— Кажется, тебя помотало по этому миру куда больше, чем многих других. — Если кого-то другого он бы и провёл своим якобы холодным тоном, но я без труда разобрал искреннее любопытство, которое японец пытался от меня скрыть.

— Помотало. — Не стал я изображать ложную скромность. — Если интересно, то расскажу в общих чертах. Но! Ты пока озвучил только первое препятствие, с которым я столкнусь при заказе моего комплекта брони.

— Второй аспект, — не став со мной спорить, Кейташи послушно загибает второй палец, — это то, как прошиваются пластины османского доспеха. Мало знать общий принцип наложения пластин. Для достижения знаменитой подвижности этой брони, при этом не в ущерб защищённости и прочности, нужно точно рассчитать нужные пропорции пластин, шаг прошивки, а также высоту основного крепления. Не случайно подобная броня появилась почти в то же время, что и рыцарские кирасы. За её внешней простотой стоят века постепенных изменений и накопления опыта сотен и сотен мастеров. Мой тебе совет, заказывай обычную пластинчатую броню, если не хочешь получить жалкое и плохо функционирующее подобие. К тому же, преимущества османского доспеха над тем же бектером, который я сделал для себя, — он похлопал себя по чешуе нагрудных пластин, — не столь и велики. А сделать бектер в разы проще, особенно с учётом того, что местные мастера умеют делать подобный вид доспехов. Да и в его основе всем известная кольчуга. — Он резко наклонился, а затем сделал то же самое, но в другую сторону. — Тем более, как видишь, эта броня почти не мешает движению, что, как мне показалось, тебе и нужно.

— У бектера есть свои недостатки. — Пожав плечами, не соглашаюсь с японцем.

— По сравнению с османским доспехом? — Усмехается Кейташи с ноткой превосходства. — И какие же?

— Мне легче один раз показать, чем десять объяснять. — Позволяю небольшой доле кровожадности проявиться в голосе, но кузнец пропускает мимо ушей этот намёк.

— Так покажи. — Уверенно кивает он. — Наглядность она всегда лучше.

Положив ладонь на плечо японца, останавливаю его и, смотря в глаза, спрашиваю:

— Без обид?

— Что? — Не понимает он.

— Без обид? — Уже настойчивее переспрашиваю я.

— Если тыкать мне в бок кинжалом или чем-то острым не будешь, то я не против твоей демонстрации. — Выдержав мой взгляд, сохраняя при этом полное спокойствие, отвечает Кейташи.

Что же, вот и хорошо, тем более стоит он идеально, вполоборота ко мне, да и смотрит мне в глаза, также держа в поле зрения мои руки. А вот удара в печень он не ждёт. Отчего не успевает даже напрячься, когда моё колено впечатывается ему в бок чуть повыше поясницы и ниже прикрывающего его спину щита. Эту часть тела у Кейташи закрывает только кольчуга, да тонкий, больше напоминающий японский халат, поддоспешник. Разумеется, подобная тонкая защита никак не может ни то что остановить, но даже хотя бы наполовину амортизировать удар воина Булатного ранга. Кольчуга хороша против режущего и рубящего ударов. Обшитая же мелкой чешуёй, как в случае с бектером, при везении она ещё может остановить колющий выпад. Но ни в каком варианте доспех, надетый на Кейташи, не способен компенсировать дробящий удар.

Кольчужные кольца и мелкие пластины послушно прогнулись под моим коленом. При этом ни самим кольцам, ни пластинам, нашитым на них, ни вообще всей броне мой удар не причинил ни малейшего вреда. Чего нельзя сказать о теле японца. К тому же, попал я точно, резко и неожиданно, да ещё почти не сдерживая силу бойца Булата. Даже обычный удар в печень, например, если ребёнок во время игры случайно вас саданёт туда локтем, и то довольно болезненная вещь. А, к примеру, в муай-тай нокауты от ударов в область печени случаются не реже чем обычные.*

/Нокаут через удар в печень зафиксирован на соревнованиях по ИСБ даже через такой доспех, как бригантина, и полноценный современный усиленный поддоспешник. Правда, там был удар коленом в прыжке, но и бил обычный человек, а не воин Булата./

