под ними оказались чёрные, похожие на широкие шёлковые ленты.

С тех пор мы каждый день видим Борю: ходит себе в магазин и обратно, из-под телогрейки фрак торчит пингвиньими крыльями. Тётя Люба Бигуди его простила целиком и полностью, отношения у них стали хорошие. Она на него наглядеться не может.

Правда, на шее у Бори электронный ошейник. Пульт управления в одну из Любиных бигудей запаян. Но это ничего, она им редко пользуется. Теперь он от неё дальше чем на сто пятьдесят метров отойти не может.

Полная свобода и доверие.

Кинижка!

Как мне нравится мамина кофта с капюшоном и Минни-Маус! Не снимаю! Мягкая, вытертая, многостираная. Мама сказала, с этой кофтой много воспоминаний связано. И я прям чувствую их, воспоминания: кофта от них тяжелее.

Надела задом наперёд – два плюса: Минни спереди и из капюшона можно попкорн есть. Без рук. Лицо опускаешь с высунутым языком – попкорнинки сами липнут.

– Есть скрепыши?[21] – Высовываюсь из капюшона: Вовка. На пальце у него резиновая цепочка из рож: смайл, джинн, смешарик. – Чё, нету? Жа-а-а-аль. Повторками бы поменялись!

И убежал. Мне соль язык разъедает.

– Слыхала? – Сашка плюхнулся рядом на диван. У нас как-то жильцы с двадцать пятого переезжали, всю мебель вниз свезли, диван забыли. Так теперь в подъезде и стоит. Удобно. – День откопателя метро гонками на автодроме отмечать будут! Зыкинско ты кофту напялила, тоже так хочу!

Один из первых жителей дома откопал прямо под нами метро – с тех пор его портрет висит у лифтов, а мы празднуем День откопателя. Станция, кстати, в честь него «Римская» называется, потому что звали его Иван Римский. Так внизу портрета написано.

– И какими? – поинтересовалась я. – Кто больше всех со всеми столкнётся?

– Ага, – Сашка запутался в своём худи. – Нам с тобой полюбэ участвовать надо, мы же профи.

– Объезд препятствий! Круговая гонка! Скоростная езда назад! О, попкорн, можно? – к нам подошёл Кирюша, он сегодня был не в цыплёнке.

Я кивнула, и он зачерпнул пятернёй, как ковшом.

– И приз там какой-то запупенский! Ребза, а возьмите меня в команду, а?

– Так это ж… там же ж места в машинке для двоих только, – Сашка растерялся. Его капюшон висел на груди, как сдутый зоб пеликана.

– Да ладно, – Кирюша весело махнул рукой, – там разберёмся!

– Действительно, Санёк, ты чё? Разберёмся!

Мы подхватили куртки и зашагали к «Московскому игроману».

– И потом, – прошептала я проникновенно, – ты ж хотел с пацанами дружить, вот тебе пожалуйста!

– То пацаны, а то Кирюша, – свернув громкость до нуля, злобно прошипел Саша.

Что ни говори, клуб у нас – закачаешься! Три квартиры на первом этаже второго подъезда занимает. Электрические машинки – в самой глубине. Там, значит, такой огромный резиновый круг за решёткой, на потолке тоже решётка, до которой тянутся машинковые флагштоки с оголёнными проводами на самом верху. Жмёшь на газ – искры летят! Сами автомобили круглые, по бортам у них мягко, чтобы стукаться не больно, от аварий ремни в плечо впиваются, весело – жуть!

Народу в честь Дня откопателя набилась тьма-тьмущая! Но я с Анчутки[22] глаз не сводила. Это дочь миллиардера Чудинова. Он из-за неё, собственно, миллиардером и стал: Анчутка красиво игрушки ломать умеет. Чудинов это ещё в младенчестве заметил и стал на ютьюб снимать. Вернее, снимать на телефон, а на ютьюб выкладывать. И так Анчутка страстно колошматила плюшевых заек, откручивала куклам головы и крушила железные дороги, что все детские магазины Москвы понесли ей свою продукцию на лом. Игрушечный транспорт она грызла зубами; детальки конструкторов ломала в кулаке, как сушки; настольные игры давила, словно гидравлическим прессом; игральные кубики глотала; а спиннеры, прилипал и скрепышей разрывала. Миллионы людей подписаны на их с Чудиновым канал и завидуют Анчутке – тоже так хотят. Но талант есть талант. Гений такого уровня рождается раз в столетие, тут ничего не поделаешь.

Я Анчутку не люблю. Уж больно дар у неё разрушительный. Да и нос курносый. Тоже больно. Квартира у них – прям терем. На полу медведь, в углу печь. Чудинов любит всё древнерусское. Анчутка это не трогает – она спец исключительно по игрушкам.

В честь Дня откопателя метро жители нашего дома были в костюмах. Кто в археолога нарядился, кто в землекопа. А сёстры мои, Лила и вторая, вделись в непонятную голубую конструкцию, напоминающую двойное ведро.