Рот Кейташи открылся в беззвучном крике, его лицо перекосило, ноги подогнулись, и тело кузнеца начало непроизвольно заваливаться на бок. Откинув свои копья в сторону, одной рукой перехватив его вещи, а второй подхватив кузнеца за плечо, не дал ему упасть на землю. Усадив жадно хватающего воздух японца на протоптанную тропу, я разжал его зубы и влил в него обезболивающее и восстанавливающее зелье. Конечно, можно было обойтись и без этого, так как никакой серьёзной травмы мой удар не нанёс. Вот если бы я так влепил любому местному, то могло бы дойти до разрыва внутренних органов, это да. Но Кейташи, как и любой землянин, обладал «мифрильным телом» и был куда крепче. Пока японец приходил в себя, я заговорил тихо и спокойно:

— Мне очень нравится кинотрилогия «Властелин Колец», но один момент меня в ней всегда коробил. Та сцена, где огромный пещерный тролль ударяет копьём маленького хоббита, буквально пришпиливая того к скале. Да, потом оказалось, что копьё не смогло пробить мифриловую кольчугу, и Фродо выжил. Мне всегда этот момент казался очень натянутым. Так как пусть мифрильная кольчуга, надетая практически на голое тело, и выдержала удар троллиного копья, но вот сам хоббит подобной волшебной прочностью не обладал. А значит Фродо в тот момент всё равно должен был погибнуть из-за внутренних кровотечений и многочисленных ударных травм внутренних органов… И даже если каким-то чудом он бы не погиб, то травмы получить должен был такие, что ни о каком дальнейшем путешествии не могло быть и речи. — Вздыхаю с лёгким сожалением. — Впрочем, фильм всё равно превосходный, и подобные мелочи ему можно простить.

За то время, что я говорил, зелья подействовали, и Кейташи пришёл в себя. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза стали холодны, словно лёд. Незнакомому с японцем человеку могло показаться, что он сильно зол на меня. И это была бы правда только наполовину. Почти минуту он буравил меня тяжёлым взглядом, а затем развязал ремешок кошеля и достал оттуда три серебряных монеты. После чего протянул их мне.

— За потраченное зелье. — Сухо и безэмоционально произнёс японец.

От любого другого я бы этих денег не принял, но, зная упёртость, если не сказать грубее, характера Кейташи, не глядя смахнул серебряные с его ладони себе в кошель.

Не делая резких движений, японец снял мою руку со своего плеча, затем в полном молчании подобрал вещи и только после этого поднялся на ноги. Отряхнувшись от налипшей на его одежду травы, он наконец-то снова посмотрел на меня. Я к тому времени поднял свои копья и встретил взгляд японца прямо и открыто.

— У меня хорошее воображение. — Кейташи сейчас очень похож на школьника, который отвечает у доски учителю. — Мы идём в данж, в котором обитают каменные монстры, в том числе и громадные големы под три метра ростом. К чему приведёт попадание каменного кулака подобной твари по мне и моей броне, я теперь представляю. Очень хорошо представляю. Спасибо за урок. — При этих словах он поклонился в пояс. Когда японец снова выпрямился, его взгляд стал более живым, и он добавил, — Было больно.

Несмотря на некоторые опасения Кейташи, к Входу в Гранатовый Грот мы подошли почти за час до полуночи. Японец старался выглядеть спокойным, но по некоторым мелким признакам, таким как ускоряющаяся речь и частые постукивания пальцев по щиту, его нервозность не прошла мной незамеченной. И кузнеца можно понять, всё же вот так заявиться к Входу в данж и без предварительной договоренности попытаться навязаться в совместный поход, считается откровенно плохим тоном, и так почти никто и никогда не делает. Насколько я знал Кейташи, его не столько беспокоил вполне, с его точки зрения, вероятный отказ, сколько сама некорректность просьбы, с которой нам придётся обратиться к проходчикам. Меня тоже немного беспокоил предстоящий разговор с местной группой, но я примерно представлял, что и как надо говорить, так что переживал куда меньше японца.

Собрав хворост, развёл костёр недалеко от площадки Врат подземелья и, набрав воды из протекающего рядом ручейка, поставил её кипятиться. Затем предложил Кейташи разогреть еду и перекусить. Не то чтобы я был особенно голодным, но одно дело, когда местные проходчики заметят ожидающую их у Входа напряжённую и вооружённую пару бойцов, и совсем другое, когда эту же пару они увидят мирно перекусывающей. Всё же не зря в народе говорят, что первое впечатление самое важное.